Нечто в воде

Я уверена, что Чарльз нас не выдаст. На хмуром лице Марка вспыхивает улыбка.

– Ну, и какого черта нам теперь делать? – легкомысленно вопрошает он, признав абсурдность нашего положения.

И правда, что дальше? Мы больше никого не знаем и не умеем продавать бриллианты.

Я хихикаю. Марк улыбается в ответ, в уголках глаз разбегаются морщинки. Господи, он прекрасен!

– Думала, Чарльз возьмется, – говорю я. – Он так на них смотрел! Господи, почему все очень сложно?

– Я тоже так думал. Швейцария нас избаловала, все прошло слишком гладко. Придется искать другие пути, еще не конец. Я подумаю. А ты сходи за камнями.

Марк кивает на дверь. Я отставляю его заниматься мозговым штурмом и направляюсь обратно в галерею, за бриллиантами. Вся эта история вновь кажется мне забавной. С Марком в это можно играть бесконечно.

Чарльза в галерее нет. Ответивший на звонок охранник отдает мне злосчастный кошелек в обмен на квитанцию. Похоже, наш несостоявшийся партнер изрядно струсил и прикрывает свою задницу. Если Марк как-нибудь столкнется с Викторией, ему придется изображать полное неведение и разыгрывать шок оттого, что его знакомый пытался сбыть кровавые бриллианты. Кто бы мог подумать! В принципе, Марк достаточно далек от происходящего, чтобы притвориться, будто ничего не знал, мало ли в мире плохих людей. Если не считать нашего супружества, он никак не связан с попыткой сбыть камни. Хотя я тут тоже ни при чем. Это все Сара.

Внутренний голос упрямо твердит, что если уж на то пошло, то именно я непосредственно связана со всеми нашими деяниями. Я осталась на видео с камер наблюдения в Швейцарии. И на видео с Пэлл-Мэлл. Пусть не имя, но лицо. Шагая обратно к Марку с камнями в кармане, я думаю: а хотелось ли мне влезать в это дело? Или я просто вошла в роль? Я смелее, чем Марк, или просто глупее? Почему всегда и всем занимаюсь я?

Хотя, с другой стороны, Марк связан с банками, поэтому не может светиться, так ведь? Это логично. И вообще, я не люблю ждать у моря погоды. Мы идеальная команда.

Когда возвращаюсь, Марк признается, что так ничего и не придумал, и мы решаем, что на сегодня хватит. Его мозг, похоже, полностью переключился на бизнес. После обеда ему нужно встретиться с еще одним старым коллегой, чтобы обсудить вопросы финансового регулирования в частном консультировании. Открыть свое дело не так-то просто. Я отправляю его на встречу. Для обсуждения следующих шагов с алмазами нужно больше времени. Целую Марка на прощание и иду к метро, холодной рукой сжимая в кармане шелковистый кошелек с бриллиантами.

* * *

По дороге у меня возникает идея. Если увалень Чарльз может продавать бриллианты, что мешает нам сделать это самим? Чарльз – посредник, он берет вещи, которые больше не нужны очень богатым людям, и находит тех, кто хочет их купить. Он пользуется чужими деньгами. Если Чарльз со своим дипломом по истории искусств сумел вникнуть в основы торговли активами, то это дело наверняка попроще ракетостроения. Как бизнес Марка в Сити, только в меньших масштабах. Мы разбираемся в бриллиантах и знаем четыре признака качества: вместе искали камень для моего кольца после обручения. Мы знаем их примерную стоимость, нужно просто найти покупателя. А ведь в Лондоне есть целый район, где продают и покупают бриллианты – ювелирный квартал Хаттон-Гарден. Нужно лишь найти не слишком щепетильного торговца. Посмелее, чем Чарльз. По крайней мере, прощупать почву не помешает.

Я сворачиваю с Пикадилли в переулок, вытряхиваю на ладонь один бриллиант и кладу остальные обратно.

От станции «Фаррингдон» я направляюсь по пустынным улочкам на оживленную Хаттон-Гарден. Сегодня холодно, дует пронизывающий ветер. По пути я встречаю множество евреев-хасидов, которые придерживают свои широкополые шляпы, чтобы не унесло ветром, и нашпигованных деньгами сомнительных дельцов, закутанных по самые уши в кашемировые пальто. Все куда-то спешат.

