Нечто в воде

Он сидит на краю ванны в трусах, держа в руке носок. Мой муж. Я его без памяти люблю. Он прав, это опасно, только я не хочу сдаваться без боя. Ему так тяжело дались последние несколько месяцев. А вдруг его новый бизнес рухнет, как и все предыдущие нереализованные возможности? Нет, нужно продолжать. Только… осторожно.

– Ладно, хорошо. Я поняла, Марк. Я согласна, но давай попробуем еще раз, последний разочек? Обещаю: я придумаю что-то безопасное. Дай мне несколько дней. Чувствую, что у меня получится. Разве не лучше превратить их в деньги?

Я стараюсь говорить спокойно, без нажима, а внутри все так и кипит. Я не готова сдаться.

Марк ловит мой взгляд, затем отворачивается. Я вновь его расстроила. Несмотря на попытки мужа скрыть разочарование, я читаю это в его глазах.

– Ладно, – соглашается он. – Но на этом все, договорились? Если и теперь ничего не выйдет, Эрин, ты остановишься.

Не глядя на меня, он встает и выходит из ванной. Чужой, одинокий. Это наш первый откровенный разговор за довольно долгое время, и он еще больше отдалил нас друг от друга. Между нами пролегла трещина. Чем больше я рассказываю мужу, тем она шире. Теперь он знает об Энди, о Холли, об этом странном типе возле тюрьмы, Патрике. Он не может вот так взять и уйти. Я хочу сблизиться с ним вновь, делиться с ним всем, что чувствую.

– Марк, ты честно думаешь, что нас не ищут? – выпаливаю я ему в спину.

– Кто, дорогая? – удивленно оборачивается Марк, явно сбитый с толку.

Не знаю, почему я выбрала для попытки сближения такой вопрос. Просто вырвалось, потому что он не выходит у меня из головы.

– Те, кто связан с самолетом. Может, я и вправду схожу с ума, только у меня такое чувство, будто нас окружают. Дело не только в полиции. Я не знаю кто. Да, звучит глупо и параноидально, и, хотя у меня нет никаких доказательств, я ощущаю: вот-вот случится беда. Пока не понимаю, но чувствую приближение…

При виде его обеспокоенного лица я осекаюсь. Наверное, это звучит как бред сумасшедшего. Да, пора все прекращать – продажу бриллиантов, беседы с Холли и прочее, как и требует Марк. А я, наоборот, увязаю все глубже.

Марк возвращается в ванную и обнимает меня, я утыкаюсь ему в грудь и слушаю стук его сердца. Он знает, что мне без него никак.

– Никто никого не ищет, Эрин. Они не смогут. И зачем, если нас считают мертвыми? Милая, дело в другом. Меня больше беспокоит расследование СО-пятнадцать. Так называемый Патрик почти наверняка человек Фостера. Подумай сама: имей Патрик отношение к сумке, полиция давно заметила бы, что он ошивается поблизости, разве нет?

Я молча киваю. Он прав, старший инспектор Фостер в некотором роде может стать нашей страховкой. Марк нежно целует меня в лоб и ведет к постели. Мы снова вместе. Трещина затягивается.

Лежа в кровати, я продолжаю размышлять. Не факт, что полиция обнаружит слежку за мной. У них под носом радикалы переманили на свою сторону беззащитную девушку. Они не заметили, что Эдди сунул нос в мою жизнь. Очень уж многого они не видят.

30. Третье интервью

Суббота, 24 сентября

В комнате для допросов собачий холод, от моей чашки с кофе поднимается пар. Сентябрь выдался просто арктический. Пентонвильский охранник выглядит как персонаж массовки из сериала «Ти Джей Хукер» [41] : десять процентов составляет шляпа, а девяносто – бочкообразная грудь. Возможно, я к нему несправедлива. Он сегодня явно в лучшей форме, чем я – сонная, измученная, словно так и не пришла в себя после резкой смены часовых поясов и климата. Я вспоминаю небо над Бора-Бора, свое нагретое тело, впитывающее солнце, ясные жаркие дни.

41

«Ти Джей Хукер» – американский полицейский сериал 1980-х гг.

