Не рычите, маэстро, или счастье для Льва
Шрифт:
– Что? – вырвалось. А в следующее мгновение Лев взял себя в руки. В конце концов, что они себе позволяют? Это кто им дал право делать их него персонажа какого-то дурацкого водевиля? Почему на него с усмешками сморят какие-то студенты, которых они трое, без сомнения, развлекли подобной сценой?
– Вы знаете, - обратился он к спинам мужчины и женщины, что уходили прочь. – Пожалуй, раз в наших услугах не нуждаются, отбудем-ка мы в Москву.
Любезный голос, немного с оттенком пренебрежения. А как еще можно относиться к окружающим его людям, которым он желал оказать любезность. Но раз не надо – стоит ли навязываться?
– То есть вы не знаете, что произошло? – снова
Ирина же не прекратила спускаться по лестнице. Не обернулась к нему.
– Вы считаете – мне до этого есть какое-то дело?
Он интонирует, пожалуй, лучше всех в стране. И сегодня сможет. Пусть дыхания нет совсем. Пусть что-то жжет в груди, но… Жалким он выглядеть не будет.
– Так вы не останетесь, чтобы спеть? – девчонка, что привела его на эту проклятую лестницу, выглядела совершенно расстроенной.
– Почему же? – ослепительно улыбнулся он ей. – Мы обещали отработать песню. Мы ее и отработаем. А потому поедем дальше.
Глава девятнадцатая
Красные глаза – признак тлеющих в
голове опилок
(С)
Какое счастье, что никто ничего у него не спрашивал. Ни по поводу Ирины, что прошла мимо остальной тройки музыкантов так, будто она их и не знала. Ни по поводу корпоратива, который образовался столь внезапно. И кстати. Олеся, что приехала на выступление с самым счастливым выражением лица, только и успела заснять конец выступления. Она украдкой вытирала слезы – видимо, успела поговорить с кем-то из парней. И так расстроилась из-за него, что музыканту стало неловко. Но к Леве не подошла, за что ей огромное спасибо.
Только музыка. Только песни.
Отработали Питер – и прочь. Прочь отсюда. Довольно.
О да! «Пять минут» им решительно удалось. Но разве могло быть по-другому? Они же профессионалы. И песенка хорошая. И настроение как раз под нее. Веселое. Жизнерадостное.
«Но бывает, что минута все меняет очень круто, все меняет – раз и навсегда»…
Промелькнула дорога обратно. Как и не было ее. Нежданный корпоратив. Полночь. Все остались довольными. Звонок от Олега, что машина нашлась. Вот что за люди, даже на штрафстоянку по-человечески оттащить не могут. Эвакуаторщик, который все попутал. И документы оказались заполнены с ошибкой. Вернуться домой под утро, обнаружить свой телефон. Вот лежит, родной. На полочке рядом с зеркалом. Сколько пропущенных, смсок и голосовых сообщений. О, даже мама отметилась. И Антонина Георгиевна. Что странно. Но большая часть – от Ирины. Ну, теперь хоть понятно, почему она удивилась, увидев его. И не сразу сообразила, что он не в курсе ее предпочтений и выбора.
Вытащил из кармана футляр с кольцом, отбросил его подальше, устало опустился на пол. И зачем-то методично стал стирать все голосовые сообщения, смски и звонки. Не просматривая, не читая, не боясь пропустить что-то важное. Самое важное, пожалуй, он уже сегодня узнал. А теперь чем он занимается, вместо того чтобы уронить звенящую голову на подушку. И кто б ему объяснил, на кой черт ему необходимо это времяпрепровождение.
