Небесная голубизна ангельских одежд
Шрифт:
Зубалов обещал создать для привезенных коллекций равные условия хранения с собственным зубаловским собранием. По его словам, он хотел «послужить делу собирательства и сбережения памятников родного искусства». Так дом Зубалова стал филиалом Румянцевского музея. Бывший владелец работал в нем хранителем до 11 сентября 1919 года, когда по собственной просьбе и в связи с состоянием здоровья, получив благодарность, покинул этот пост [453] . 1 января 1922 года Главнаука Наркомпроса ликвидировала филиальное отделение Румянцевского музея в доме Зубалова и передала здание Государственному музейному фонду.
453
Там же. Л. 37.
Центральное хранилище в доме Зубалова не было лишь складским помещением. Оно выполняло функции и музея, и библиотеки, и архива, и научно-исследовательского центра. В особняке Зубалова работал открытый для публики Показательный музей. В хранилище приходили искусствоведы, экскурсоводы, реставраторы Москвы собирать материал для своей работы, а киностудия и театры на время брали вещи для съемок и постановок. Так, на Садовой-Черногрязской работал реставратор Чириков; сотрудники музеев искали материалы в связи с реставрационными работами в Кремле; на Садовую-Черногрязскую приходил М. В. Алпатов фотографировать иконы, Щекотов заказывал для ГИМ фотографии икон Рябушинского и Зубалова, а студия Станиславского заимствовала реквизит для постановки оперы «Евгений Онегин». Катастрофически перегруженные новыми поступлениями столичные музеи использовали помещения Центрального хранилища ГМФ для хранения и экспозиции своих собраний.
454
Описание комнат Центрального хранилища см.: ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 566. Л. 22.
Как свидетельствуют инвентарные книги московского и ленинградского отделений ГМФ [455] , в первые революционные годы учет произведений искусства велся по мере поступления по коллекциям, собраниям, бывшим владельцам и бывшим местам нахождения. В этих ранних инвентарных книгах иконы нужно выискивать, вычленять из прочего имущества знати, коллекционеров и учреждений. Со временем, видимо в 1924 году, эклектичные коллекции, поступившие в фонд, были расформированы и составлявшие их предметы распределены по специализированным отделам ГМФ: прикладное искусство, живопись и скульптура, металл и бронза, мебель, и т. д. [456] Основная масса национализированных икон сосредоточилась в отделе III (иконопись) в Москве и в отделе церковного имущества ГМФ в Ленинграде.
455
В Ленинграде главное хранилище ГМФ находилось в Ново-Михайловском дворце, но использовали и помещения Эрмитажа, Русского музея и частные особняки. Об истории создания, структуре и функциях ленинградского ГМФ см.: Гафифуллин Р. Р. Ленинградский Государственный музейный фонд. О церковном отделении ленинградского ГМФ см.: Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 229–237.
456
В Центральном хранилище ГМФ в Москве было 11 отделов (приведены в соответствии с их нумерацией): живопись; графика; иконы; скульптура; фарфор/стекло; художественная мебель; ткань и шитье; прикладное искусство; нумизматика; художественные издания и рукописи; инвентарные хозяйственные предметы (ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 824. Л. 3 об.). В ленинградском ГМФ с 1925 года было 8 отделений: живопись и скульптура; керамика и стекло; бронза и мебель; прикладное искусство; графика и библиотеки; церковное имущество; военное имущество; предметы госфондовского значения (Гафифуллин Р. Р. Указ. соч. С. 320).
В РГАЛИ в Москве сохранилась инвентарная книга отдела иконописи, в ней представлены только иконы [457] . ЦГАЛИ в Санкт-Петербурге хранит 14 томов ранних инвентарных книг, где иконы перемешаны с другими предметами собраний и коллекций, в составе которых они поступили в ГМФ [458] . В Эрмитаже, куда был передан архив ликвидированного ленинградского отделения, сохранились инвентари церковного отделения ЛГМФ, составленные в 1924 году на основе старых описей. Однако и в них, в отличие от инвентаря московского отделения, иконы не вычленены, а записаны вперемежку с другими церковными предметами, утварью, шитьем, образками и пр. [459]
457
В Москве сохранились как инвентарная книга Центрального хранилища ГМФ за 1919–1924 годы, где учет предметов велся по собраниям (РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 12), так и инвентарная книга Отдела иконописи за 1921–1928 годы, где учтены только иконы (РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 86).
458
ЦГАЛИ. Ф. 36. Оп. 1. Д. 446–459. Каждую инвентарную книгу предваряет объяснение, что она была заменена «общею инвентарной книгой ГМФ».
459
Вначале были записаны религиозные предметы, поступившие в фонд в 1918–1924 годах, а затем записи делали по годам по мере поступления предметов (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 232). В архиве Эрмитажа сохранилась и инвентарная книга отделения Госфонда, но в ней иконы записаны вперемежку с поступавшим в ГМФ светским имуществом.
