Нечто в воде

– Отличная мысль, любимая, но сегодня я уехать не могу, ты ведь помнишь?

Господи, как я могла забыть? Он говорил на прошлой неделе, что улетает в Нью-Йорк и останется там до завтра. Когда он мне это рассказывал, я, конечно же, почти не слушала. Интересно, что еще я пропустила? Я никудышная жена. Завтра Марк будет весь день встречаться с новыми клиентами в Нью-Йорке, а домой вернется ночным рейсом. Буквально туда и обратно.

А я останусь здесь одна. Меня внезапно охватывает страх, что Марк не возьмет меня в свою новую жизнь. И виновата только я сама. Следовало проявлять больше интереса к его делам, я же только и думала о фильме, деньгах и бриллиантах. Я должна была присутствовать в жизни мужа, находить для него время. Меня мучают угрызения совести. Ничего страшного, постараюсь все исправить. Поедем вдвоем на следующие выходные.

Пока Марк собирает вещи, я лежу на кровати и смотрю на него. Он рассказывает мне о помещениях для офиса, о своих грандиозных планах.

– Поедешь со мной смотреть помещения на следующей неделе? – спрашивает он.

– Конечно, с удовольствием, – заверяю я, радуясь, что он смягчился, что он вновь счастлив. Наконец-то трещина между нами начинает закрываться.

– Марк, извини, что я уделяла тебе так мало внимания. Если тебе меня не хватало… прости, мне очень жаль. – Я смотрю на него снизу вверх.

– Не переживай, Эрин. – Его лицо горит вдохновением. – Сколько всего прекрасного ждет нас впереди! У тебя своих дел хватало. Все хорошо. Я люблю тебя.

Он выдерживает мой взгляд – я прощена! Мне чертовски везет. Может, рассказать сейчас? О беременности? Нет, не хочу нарушать хрупкое равновесие. Расскажу, когда вернется. На следующих выходных, когда мы будем вдвоем.

– Я люблю тебя, – говорю вместо этого я, выбираясь из постели и крепко обнимая мужа.

«Это правда», – кричит каждая моя клеточка. Кажется, мои гормоны сошли с ума, потому что мне физически больно, когда такси отъезжает от ворот. Все тело тянется вслед за ним. Я долго еще чувствую объятия мужа и запах его одеколона.

* * *

После ухода Марка я отправляюсь на чердак – проверить оставшиеся улики. Там стоит страшная духота. Телефон под изоляцией нагрелся, как тост. Рядом с ним лежит отдельный конверт с флешкой. Не испортилась ли в такой жаре электроника? Я трогаю флешку через пластик. Тоже теплая.

Затем смотрю на безжизненный экран телефона и вспоминаю сообщение двухнедельной давности, от которого скрутило живот. Три мерцающие серые точки.

КТО ЭТО?

Я вновь начинаю гадать, кто эти люди: мертвецы на дне, и человек на другом конце линии, и владельцы самолета. Пыталась прислушаться к советам Марка и забыть обо всем, но сейчас, стоя в одиночестве на жарком пыльном чердаке, вновь начинаю гадать. Кто они такие? Я напрасно просматривала российские новостные сайты – ничего. Патрик – один из них? Или Марк прав и Патрик – сотрудник СО-15, работающий под прикрытием? Неужели молчаливые сообщения – его рук дело? На днях мне пришло в голову, что звонить могла Холли. Отправлять безмолвные отчаянные послания неизвестно откуда. Может, она вернулась в Англию? Потом я вспоминаю тихое бормотание в ответ официанту в одном из сообщений. И вообще, у Холли нет моего номера.

Мысли возвращаются к владельцам самолета. Может, они? Марк уверен, что нет. Они могли найти айпи-адрес отеля, отправиться туда и убить Шарпов – а вот остановились ли после этого? Как долго будут продолжать поиски? Что значит для них содержимое сумки? И тут с поразительной ясностью осознаю: они продолжают поиски. А я здесь совершенно одна. Марк уехал. Эти люди поняли, что убили не тех. Я так старалась опередить полицию, превратить нашу находку в настоящие деньги, что совсем забыла о ее владельцах, которые могут прямо сейчас постучать в дверь и выстрелить мне в голову.