Уничтожить первое голосовое сообщение – оно пришло как раз в то время, когда он был в магазине. Решительно. Безжалостно. С трудом протолкнуть воздух в легкие. А потом стало легче. Пришла какая-то отчаянная злость. Веселье даже. Еще одно. Еще. Вот так – с улыбкой. Над последним рука все-таки
дрогнула. В этот момент он подъезжал к ее университету, преисполненный самых радужных надежд. Дурак. Жалкий дурак. Удалить! Но пальцы скользнули по экрану.«Вот странно, - раздался ее голос, усталый и измученный. – У меня есть твой настоящий номер. Ничего вроде бы не перепутано. Я звоню тебе. Сто пятьсотый раз. А результат один и тот же. Абонент не берет трубку. Решительно. Как и пять лет назад. Достучаться до тебя я не могу. Снова…»
Он как завороженный слушал ее. Потом покачал головой и решительно нажал на удалить.
«Беременна. Снова…» - донеслось до него.
– Что? Стой-стой-стой!
«Вы действительно желаете удалить сообщение?»
– Нет. Нет…
Он осторожно, задрожавшими пальцами нажал на «отменить». И включил запись.
«На двадцать первый день, как по часам, дикий токсикоз. Ты знаешь, меня даже не тошнит. У меня все кружится и кружится. Глаза закрыть невозможно же. Я вот все время путаю: «Все красное и зеленое и кружится, и кружится, и кружится» - это откуда? Из Фрая или Хроник Амбера? Кто там со сфинксом разговаривал. И надо было загадку загадать, чтобы сфинкс ответа не знал. Так вот то было лягушка в кухонном комбайне. Вот я себя ей и ощущаю… Почему же ты не берешь трубку. И именно сегодня? Та же самая ситуация. Странно. И… Да почему?!»
На записи хлопнула дверь, Лева вздрогнул.
«Ирина Ильинична, - раздался голос, который музыкант ненавидел. – Как вы? Что ж вы сразу не сказали, что настолько плохо?»
«Думала, отработаю номер. Я же обещала, Станислав Витальевич. И… ко мне из Москвы приедут, помочь…»
Он расслышал в ее голосе нежность. Все равно. Несмотря на то, что ей было плохо и она явно на него злилась… Нежность.
А он…
«Поехали потихоньку, я договорился с врачами. Примут. Нас в больнице ждут уже», - снова голос ее начальника.
Зажмурился. И просто изошелся от ненависти к себе. Кольцо он носился, покупал. А просто подойти, спросить – что случилось. Что? Не вариант?
Идиот. Боже, правый, что он наделал?
Что он там успел ляпнуть в порыве припадка? Что ему нет никакого дела до того, что с ней происходит.
Обхватил голову.
Больница? Как больница, почему больница? Какая больница?
Он вскочил, уронил телефон на пол, заметался по прихожей. Где Ира? Что с ней?
Хотел было набрать ее номер, но в последний момент посмотрел на часы. Почти пять. Ей только его звонка, тревожного, ночного не хватает.
Сумка, телефон – теперь-то он точно его не забудет. Вызвать такси. И позвонить начальнику службы безопасности Томбасова.
– Лева, ты озверел? Почти пять часов утра!
Голос у Олега был раздражающе-бодрым, словно и не ложился еще.
– Ира. Ира в больнице, - практически беззвучно проговорил музыкант. Голос куда-то исчез совсем.
– Погоди. Вы же расстались. Тут Томбасов Олесю утешал. Такая романтика, - и это с такими интонациями, словно безопасник о приступе колик рассказывал.
– Мы не расстались. Надеюсь. Я идиот.
– Идиот – это понятно, - внезапно развеселился Олег. – Так что там случилось?
Выслушав сбивчивый рассказ Левы, безопасник глубокомысленно проговорил:
– Мда. Все у вас, гениев, не так, как у людей. Карма, что ли?
– Не знаю, Олег. Не знаю.
– Ладно, ты. Успокойся. Сейчас узнаем, где Ирина твоя, что с ней. Ты сейчас?
– В такси, еду на вокзал.
Снова «Сапсан». Третий раз за эти сутки. Снова четыре часа, летящих под колесами. Смска на телефоне с адресом больницы. Номер палаты. И приписка – «Угрозы выкидыша нет».