Знакомство с инвентарными книгами московского и ленинградского отделений Государственного музейного фонда позволяет предположить, что иконный фонд, сосредоточенный в древней купеческой Москве, был более обширным и исторически и художественно более ценным. Разумеется, это не значит, что в ленинградских хранилищах ГМФ не было ценных икон, однако самые прославленные иконные коллекции попали в московские хранилища. В Центральном хранилище ГМФ в Москве оказались коллекции Рябушинского, Морозова, Зубалова, Брокара, часть коллекции Харитоненко [460] . Сюда же были свезены иконы из бывшего магазина Н. М. Вострякова в Китайском проезде, моленных Карасева и Рахманова, Румянцевского музея, Рогожско-Симоновского района Москвы – центра старообрядчества – и многие другие (прил. 4).
460
Была передана в ГМФ из Народного комиссариата иностранных дел.
Иконное собрание ленинградского ГМФ, судя по его инвентарным книгам, в основном сложилось из имущества разоренных домовых, богадельных и ведомственных церквей, монастырей [461] , а также личных домашних икон петербургской знати и царской семьи. Крупные партии, например, поступили из дома Юсуповых [462] и из дворца великой княгини Ксении Александровны, а также из дворцов графа А. А. Бобринского и графа С. А. Шереметева и др. Древние иконы в петербургских храмах и собраниях были редкостью. Исключение составляли купеческие богадельни, где были старые иконы, хранимые старообрядцами [463] . Как пишет Н. В. Пивоварова, «своеобразие петербургских церквей во многом складывалось за счет их внутреннего убранства, состоявшего преимущественно из икон XVIII–XIX веков» [464] . Кроме того, наиболее ценное из ленинградского ГМФ еще в 1920-е годы было передано в Эрмитаж и Русский музей [465] .
461
В их числе: Соловецкий, Кирилло-Белозерский, Александро-Свирский, Тихвинский, Кирилло-Новоезерский, Ферапонтов монастыри. О ценных поступлениях из этих монастырей в музейный фонд см.: Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 230–232. Однако вопрос о том, что ценного попало в ленинградский ГМФ из монастырских ризниц, еще ждет исследователей.
462
Из дома-музея Юсуповых 240 икон и предметов культа были переданы в ГМФ, еще 551 предмет – в Госфонд (ЦГАЛИ. Ф. 36. Оп. 1. Д. 397а. Л. 295).
463
Например, Николаевская церковь при купеческой богадельне на Растанной улице, иконы которой в значительной степени представляли иконопись XVI–XVII веков (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 235).
464
Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 235.
465
О наиболее ценных поступлениях в Русский музей см.: Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 229–237.
В результате в московском отделении ГМФ было создано грандиозное специализированное отделение иконописи, где по атрибуции
того времени находились сотни древних икон, в то время как в ленинградском отделении церковного имущества ГМФ преобладали иконы более позднего времени, которые хранились вместе с церковными облачениями, утварью, евангелиями, металлическими образками, крестами и пр. По сути, в московском отделении ГМФ икона получила признание как произведение искусства, тогда как в ленинградском ГМФ она фактически оставалась культовым предметом.Сколько икон оказалось в Государственном музейном фонде? Собрание икон московского отделения ГМФ формировалось постепенно. Оно пополнялось с 1918 года и вплоть до полной ликвидации фонда (прил. 4) [466] . Вначале иконы были поделены между несколькими хранилищами. Известно, что кроме дома Зубалова сотни икон оказались в хранилище № 2 в бывшем Английском клубе. После его ликвидации осенью 1923 года все иконы были перевезены в Центральное хранилище на Садовую-Черногрязскую и включены в инвентарную книгу отдела III [467] . В марте 1924 года было ликвидировано хранилище № 3 в бывшем Строгановском училище. К концу июня оттуда в бывший дом Зубалова перевезли почти 13 тыс. предметов, среди них и иконы [468] .
466
Описи и акты приема предметов, поступивших в Центральное хранилище в 1917–1928 годах, см.: РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 31–40, 42–46. О национализации иконных коллекций и их поступлении в ГМФ см. работы М. Л. Харловой: Становление системы Государственного музейного фонда и проблема сохранения иконных коллекций // Охрана культурного наследия: проблемы и решения. Материалы ИКОМОС. Вып. 4, 2008. М., 2008. С. 3–27; Перераспределение частных художественных собраний после Октября 1917 года (на примере коллекций древнерусской живописи) // Современные гуманитарные исследования. № 2 (15). М., 2007. С. 348–363; Национализация частных собраний иконописи после Октября 1917 года // Научное обозрение. № 2. М., 2008. С. 65–72 и др.
467
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 44.
468
Там же. Д. 6. Л. 109. В материалах Комиссии по ликвидации Центрального хранилища Московского музейного фонда упоминается, что из «собрания Строгановского фонда» в III отдел (иконопись) поступило 100 предметов (ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 568. Л. 87).
