Небо нас ненавидит

Он просто из местных, — подумал Квендульф, — те, кто здесь живёт — они все такие.

Чуть дальше, на дороге из города, он разглядел других людей. Шестеро смуглых людей с глиняными табличками на груди тащили паланкин. Судя по тому, как этот паланкин болтало, внутри было что-то тяжёлое и неудобное, как арбуз. На опущенных занавесях вышит знак — бычья голова с пылающими рогами.

Наблюдать за паланкином было интересно. Но священник подошёл раньше.

Интересно, он и есть покупатель?

Увы, нет.

— Приветствую вас, — заговорил он на их языке, не очень правильно, — Вы в беде. Вы в рабстве. Вас скоро продадут. Я пришёл, чтобы предложить вам последнюю помощь, которую вы получите..

Неужели еду будет раздавать? Квендульф слышал, что в храмах Новых Богов такое бывает. Соседи иногда ходили, чтобы не ужинать.

Квендульф никогда не ходил. Он был слишком горд для этого. Кровь его отца, человека, при всех недостатках, военного сословия, не пускала. Или, точнее, кровь предков отца. Потому что из отца не военный, а недоразумение.

Но сейчас он был так устал и измотан, что не смог бы отказаться. Ему просто не хватало сил, чтобы оставаться гордым и независимым.

Но чтобы откусывать и жевать, сил не было тоже. Он мог только стоять и покачиваться, как плохо вкопанный столб.

— Прежде чем погрузиться в пучину рабства — примите веру в Новых Богов! Примите искупление! Примите Бога и его супругу, что не имеют формы и потому объемлют всё, что не имеют избранных и потому открыты для каждого! Прежде, чем вас утащит в пропасть — задумайтесь о последнем, небесном обете, после которого вы будете падать всё равно, что в небо. Есть ли среди вас те, кто уже принял новую веру? Радуйтесь! Можете не подавать знака, просто радуйтесь, потому что сколько бы вас не мучали за эту короткую жизнь, вас ждёт прекрасная удел в угодьях вечности

Офицеры переглянулись. Они не знали, что делать.

Но в партии нашёлся человек, который знал.

Миасфер выступил вперёд, насмешливо вскинув подбородок. Проснувшийся полуденный ветерок перебирал его отросшую рыжую бороду, а в голубых глазах горела колючая насмешка.

— Мы слишком голодные для твоей проповеди, — заявил он, — Иди в город, сытых людей на правильный путь выводит и на нужное место ставь. Или боишься, что они сами тебя на кол усадят?

— Следи за языком! И знай — я не страшусь гонений! Что могут люди против Истины?

— Люди вообще мало что в этой жизни могут, — согласился Миасфер, — Особенно, если это люди простые, не цари какие-нибудь. Но в священных городах живут Старые Боги. И вот они — могут многое. Или ты сам не отсюда? Не видел, что они могут?

— Ты почитаешь Старых Богов намного больше, чем они того заслуживают. Учись не поклоняться бездумно. Учись думать, кому служишь.

— Я уже пытался служить кому надо, а не кому положено, — ответил Миасфер, — И видишь — теперь я в цепях! Мы все в цепях!

— В цепях вы сегодня, а небо ждёт вас всегда и до самого конца вечности. Оно ждёт каждого, кто примет учение Новых Богов!

— Я уже их принял! — рявкнул Миасфер. — В одном северном городе, много лет назад. А теперь — проваливай в своё болото!

Проповедник, возможно, нашёл бы, что возразить. Но носильщики паланкина уже вступили на сырые и тёмные доски причала. Он оглянулся, посмотрел на них, взмахнул долгополыми рукавами, как крыльями и пошёл на встречу, делая вид, что не смотрит в ту сторону.

Паланкин степенно проплыл мимо конкурента, развернулся и плавно опустился на землю. Квендульф разглядел, что лица у носильщиков удивительно тупые и отрешённые, словно у измученных лошадей, а таблички у них на груди изготовлены из обожжённой глины и размером примерно с ладонь. Значки, составленные из выдавленных треугольников, покрывали табличку с лицевой стороны. Видимо, это и был тот самый язык богов.

Сами насильщики были тоже тёмные и кучерявые. Явно из местных, но другое племя, не то, из которого произошёл проповедник.

Из паланкина выбрался удивительный багровый толстяк с пышными усами и отросшими до шеи мохнатыми бакенбардами. Он был одет в просторную мантию, белую, как городская стена, отороченную чёрным и серебряным. Судя по

На груди толстяка был вышит уже знакомый бык с пылающими рогами.

Покачиваясь, как игрушечный мячик, толстяк подошёл к рабам и начал их разглядывать, поглаживая усы.

Интересно, этот тоже будет проповедовать? Нет, сомнительно. Квендульф знал, что жители Священных Городов не засылают миссионеров и не читают проповедей. Зачем это нужно, когда живёшь в городе с самими богами? Напротив, горожане скрывали от чужеземцев и священные тексты, и подлинные имена богов, и подробности ритуалов.

Конечно, в священных городах жили ещё и рабы, и торговцы. Но теперь, глядя на тупые, словно из тёмного дерева вырезанные лица носильщиков, Квендульф понимал, что правда о старых богах закрыта и для них. До веры рабов и их посмертной участи никому нет дело. Ни в Священных Городах, ни в других странах по всему кругу земли.

Миасфер поджидал его со всё той же насмешливой улыбочкой и прикрыв веки, словно собирался представить получше аргументы для нового спора.

Толстяк подошёл поблеже. Доски скрипели под его тяжёлыми ногами. Он вытер со лба пот руковом, вдохнул и заговорим:

— Моё имя Ашшурам-Аппи. Я — премудрый. Не удивляйтесь, это официальный титул. Его дают выпускнику Школы Писцов. Точно так же, как ваши северные университеты присваивают выпускнику титул философа.

Юноше вдруг захотелось схватить этого премудрого философа за шиворот и со всей дури бухнуть им в воду. Громко будет, наверное. Сам Квендульф учился слишком мало, чтобы зауважать многоучёных людей.

Сейчас он поведёт нас в город, — подумал юный невольник. И снова ошибся.

— Приветствую вас от имени неба и земли, богов и людей! — провозгласил жрец, — Сейчас вас поведут продавать. И это не зависит от того, в каких по счёту богов вы верите. Я не призываю вас к поклонению! Нет разницы, какие именно боги меня к вам послали. Но у вас есть шанс остаться непроданными! Великий шанс! Кто из вас рискнёт им воспользоваться?

Ответом ему было молчания.

— Вы с ними попроще говорите, — сказал старший из офицеров, — Они тупые, они невольники.

Жрец поморщился и сделал жест рукой, словно стирал неуместное возражение..

— Невольник, — особенно когда его заставляют, как вас, много работать, — всегда боится смерти, — продолжал он, — И всегда мечтает освободиться. А больше ни на что его не хватает. Между этих двух стен вы и будете жить, пока не умрёте. Надсмотрщики священных городов — особая каста, они занимались этим ремеслом ещё два всемирных потопа назад. Они умеют удерживать между этими стенами. Ваша жить будет ужасной, без малейших шансов на побег — но и достаточно сносной, чтобы вы не умерли сами.