Может, зря я сюда пришла? С другой стороны, на воровку я не похожа. Разве хорошо одетая женщина чуть за тридцать вызовет подозрения, если захочет оценить свой единственный бриллиант? Сюда все за этим ходят, разве нет?

Опускаю взгляд на обручальное кольцо: оно прекрасно. Сейчас я понимаю, что Марку оно влетело в копеечку, а тогда думала лишь о том, как сильно он меня любит, чем пожертвовал, сколько часов работал, чтобы купить эту безделушку.

Теперь я вижу в нем своего рода трофей. Добычу. У меня на пальце сияет тяжелый труд Марка. Если бы нам понадобились деньги, я пожертвовала бы камнем не моргнув глазом. Ради нашего дома. Ради нашего ребенка. Тоненький золотой ободок под сверкающим бриллиантом значит для меня гораздо больше самого камня. Но теперь, когда мы нашли сумку, это вряд ли потребуется. И если я сумею найти покупателя, нам больше никогда в жизни не придется ничего продавать.

Вначале я решаю попытать удачу на открытой бирже. Это просторное помещение со множеством прилавков по периметру, где разные торговцы специализируются на всевозможных камнях и металлах. Над конторками склонились ортодоксальные евреи, а рядом – одетые с иголочки кокни: пестрое лоскутное одеяло семейных предприятий во всем его разнообразии.

Не успеваю я сделать нескольких шагов, как меня подзывает торговец. На меня вроде бы никто не смотрит, и все же чувствую себя кроликом в свете фар.

– Что ищете, дамочка? – окликает меня некто лысый, типичный кокни: рубашка, галстук, флисовая кофта. Человек, который практично одевается по погоде. У него довольно дружелюбная улыбка. Он мне подойдет.

– Я хотела бы продать, а не купить. У меня есть камень в два карата. Из обручального кольца.

По-моему, вполне надежная история. Никто не станет спрашивать, чье кольцо. Логично же, что владелец либо мертв, либо больше не в браке. Люди не любят углубляться в такие разговоры: это не способствует коммерции. По-моему, сам по себе печальный факт, что камень уже не в кольце, отбивает охоту к расспросам. А для подстраховки я придумала небольшую легенду.

– Два карата? Чудесно. Давайте на него посмотрим.

Он искренне заинтересован. Думаю, при такой работе, как у него, никогда не знаешь, чего ожидать. Что-то в выражении его лица напоминает мне знаменитый эпизод из комедийного сериала «Дуракам везет», помните, когда Дэл с Родни нашли часы и наконец стали миллионерами? Он купился.

Я опускаю камень на фетровый поднос на конторке. Не успевает бриллиант коснуться фетра, как торговец хватает его пальцами. Достает линзу, рассматривает подношение и бросает на меня оценивающий взгляд. Я обычная представительница среднего класса, хорошо одетая, далеко за двадцать или чуть за тридцать. Испытание пройдено: ювелир вновь щурится на камень и подзывает коллегу по имени Мартин. Тот приветствует меня дружелюбным взмахом руки. Он моложе первого торговца. Сын? Племянник? Младший достает свою линзу и придирчиво изучает камень со всех сторон. Затем поглядывает на меня.

– Сколько за него хотите? – деловито спрашивает Мартин. Они заинтересовались. Мы в игре.

– Честно говоря, не знаю. Знаю только, что в нем два карата, огранка и цвет практически безупречны. Наверное, около… пяти тысяч?

Я целюсь как можно ниже. Прощупываю почву. Притворяюсь, что не знаю настоящей ценности камня. А я знаю. Тем более что мои догадки подтвердил Чарльз.

Бриллиант, как и остальные две сотни его собратьев, цвета D (высокая прозрачность), чистоты IF (чистый) или VVS1 (едва заметные включения). Чарльз дал мне предельно точное описание. Обычный круглый камень с такими характеристиками стоит до восьми тысяч за штуку при оптовой продаже, с учетом налога – девять с половиной, а этот – квадратный, в безупречной огранке «радиант» [38] , повышающей яркость и искристость. Такие встречаются редко и могут стоить от восемнадцати до двадцати тысяч без учета налога.

38

«Радиант» – одна из огранок прямоугольной формы; букв. «лучистая».