Первая и последняя страницы финального отчета о ликвидации иконного отдела Государственного музейного фонда в Москве (январь 1929 года). Исторический музей
Московский музейный фонд икон был огромен. Сохранившаяся в архиве «Инвентарная опись отдела III (иконопись)» московского отделения ГМФ включает описание 3670 предметов [469] . На деле икон было больше (см. примеч. к прил. 5). Часть их благодаря окладам попала в отдел декоративного искусства, а резные иконы – в отдел скульптуры [470] . По окончательным сверенным отчетным данным в Центральное хранилище ГМФ в Москве за время его существования поступило 3786 предметов, которые были заинвентаризированы как 3809 икон, а выдано в разные организации при ликвидации ГМФ 3815 икон [471] . Расхождения в этих цифрах в отчете объяснены тем, что многочастные иконы при поступлении и выдаче учитывались по-разному: то как единый предмет, то по числу фактически находившихся в них икон (см. объяснения в прил. 5). Еще две иконы числились невыданными [472] , но отсутствовали в наличии в момент составления ведомости в январе 1929 года. С учетом этих двух общее число икон, выданных из отдела III (иконопись) московского ГМФ, составит 3817 (прил. 5) [473] .
469
На 15 декабря 1921 года в отделе иконописи было всего 535 «инвентарных номеров». Основной прирост иконного собрания московского ГМФ произошел в первой половине 1920-х годов. См. «Акт о ликвидации филиального отдела Государственного Румянцевского музея» (РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 25 об. – 26). В Центральном хранилище ГМФ иконы не были развешены.
470
См. объяснительную записку зав. центральным хранилищем П. С. Воскресенского в ликвидационную комиссию от 8 января 1929 года (РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 23. Л. 167).
471
ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 568. Л. 50–52.
472
В момент составления ведомости числились выданными 3812 икон; еще две хоругви и три иконы не были найдены. Позже хоругви нашлись и были переданы в ГИМ по дополнению к акту № 1228 от 18 января 1929 года. Была найдена одна из трех недостающих икон – «Богородица» (спилок от кузова). Она была передана по дополнению к акту № 1279 от 31 января 1929 года, но куда – не ясно. Другая недостающая икона, «Великомученица Наталия» (из моленной Карасева), была признана экспортной и вместе с другими иконами находилась в помещении, отведенном для хранения и упаковки предметов, передаваемых в «Антиквариат». Есть вероятность, что ее упаковали с другими иконами, предназначенными для продажи. Осталась ненайденной «обычная рыночная» икона «Свв. Флор и Лавр». Вероятно, она была выдана в числе госфондовского имущества.
473
ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 568. Л. 50–52.
Есть основания полагать, что и во время ликвидации ГМФ иконы продолжали поступать в его иконный отдел и могли не попасть в его инвентарную книгу. Так, 6 марта 1928 года Главнаука предлагала ГМФ принять 122 иконы музейного значения «второй категории» и 545 икон, подлежащих реализации, из числа находящихся в ризнице собора Новодевичьего монастыря. Указанные в списках инвентарные номера и названия икон не соответствуют инвентарной книге отдела III ГМФ. Все указывает на то, что это был иконный фонд самого Новодевичьего монастыря и что эти иконы при передаче не были внесены в инвентарь ГМФ [474] .
474
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 433 (письмо); Д. 23. Л. 135–139 (списки икон). Ризница, вероятно, находилась в Смоленском соборе монастыря. (О ризнице см.: Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 году: Сб. документов из фонда Реввоенсовета Республики. М., 2006.) Письмо Главнауки свидетельствует, что иконы музейного значения делились на категории. Не ясно, куда затем направились иконы «музейного значения второй категории», которые попали в ГМФ из Новодевичьего монастыря. Другой пример неучтенных икон: в протоколе № 5 заседания комиссии по ликвидации ГМФ от 30 ноября 1928 года говорится «о вскрытии сундуков собрания Трапезникова», где оказались иконы. Их передали в ГМФ, но в инвентарную книгу отдела III они не попали, так как к этому времени иконное собрание уже было распределено (ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 568. Л. 13).
В ленинградском отделении ГМФ, в отличие от Москвы, отдельной специализированной описи на иконы не было. Архивные материалы свидетельствуют, что ленинградские сотрудники вели суммарный учет всех предметов церковного имущества. За период 1922–1928 годов было заинвентаризировано 3182 предмета. Точных данных о том, сколько среди них было икон, нет, однако просмотр инвентарных книг свидетельствует, что иконы исчислялись сотнями, а не тысячами, как в московском отделении [475] .
475
Особое внимание привлекает книга № 14 «Церковные облачения». Она почти целиком представляет опись церковного имущества (ЦГАЛИ. Ф. 36. Оп. 1. Д. 449а). Кроме того, см. инвентарь икон и церковной утвари в архиве Эрмитажа (Архив Государственного Эрмитажа. Ф. 4. Оп. 1. Д. 148–149).