Небесная голубизна ангельских одежд
Шрифт:
По точному сравнению Грабаря, Государственный музейный фонд был «обширным резервуаром для непрерывного пополнения старых музеев и организации новых». Выдачи произведений искусства из ГМФ в центральные и провинциальные музеи происходили на всем протяжении 1920-х годов, но вплоть до принятия решения о ликвидации Музейного фонда в 1927 году они не имели массового характера. Наряду с выдачами в музеи задолго до массового экспорта произведений искусства началась и продажа. Этим занимались как собственный антикварный магазин Главнауки Наркомпроса на ул. Герцена, 17 (заведующий А. П. Меньшиков), так и аукционные залы, например «Прага» на Арбатской площади, и частные антикварные магазины [476] . В течение 1924 и 1925 годов из Центрального хранилища ГМФ было выдано на продажу 5037 «отдельных номеров вещей и 9 ящиков с серебром». Деньги от продажи поступали на счет хранилища [477] . Аналогичная практика существовала и в Ленинграде [478] .
476
В публикациях в газетах «Рабочая Москва» и «Рабочая газета» в 1928 году Главнауку обвиняли «в спекуляции» и «распродаже дворцов» (ГАРФ. Ф. 374. Оп. 28. Д. 2696. Л. 43, 44).
477
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 284, 399 об.
478
Подробно
В хранилищах ГМФ рано появились и иностранные покупатели. Так, Карл Крюгер из берлинской фирмы «Рудольф Лепке», которая с началом массового художественного экспорта будет проводить первые аукционные распродажи ценностей из Советской России, побывал в хранилищах ГМФ уже в ноябре 1925 года. Разрешение на осмотр ему выдал Музейный отдел Главнауки [479] . В июле 1925 года Главнаука «предложила» допустить «к осмотру ГМФ и фондовых запасов музеев» антиквара Леонарда Партриджа [480] . В феврале 1927 года та же Главнаука «предложила» Центральному хранилищу ГМФ «допустить к осмотру всего фонда» представителей «Доротеум» [481] . В декабре 1927 года с теми же целями из Мосгосторга приходили П. И. Сорокин и Н. А. Носов, а также представители «английской фирмы Нормана Виса» [482] . Однако иностранцев интересовали западноевропейское изобразительное и декоративное искусство, а также мебель.
479
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 286.
480
Leonard Partridge – британский антиквар, владелец фирмы. Главнаука рекомендовала ГМФ назначить высокие цены, так как вещи, отобранные Партриджем, при вывозе не облагались пошлиной (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 7. Д. 20. Л. 9, 11, 13).
481
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 15. Л. 119. Dorotheum – один из старейших аукционных домов Европы. Основан в 1707 году в Вене.
482
Речь идет о лондонском антикваре Нормане Вейсе (Norman Weisz). Среди покупок Вейса – имущество дворца княгини Ольги Палей, жены великого князя Павла Александровича.
В 1920-е годы практиковалась и оплата сотрудников хранилищ ГМФ его художественными ценностями, главным образом изделиями из драгоценных металлов. Их легче было продать на рынке. Так, в июне 1925 года было принято решение выдать сотрудникам хранилища № 3 (б. Строгановское училище) вещи немузейного значения «в погашение заработного вознаграждения». Однако вскоре передумали и отобранные вещи продали через аукционный зал, а людям дали деньги [483] . В акте обследования Центрального хранилища ГМФ также есть упоминание о выдаче вещей в качестве оплаты труда работников: «выделяются по мере надобности, в основном, изделия из благородных металлов, драгоценных камней и обиходных предметов широкого потребления» [484] .
483
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 264.
484
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 339 об.
История выдачи икон из Центрального хранилища ГМФ в Москве свидетельствует, что наиболее драматичные и важные для этого исследования события произошли в конце 1920-х годов. Действительно, вплоть до лета 1927 года выдачи икон из ГМФ носили единичный характер: за десятилетие со времени создания фонда было выдано всего лишь около четырехсот икон (прил. 6). За редким исключением все они попали в провинциальные и столичные музеи, наиболее крупные партии икон были переданы в Музей собора Василия Блаженного (138 икон) и Оружейную палату (40 икон). Затем ситуация изменилась. Видимо, весной 1927 года было принято решение о ликвидации московского отделения ГМФ. В тот момент предполагалось, что хранившиеся в нем произведения искусства будут поделены на две группы. Все самое ценное будет передано в музеи, а вещи немузейного значения отправятся в Госфонд, откуда впоследствиии по мере надобности их будут выдавать на продажу. Процесс ликвидации ГМФ должен был проходить планомерно и спокойно.