Надеюсь, я все же скоро проснусь. А если нет? Что, если я такой и останусь и моя жизнь пройдет в полусне? Марк сейчас где-то там, на холоде, бродит по оживленным улицам Лондона в поисках помещения под офис для новой фирмы. Похоже, его мечты воплощаются в жизнь. Сегодня он встречается с Гектором у нотариуса, чтобы подписать какие-то бумаги. Все складывается очень многообещающе.

В кармане трясется телефон. Я отклоняю звонок. Это наверняка Фил. Его взбесило мое решение убрать из фильма Холли; я написала ему об этом сегодня с утра, и он звонил уже трижды. И еще я пропустила звонок от Фреда, который хочет просмотреть мои записи. Ему интересно. Нечасто режиссер, получивший премию Британской академии кино и телевизионных искусств и номинированный на «Оскар», проявляет интерес к дебютным фильмам вроде моего, но вот вам семейственность. Хотя, если подумать, не совсем: мы ведь не родственники. Он всего лишь устроил меня на первую работу, я умудрилась ее не провалить, и с тех пор Фред следит за моим творчеством. К тому же он вел меня к алтарю. Я с радостью предоставила бы ему записи, но большую их часть заграбастал СО-15. Объяснять это ему сейчас некогда.

В коридоре раздается сигнал открытия камеры. В отличие от Холлоуэя, здесь нет двери, только арка, ведущая прямо в коридор. Меня передергивает от вида грязно-белых тюремных стен, и я приказываю себе не раскисать. Бывает хуже.

Второй гудок. Я поднимаю глаза и вижу в арке Эдди Бишопа, красивого мужчину шестидесяти девяти лет. Он идет по скрипучему линолеуму коридора в сопровождении еще одного охранника.

Простой серый спортивный костюм из грубой шерсти, как у всех заключенных, смотрится на Эдди совсем иначе. С тем же успехом он мог бы надеть безупречный костюм-тройку, какой я видела на бесчисленных фотографиях в его досье. Он излучает властность. Хотя, возможно, я фантазирую, потому что знаю его историю.

Эдди похож на Кэри Гранта [42] , вышедшего из лондонского простонародья, и одному богу известно, как он умудрился сохранить такой загар в тюрьме. Заметив меня, Эдди улыбается. Почему лидеры преступного мира всегда столь обаятельны? Видимо, без привлекательной внешности тебе не сойдут с рук твои преступления и тебя будут называть просто бандитом.

Он выдвигает стул и садится. Мы наконец-то встретились: я и Эдди Бишоп.

Мы расплываемся в улыбках. Идиллию нарушает «Ти Джей Хукер».

42

Кэри Грант (наст. имя. Арчибальд Алек Лич; 1904–1986) – голливудская суперзвезда 1930–1950-х гг., занимает вторую строчку в рейтинге наиболее значительных актеров американской киноиндустрии XX века по версии Американского института киноискусства.

– Все в норме, Эдди? Что-нибудь нужно? Воды? – дружеским тоном произносит он.

Мы все тут друзья. Эдди оборачивается – медленным, кошачьим движением – и бодро отвечает:

– Не-а, Джимми. Все отлично, спасибо большое.

Сегодня хороший день.

– Без проблем. Просто крикни, если что-то понадобится. – Он оглядывается на другого охранника, того, что привел Эдди, и кивает. Оба проходят через арку в коридор.

– Мы будем в конце коридора, в комнате отдыха, – обращается Джимми к Эдди, не ко мне, после чего оба исчезают из виду, поскрипывая подошвами по линолеуму.

Это потрясает меня до глубины души. Почему они уходят? Я ведь даже еще не включила камеру! Странно. Меня не предупреждали, что я останусь наедине с Эдди Бишопом.

Я задумываюсь, стоит ли пугаться. Вспоминаю о сообщениях на автоответчике. Эдди убил множество людей или приказал убить. Есть истории – целые тома – о пытках, похищениях, нападениях и прочих ужасах, что творили банда Ричардсонов и Эдди на протяжении сорока лет. Современные легенды. Разумеется, доказать ничего невозможно – ни улик, ни свидетелей.