Нечто в воде
Шрифт:
Мой голос прерывается. Как выясняется, не только бывшим мафиози трудно просить об одолжениях.
Эдди весело улыбается.
– Ах ты, дрянная девчонка! А казалась такой тихоней! Вот что я тебе скажу, зайка: меня крайне сложно удивить, но такого я от тебя не ожидал. Судя по всему, у тебя, Эрин, проблема с качеством товара. О каком количестве мы говорим и что за камни?
Эдди доволен: он снова в игре.
– Около двух сотен, бриллианты, ограненные, чистые, по два карата.
Я понизила голос почти до шепота, хотя по его поведению понимаю, что нас не подслушивают.
– Твою мать! Где ты их
Я очень надеюсь, что там никого нет, иначе мне конец. Теперь он смотрит на меня по-другому. Я произвела впечатление. Миллион – он и в Африке миллион. Хотя миллионы уже не те, что раньше.
– Надо же! – смеется он. – Я редко ошибаюсь в людях, однако жизнь полна сюрпризов, правда? Отлично. Да, милая Эрин, я помогу тебе с твоей маленькой проблемой. У тебя есть номерной счет?
Я киваю, и он вновь разражается довольным смехом.
– Еще бы, черт возьми. Отлично. Ты просто находка, Эрин. Та еще штучка! На следующей неделе тебе позвонит один человечек. Делай, что он скажет, и не дрейфь. Он все решит. Поняла?
Эдди сияет улыбкой. Я рада, что все оказалось так просто, хотя немного сконфужена. Даже не верится. Правда, теперь нужно подумать о своей части сделки.
– Могу заглянуть к вашей дочери на следующей неделе. Позвоню сегодня после обеда, договорюсь о встрече.
Я знаю, что Лотти согласится. Я не стала говорить об этом Эдди, но мы уже общались по телефону. Она мне понравилась.
– У тебя есть номер и адрес?
Его бравада исчезла. Он сейчас испуганный старик, который надеется на чудо.
– Да, я нашла в вашем досье. Я с ней поговорю.
Внезапно мне в голову приходит еще одна мысль, гениальная в своей простоте.
– Эдди, у меня появилась идея. Давайте я включу камеру, чтобы вы могли записать сообщение для Лотти. Вырежу его из интервью и покажу ей при встрече. Думаю, так будет гораздо лучше. Она услышит все от вас лично. Я бы на ее месте предпочла запись.
Стоит попробовать. Я уверена: Эдди выскажется гораздо лучше, чем я. Он раздумывает, тихонько барабаня пальцами по столу. Затем кивает.
– Да, ты права, давай так и сделаем.
Он волнуется. К его чести, он по-настоящему волнуется.
– Хорошо. Тогда включаю камеру, Эдди. Вы не против?
Он кивает, выпрямляется и подается вперед.
Я застываю на миг, задержав палец над кнопкой включения.
– Эдди, можно еще кое-что уточнить? Вы не оставляли сообщений на моем домашнем телефоне?
– Нет, милочка. Я ничего не оставлял.
Что ж, это решает дело.
– Понятно. Не важно. А теперь… готовы, Эдди?
Я включаю камеру.
Дома я рассказываю Марку о заключенной сделке. Я не сомневаюсь, что он устроит скандал, и заранее готовлюсь. Понимаю, что это безумный и рискованный поступок, но почему-то доверяю Эдди. Вот доверяю, и все. Теперь, когда я знаю, что звонил и оставлял сообщения не он, Эдди не кажется мне и вполовину таким опасным.
Как ни странно, гроза проходит мимо. Марк не начинает на меня орать, хотя видно, ему очень хочется. Он держит себя в руках. И выкладывает свои соображения.
– Понимаю, ты думала на ходу и ухватилась за первую подвернувшуюся возможность, но именно так люди и совершают ошибки, Эрин. Если кто-то
отследит эту вашу сделку… Вдруг при расследовании дела Холли что-то обнаружат? Разве у этих типов из разведки не принято проверять все возможные видеозаписи с камер наблюдения? Надо быть осторожнее. Конечно, если связи Эдди помогут, все будет просто зашибись. А если нет, нас просто ограбят. И мы ничего не сможем сделать, потому что старший инспектор Фостер наверняка за нами следит.Я и сама об этом думала.
– Послушай, если даже люди Эдди нас ограбят, хуже не будет, верно? Ты ведь сам хотел избавиться от бриллиантов, просто выбросить, так почему бы не попытаться хоть что-то за них получить?
Марк долго молчит, затем угрюмо произносит:
– Эрин, они могут тебя убить.
– Марк, ты и вправду считаешь, что я стала бы заключать такую сделку с человеком, способным меня прикончить? Давай ты не будешь считать меня полной идиоткой!
– Ты совсем не разбираешься в людях, Эрин, – вздыхает он. – Ты видишь только их лучшие черты, а это не всегда правильно. Я лишь хочу сказать, что нужно действовать осторожнее. Если полиция сумела найти Холли на видеозаписях с турецкого автовокзала, то тебя на камерах в Лондоне они тем более отыщут. Тебе нужно быть осмотрительнее, дорогая. Они обнаружат перечисления на твой счет в Швейцарии после исчезновения Холли, увидят, как ты пыталась продать бриллианты в Хаттон-Гарден. А на следующей неделе ты опять встречаешься с преступниками? С их точки зрения это может выглядеть как посредничество, плата за вербовку или бог знает что еще. Так или иначе, крайне подозрительно.
Он говорит так, словно меня уже поймали и посадили в тюрьму. Словно мне уже нельзя помочь. Похоже, он и о деньгах больше не беспокоится. Нужно ему объяснить: он просто не понимает.
– Я знаю, Марк. Поверь мне, я максимально осмотрительна. Да, дело рискованное, можно сказать, авантюра, но я же для нас стараюсь. Для нас обоих. И для… – Чуть не произношу «нашего ребенка», однако вовремя останавливаюсь. Нельзя сейчас рассказывать о ребенке, он и так считает меня беспечной. Не могу признаться, что рискую еще и нашим малышом.
А я им рискую? Впервые задумываюсь о происходящем с такой точки зрения. Черт, может, и так. Я думала, что стараюсь ради всех нас, теперь начинаю сомневаться. Может, мной руководит эгоизм? От подобной мысли у меня перехватывает дыхание. Стою и смотрю на Марка. Внутри пустота. На глазах выступают слезы. Выражение лица Марка смягчается.
Он считает, я сожалею и раскаиваюсь. Я же плачу, потому что запуталась. Сама не знаю, зачем во все это ввязалась.
31. Лотти
Среда, 28 сентября
Полагаю, в этот раз я на темной стороне. Сидя напротив Шарлотты Макинрой в ее уютной семейной кухне, размышляю о том, кто же я теперь такая. Не прошло и месяца с тех пор, как я могла назвать себя самым обычным человеком, заурядным обывателем. Я вместе со всеми хорошими людьми находилась по одну сторону баррикад, а плохие – по другую. Стали они плохими из-за врожденных наклонностей или по собственному выбору – не суть важно. Так или иначе, они от меня отличались. Я же оставалась порядочным человеком. Теперь на правильной стороне сидит Лотти.