В соответствии с этим планом в июне 1927 года Е. И. Силин, в то время заведующий Музеем собора Василия Блаженного, был командирован Главнаукой в Центральное хранилище ГМФ «для предварительного распределения иконного фонда между центральными и провинциальными музеями, а также для выделения части икон в Госфонд» [485] . Показательно, что об отборе икон специально на экспорт пока не было сказано ни слова. По начальному замыслу ликвидация Государственного музейного фонда должна была послужить не индустриализации, а музейному строительству в СССР. Видимо, результатом командировки Силина в ГМФ стал акт выдачи № 762, по которому Исторический музей получил 29 июля 1927 года большую партию – 172 иконы (прил. 6).
485
Выданное Силину удостоверение датировано 14 июня 1927 года. РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 388.
Планомерный процесс ликвидации Государственного музейного фонда практически сразу же был сорван. По решению Совнаркома бывший дом Зубалова, где в Центральном хранилище ГМФ находилось несколько тысяч икон, в срочном порядке решили передать Остехбюро Научно-технического управления ВСНХ, занимавшемуся военными разработками [486] . Сотрудникам Центрального хранилища дали две недели на то, чтобы вывезти коллекцию, которая собиралась более десяти лет и на тот момент составляла порядка 80 тыс. предметов [487] . Приказ освободить здание пришел в самом начале работ по ликвидации Музейного фонда и теперь, вместо того чтобы заниматься распределением коллекций по музеям, сотрудникам ГМФ пришлось в авральном порядке перевозить вещи в новые места хранения. Керамику, согласно транспортной смете, должны были отвезти в Музей фарфора; нумизматику, ткани и ковры – в Исторический музей; книги, рукописи, графику – в Государственный музей изобразительных искусств; архитектурный материал – в Третьяковскую галерею. Иконы в июне 1927 года отправились на хранение в Успенскую церковь Новодевичьего монастыря. Сохранилась смета расходов на перевозку икон: 40 возов по 10 руб. за воз. Было перевезено 3388 икон [488] . Смета датирована 21 июня 1927 года, прошла лишь неделя с того момента, как Силин приступил к распределению икон [489] .
486
Попытки выселить ГМФ из особняка Зубалова предпринимались и раньше. Весной 1926 года Комиссия по разгрузке Москвы и по инициативе малого Совнаркома предлагала вывезти из столицы Музей иконописи и живописи (собрание Остроухова), хранилище ГМФ, Музей новой западной живописи, Театральный музей им. Бахрушина и Музей мебели. В частности, Музей новой западной живописи, где хранились собрания С. И. Щукина и М. А. Морозова, должен был отправиться в Ленинград, а в его здании (Б. Знаменский пер., д. 8) хотели
разместить родильный приют. В Ленинград должны были отправиться и собрание Остроухова и Музей мебели. Это решение вызвало протест московской интеллигенции и было отменено (ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 566. Л. 10–12, 70).487
Из них около 15 тыс. предметов были учтены, но не описаны. Штат Центрального хранилища в то время состоял всего из 19 научных сотрудников и 17–18 человек технического и рабочего персонала (РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 401).
488
Какие именно иконы были учтены и как считали предметы, не ясно. Однако если эта цифра соответствует наличию икон в иконном отделе ГМФ на тот момент, то отчетная ведомость ликвидации Центрального хранилища недооценивает количество икон ГМФ. Согласно ей, из Центрального хранилища в общей сложности было выдано 3812 икон, в том числе ко времени перевозки икон в Успенскую церковь в июне 1927 года было выдано 569 икон (включая иконы, выданные по временным актам, но не вернувшиеся в ГМФ, прил. 6). Следовательно, к моменту перевозки в Успенскую церковь в фонде должно было остаться 3243, а не 3388 икон. Остается, однако, вероятность, что недоучет был вызван расхождениями в подсчете многочастных икон. Кроме того, иконы, которые уже числились выданными, могли пока находиться в помещении ГМФ.
489
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 26. Л. 48.
Заведующий Центральным хранилищем ГМФ П. С. Воскресенский в докладной записке в Главнауку живописал хаос переселения: тесное помещение Успенской церкви в спешке загружали безо всякой системы, иконы втискивали «в каждое свободное место, в некоторые дни за поздним временем даже при полной темноте лишь с одними свечами». По его словам, «приходилось загружать не только помещение самой церкви и сарай, но и все входы и лестницы, общие как для живущих еще при церкви посторонних лиц, так и для посетителей музея Новодевичьего монастыря». К тому же в Успенской церкви в то время шел ремонт и оборудование стеллажами. Учета икон ни при упаковке, ни при вывозе, ни при приемке не было, как не было и обычных в таких случаях проверок и оформления выдач. Вознесенский отметил и «злостные оставления наемными возчиками вещей на подводах» и «попытки взломов наполненных шкапов». «Теперь, – обескураженно заключал он, – не знают, что там находится и в какой сохранности» [490] .
490
РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 6. Л. 401 и об., 402.
