Ты мне чужой – не друг и не любимый,на краткий час мы жизнью сведены.Ты видел смертью взрытые равнины,а я такой не видела войны.Горит в пылинках солнечное утро,мерцает зной… И мы одни с тобой.Ты так в глаза мои глядишь, как будтоони полны водою ключевой.Глядишь в глаза, молчишь, сутуля плечи,рука твоя робка и горяча…Что я скажу? Что я тебе отвечу?Ты вправе пить из каждого ключа.Но как бы сердце правдою ни сжалось,я все равно ее не утаю:ты ласки ждешь, а ласки не осталось,ты ждешь любви – она с другим в бою…
«Резкие гудки автомобиля…»
Резкие
гудки автомобиля,сердца замирающий полет.В облаках белесой крымской пылипрячется нежданный поворот.Полны звона выжженные травы.Ветром с губ уносятся слова.Слева склоны, склоны, а направо –моря сморщенная синева.Ветер все прохладнее. Все ближедальних гор скалистое кольцо.Я еще до сумерек увижуваше загорелое лицо.Но когда б в моей то было власти,вечно путь я длила б, оттогочто минуты приближенья к счастьюмного лучше счастья самого.
Ночь
Ночь, как быть мне и как рассчитаться с тобоюза холодный закат, за асфальт голубой,за огни, за твое колдовство молодоенад речной, смоляной, шелестящей водой?Набегающий дождь, фонари и скольженьемаслянистых разводов по руслу реки…Ты пришла, как внезапное опроверженьевсех сомнений моих, всей тоске вопреки.Глухо плещет вода о бетонное ложе.Дождь рванулся по крышам. Уныло, темно…Да… И все-таки так ты на счастье похожа,что мне кажется – может быть, это оно.
«Да, ты мой сон. Ты выдумка моя…»
Да, ты мой сон. Ты выдумка моя.Зачем же ты приходишь ежечасно,глядишь в глаза и мучаешь меня,как будто я над выдумкой не властна?Я позабыла все твои слова,твои черты и годы ожиданья…Забыла все. И все-таки живата теплота, которой нет названья.Она, как зноя ровная струя,живет во мне. И как мне быть иною?Ведь если ты и выдумка моя –моя любовь не выдумана мною.
«И знаю все, и ничего не знаю…»
И знаю все, и ничего не знаю…И не пойму, чего же хочешь ты,с чужого сердца с болью отдираяналегших лет тяжелые пласты.Трещат и рвутся спутанные корни.И вот, не двигаясь и не дыша,лежит в ладонях, голубя покорней,тобою обнаженная душа.Тебе дозволена любая прихоть.Но быть душе забавою не след.И раз ты взял ее, так посмотри хотьв ее глаза, в ее тепло и свет.
Чиж
Я зёрна сыпала чижуи воду в блюдце наливала.Мне было… Сколько – не скажу, –я до окна не доставала.Я подставляла, помню, стул,чижу просовывала ветку,а чтобы вечером уснул,платком завешивала клетку.Суббота. Чистые полы.Басы далеких колоколен.И стекла празднично светлы.А чиж молчит, угрюм и болен.Закат ползет по скатам крыш;звеня о стекла бьется муха…В моих ладонях мертвый чиж,не птица, нет, – комочек пуха.И не доступная умутоска, сжимающая горло…Сама не знаю почему,но время этого не стерло.Я помню: приоткрыла дверь,и луч дрожит на этой двери…Мне только, может быть, теперьпонятной стала та потеря.
Осень
Нынче улетели журавлина заре промозглой и туманной.Долго-долго затихал вдалиразговор печальный и гортанный.С коренастых вымокших березтусклая стекала позолота;горизонт был ровен и белес,словно с неба краски вытер кто-то.Тихий дождь сочился без концаиз пространства этого пустого…Мне припомнился рассказ отцао лесах и топях Августова.Ничего
не слышно о тебе.Может быть, письмо в пути пропало,может быть… Но думать о беде –я на это не имею права.Нынче улетели журавли…Очень горько провожать их было.Снова осень. Три уже прошли…Я теплее девочку укрыла.До костей пронизывала дрожь,в щели окон заползала сырость…Ты придешь, конечно, ты придешьв этот дом, где наш ребенок вырос.И о том, что было на войне,о своем житье-бытье солдататы расскажешь дочери, как мнемой отец рассказывал когда-то.
Костер
Чахлый лес, сквозной, багряно-рыжий,заткан солнцем вдоль и поперек.Как сейчас я этот полдень вижу,красный от брусники бугорок.Корчится атласная берёстана почти невидимом костре.Мне с тобою весело и просто,как девчонке, школьнице, сестре.Наверху негреющая просинь,зябких листьев вековечный спор.Мы придем на будущую осеньв эту рощу разложить костер.А на осень бушевала буря.Ты вернулся без меня, один.Потерялся в непривычном гулелепет перепуганных осин.И в шинели серой, с автоматому березовых атласных ногты прилег за круглый и примятыйкрасный от брусники бугорок.И пошли, пошли пути-дорогиколесить на тысячи ладов.И стоишь теперь ты на порогенезнакомых прусских городов.Верно, скоро выйдет срок разлуке.И, придя в знакомые места,отогреем мы сердца и рукиу родного русского костра.
Тропинка
Ночами такая стоит тишина,стеклянная, хрупкая, ломкая.Очерчена радужным кругом луна,и поле дымится поземкою.Ночами такое молчанье кругом,что слово доносится всякое,и скрипы калиток, и как за бугрому проруби ведрами звякают.Послушать, и кажется: где-то звучитжелезная разноголосица.А это все сердце стучит и стучит –незрячее сердце колотится.Тропинка ныряет в пыли голубой,в глухом полыхании месяца.Пойти по тропинке – и можно с тобой,наверное, где-нибудь встретиться.
«Песня моя, куда ты ушла…»
Песня моя, куда ты ушла,где мы расстались с тобой?Сыпятся звезды, зреет шашла,грозен осенний прибой…Дымные космы по ветру клубя,мчится вдоль берега он.Как мне тревожно, песня моя,радость не в радость мне без тебя,сон без тебя не в сон.Может быть, ты залетела туда,где обнимается с небом вода?Может, скитаешься в диких камнях?Спишь, можжевельник шершавый обняв?Может, ты видишь такое во сне,что никогда не привидится мне!Может, ты снова шагаешь в поход,гибнешь в беззвездную, в тустрашную полночь под Новый годв Феодосийском порту?Медленно тянется дней чередапугающей пустоты…Песня моя, а вдруг навсегдаменя покинула ты?Рамы пускаются в пляс на ветру,стекла бросает в дрожь…Я не засну и дверь не запру –а вдруг ты сегодня придешь?
«Еще шуршат, звенят и шепчут капли…»
Еще шуршат, звенят и шепчут капли,с листвы катясь в пахучую траву.И каждый звук в молчанье сада вкраплен,как зерна звезд в ночную синеву.Перед окном черемух горьких чащи,как будто вниз упали облака.На этот мир цветущий и звенящийя не могу смотреть издалека.Мне мало звезд – десятков, сотен, тысяч.Моя тоска тревожна и остра.Я так хочу хотя бы искру высечьдля твоего неяркого костра.Далекие лучистые кристаллы.Холодные небесные огни.Мне мало звезд, мне лучших песен мало,когда не мною созданы они.