Не лезь в бутылку, или Джинн в посудной лавке

– Глупости! – взвизгнул дядя, мгновенно оказавшись рядом с капитаном. А потом просто вырвал завещание из рук военного и разорвал на мелкие клочки.

– Вот вам ваше завещание! Подделка! – он швырнул клочки в воздух.

И тут прямо перед дядей в землю ударила серебристая молния, а равнодушный голос сообщил:

– Повторное нарушение. Барон Аштар оштрафован на двадцать золотых за порчу официального документа. Оплата ожидается в Ратуше в течение трёх дней. Документ восстановлен.

Золотая вспышка, и передо мной в воздухе зависло целёхонькое завещание. Да, дед не поскупился. Интересно, а завещание моих родителей тоже оформлено подобным образом? И не попытался ли дядя от него отделаться примерно так же, раз нарушение «повторное»? Или у него просто такая привычка: все документы таким образом проверять на подлинность?

Глава 15. Этот безумный, безумный обыск

Лицо дяди исказила злобная гримаса:

– Это ещё ничего не доказывает! Я уверен, что украденные вещи спрятаны в этом доме! Капитан, я требую обыск!

Капитан одарил дядюшку мрачным взглядом (представляю, как тот его уже достал!), но, кивнув, повернулся ко мне.

– Мы должны произвести обыск в этом доме…

– Муа-ау! – вдруг грозно взвыл Батон, и, неожиданно вырвавшись из моих рук, где до этого висел безвольной тряпкой, метнулся прямо в лицо капитану стражи.

Но тот, при всех его недостатках оказался воином с хорошими рефлексами: моментально отшатнулся в сторону, и Батон, промахнувшись, впился когтями в дядину лысину. Ну он же не виноват, что капитан повыше дяди будет.

Дядя взвыл так, что любая баньши скончалась бы от зависти, и заплясал перед крыльцом, пытаясь скинуть кота.

Кот, впрочем, рассиживаться на этом негостеприимном месте не жаждал и с негодующим мявом скрылся в кустах.

– Ты за это ответишь, мерзкая тварь! – орал дядя, приплясывая и размазывая обильно струящуюся из глубоких царапин кровь по лицу. – Вы видели? Вы все видели?! Она натравила своего дикого кота на меня! Это покушение! Я требую, чтобы это было засвидетельствовано!

Я тяжело вздохнула. Очень хотелось приложить дядю по голове чем-нибудь тяжёлым. Просто чтобы он перестал верещать на всю деревню… Но нельзя. Тут вон стража. И маги. Я безошибочно выцепила взглядом эту парочку: один ещё зелёный юнец с не до конца, насколько я могла судить, раскрывшимся потенциалом, а второй, уже пожилой мужик давным-давно этот самый потенциал утопивший в вине и расслабляющих зельях. Джинн был прав: с этими двумя я расправлюсь на раз… Но, опять же, нельзя. Я должна быть нежной, воздушной и законопослушной. Подгадил мне, конечно, Батончик. Придётся исправляться.

– Дядя, идите в дом, я вас перевяжу, – предложила я. – Котик просто испугался всего этого шума. Это же всего лишь животное, он не виноват.

Дядя, естественно, не услышал меня, продолжая вопить, призывая на мою голову все божественные и человеческие кары.

Я перевела взгляд на капитана и пожала плечами:

– Помогите мне завести его в дом. Нужно залечить царапины.

– Нам нужно произвести обыск, – капитан был просто воплощением невозмутимости, равно как и его подчинённые, обращавшие внимание на дикие танцы барона (оказывается за время моего отсутствия, дядя из баронета стал бароном) не больше, чем на жужжание поздней осенней мухи.

– Да производите, – махнула рукой я. Как будто можно им чем-то помешать! Я робко понадеялась, что в куче дедова барахла в подвале не найдётся ничего противозаконного, иначе у меня действительно будут неприятности. Вот в чём я была абсолютно уверена, так это в том, что никакого столового серебра и ожерелья там не было.

– Господа маги! – рыкнул капитан. – Подойдите, пожалуйста, и будьте готовы к освидетельствованию.

Господа маги бочком-бочком подошли. Даже дядя заткнулся... и взглянул на мой домик столь алчно блеснувшим взглядом, что я заподозрила неладное. Может джинн был прав? И дядя охотится за чем-то, что может быть спрятано у деда? Пока дом стоял запечатанным в ожидании наследника крови, в него нельзя было проникнуть. Но теперь… Дяде оставалось только придумать более-менее удобоваримый предлог, и он его придумал. Главное, чтобы он не решил подкинуть мне что-нибудь из своего барахла, чтобы упечь меня за решётку. Вот за этим нужно проследить.

– Дядя, – повторила я. – Пусть эти господа проводят обыск, а я пока перевяжу вам голову.

– Нет, – взвизгнул дядя. – Пусть все видят, что ты со мной сделала! Ты же сумасшедшая, теперь это очевидно!

– Хорошо, – вздохнула я. – Твоё дело.

И я посторонилась, впуская в дом стражу и магов, робко надеясь, что джинн действительно сделается невидимым или уберётся в свой горшок, чтобы не отсвечивать.

Один маг остался вместе с полудюжиной стражников перебирать пузырёчки на стеллажах (убейте, не понимаю, как дедовы зелья могут напоминать столовое серебро дядюшки), а второй маг вместе с капитаном и дядей отправились в подвал. Скорость, с которой рванул туда мой дядя, наводила на странные размышления. Поэтому я последовала за ними, справедливо полагая именно дядюшку средоточием всего местного зла.

Но когда мы спустились в подвал, меня ждал сюрприз. Джинн, очевидно, решил тут прибраться по собственной инициативе. А способ уборки у него был один. Радикальный. Так что подвал встретил меня практически идеальной пустотой и чистотой. Джинн для разнообразия решил оставить только две вещи: сундук, который, как я помнила, был набит старыми одеялами и стеллаж с котелками, пустыми банками, мензурками и перегонными колбами. Тут явно просто негде было спрятать столовое серебро.

Но дядя не сдавался. Он рванул к сундуку и, как норный терьер, зарылся в него с головой.

– Вот! – торжествующе завопил он. – Вот ожерелье!

Я недоуменно смотрела на дядю, держащего над головой… мамино ожерелье из лунных опалов. Мамино! Эта сволочь забрала ожерелье, которое папа подарил маме на свадьбу, и отдала его своей жене!

Глухое облако ярости накрыло меня с головой, заставив магию неконтролируемо забурлить в крови…

– Тихо! Спокойно! – раздался над ухом голос джинна. – Молчи и не шевелись.

Пожилой маг, спустившийся с нами, услышав слова дяди, просиял было торжествующей улыбкой и шагнул ближе… но вдруг выражение его лица полностью изменилось, приняв отсутствующее выражение, и он глухим невыразительным голосом произнёс:

– Согласно протоколу я должен провести освидетельствование, – он протянул руку и ожерелье, выскользнув из рук дяди, зависло, поблёскивая, перед ним.

Маг прикрыл глаза и протянул руку к ожерелью, шевеля пальцами. Дядя взирал на это с таким видом, стовно хотел заорать: «Да что ты творишь, идиот?!»

– Согласно эманациям, – наконец заключил маг, – обвиняемая не дотрагивалась до этого ожерелья как минимум три года. Дольше отпечатки сущности не сохраняются.

– Это был сообщник! – вякнул дядя.