Только осенью 1927 года стало возможно возобновить порученную еще в начале лета Силину работу по распределению икон ГМФ. Решение о том, какие иконы имеют музейное значение, а какие должны отправиться в Госфонд, принимала комиссия Музейного отдела Главнауки, состоявшая из известных экспертов – историков искусства, реставраторов и искусствоведов. Ее первое заседание состоялось 16 ноября 1927 года. Комиссия работала практически каждый день до 14 декабря, с недельным перерывом в начале декабря и краткими выходными (прил. 7). На первом заседании присутствовали Грабарь, Тюлин [491] , Силин и Анисимов. Со второго заседания к ним присоединились Чириков и Суслов [492] . Затем остались лишь Анисимов, Тюлин и Силин, потом и Анисимов перестал приходить, так что последние двенадцать дней работали лишь Силин и Тюлин. Всего в ноябре и декабре 1927 года состоялось 20 заседаний [493] . Одно «добавочное» заседание прошло 7 февраля, работали Силин и Тюлин, и еще два заседания после продолжительного перерыва состоялись 23 и 27 июля 1928 года. В эти дни работали Чириков и Тюлин [494] .
491
Тюлин Михаил Иванович (1876–1965) – реставратор и коллекционер.
492
Суслов Иван Иванович (1879–1947) – художник-реставратор, работал в Комиссии по сохранению и раскрытию древней живописи в России и ЦГРМ.
493
Протоколы заседаний см.: РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 23. Л. 343–363.
494
Опровергая измышления Тетерятникова об отборе фальшивок на продажу, эти факты свидетельствуют, что сортировка икон ГМФ была проведена до принятия постановления СНК об усилении художественного экспорта и проходила не в связи с формированием экспортного фонда, а в связи с ликвидацией ГМФ. Грабарь фактически отстранился от работы, главную роль играл Силин. Принципы отбора не предусматривали выделения фальшивок, а только деление на иконы музейного и немузейного значения. Термин «немузейный» не являлся синонимом слов «фальшивый» или «поддельный». Как покажет дальнейший анализ, среди икон, попавших в категорию немузейных, оказалось немало ценных икон, которые Анисимов забрал в ГИМ. Кроме того, некоторые иконы, которые при сортировке попали в группу музейных, оказались в «Антиквариате».
Сидят (слева направо):
художник-реставратор станковой масляной живописи Д. Ф. Богословский;
зав. отделом религиозного быта ГИМ А. И. Анисимов;
историк, собиратель и исследователь икон Н. П. Лихачев;
график, историк искусства и один из ведущих сотрудников Русского музея П. И. Нерадовский;
живописец, директор Музея иконописи и живописи, который составила его собственная коллекция икон, И. С. Остроухов.
Стоят (слева направо): художник и искусствовед И. Э. Грабарь, а также реставраторы икон – Г. О. Чириков, П. И. Юкин, И. И. Суслов, В. О. Кириков.
Фото 1923 года.
Грабарь, Анисимов, Чириков и Суслов, будучи членами комиссии Музейного отдела Главнауки, осенью 1927 – летом 1928 года приняли самое активное участие в ликвидации иконного отдела ГМФ. Именно они, а также Е. И. Силин и М. И. Тюлин решали, какие иконы отдать в музеи, а какие, не имея музейного значения, отправятся в Госфонд, а оттуда в Госторг и «Антиквариат». В своих музеях не избежали участия в отборе икон для продажи Остроухов и Нерадовский, а иконописцы-реставраторы проводили антикварную реставрацию икон перед продажей. Государственная Третьяковская Галерея
Протоколы заседаний комиссии свидетельствуют, что в ноябре – декабре 1927 года и во время трех заседаний в феврале и июле 1928 года эксперты распределили 2618 икон [495] . Из них примерно четверть, 636 икон [496] , были признаны имеющими музейное значение. Забегая вперед, скажу, что практически всю музейную партию забрал Исторический музей. Остальные, почти две тысячи икон, должны были поступить в Госфонд. Осенью 1927 года специального отбора икон на экспорт из ГМФ еще не было. Мосторг по мере надобности должен был брать иконы из госфондовского имущества, то есть выбирать из тех, что, по мнению специалистов того времени, не имели музейного значения.
495
Возможно, что просмотрено было немногим больше, так как несколько номеров в протоколах зачеркнуты. До начала работы этой сортировочной комиссии из Центрального хранилища ГМФ уже было выдано 578 икон (см. прил. 6 до акта № 838). С учетом работы этой комиссии, таким образом, было распределено 3196 икон. Остается еще более 600 икон (из общего количества 3815), которые распределялись в другое время и пока не ясно кем. Материалов об этом найти не удалось.
496
Всего 637 икон указаны в категории имеющих музейное значение, но одна была зачеркнута.