Вспоминаю о задней двери, которую обнаружила открытой неделю назад. Я одна. И я не хочу умирать. Нужно выяснить, в чем дело, кто на меня охотится. С этой мыслью спускаюсь вниз, натягиваю пальто и выхожу из дома. Надо включить айфон. Где-нибудь в безопасном месте, среди людей.

* * *

Оказавшись на Лестер-сквер, я петляю сквозь толпу, направляясь к центру площади. На травке расположилась группа иностранных студентов, приехавших по обмену; молодые люди перекусывают, разговаривая по мобильным или играя в игры. Подхожу как можно ближе и включаю телефон. Он медленно просыпается. Экран светится белым. Появляется логотип «Эппл». Потом домашний экран. Я даже не пытаюсь переключить на авиарежим. Он ловит сигнал: пять палочек. На что я рассчитываю? Лестер-сквер – самая многолюдная площадь в Европе. Я прочла о ней в интернете, прежде чем выключить собственный телефон, стоя у входа в метро. На Лестер-сквер за день бывает больше людей, чем в любой другой точке Европы. В среднем двести пятьдесят тысяч человек за день. Сквер в центре площади кишит людьми с телефонами, которые проходят мимо, погрузившись в разговор, опустив головы, что-то набирая и ища на экранах. Здесь сто девять камер видеонаблюдения, но хотела бы я посмотреть, как кто-то вычислит на Лестер-сквер определенного человека с конкретным телефоном. Нас тут просто не счесть. Я прячусь у всех на виду. Позволяю айфону поймать сигнал: им это ничем не поможет.

Экран оживает. Загружаются сообщения. Два.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ ВСЕ ЕЩЕ В СИЛЕ

СВЯЖИТЕСЬ СО МНОЙ

Они пришли с того же номера, что и прежние. С номера человека, который знает, что кто-то забрал сумку. Я ничего не понимаю. Какое предложение? Я прокручиваю список вверх, но вижу только старые сообщения, которые уже читала на Бора-Бора. Потом замечаю маленький красный кружок над иконкой звонков. В журнале два пропущенных с того же номера, поступивших уже после моей глупой выходки. Два звонка… и одно сообщение в голосовой почте.

Я сажусь на скамейку, жму на значок голосовой почты и подношу телефон к уху. Сначала слышу голос автоматической системы оповещения. Женский, на непонятном языке. Восточноевропейский? Русский. Потом раздается долгий сигнал. Тишина замкнутого пространства, наверное комнаты, и кто-то ждет у трубки возможности заговорить. Затем звучит спокойный низкий голос. Мужской. Он говорит по-английски, с трудноопределимым акцентом: «Вы получили предыдущее сообщение. Предложение в силе. Свяжитесь с нами».

Конец записи. Я понятия не имею, о чем речь. Какое предыдущее сообщение? Какое предложение? Голос системы вновь что-то вещает на русском. Затем возвращается мужской голос. Сохраненное сообщение. То самое, предыдущее. «У вас есть нечто, принадлежащее нам. Мы хотели бы это вернуть».

У меня перехватывает дыхание.

«Не знаю, как вам удалось заполучить наши вещи, сейчас это не важно, но вернуть их – в ваших же интересах», – говорит он.

А я вдруг понимаю: сообщение не помечено как новое, потому что его уже кто-то прослушал. Приоткрытая задняя дверь, холодная рука Патрика в моих теплых пальцах, СО-15, Саймон и Эдди… Кто-то был у нас на чердаке? Кто? Потом осознаю, что на самом деле прослушать мог только один человек. Потому что незнакомец из телефона, если бы он действительно нас искал, не стал бы вламываться в дом, чтобы насладиться звуками собственного голоса. Будь это старший инспектор Фостер со своими людьми, они немедленно забрали бы все найденное как улики. А услышь это человек Эдди, то зачем бы он платил нам два миллиона фунтов, если мог просто все забрать? Нет, на чердаке не было чужих. Значит, секреты есть не только у меня. Голосовую почту прослушал Марк.

«Мы предлагаем вознаграждение. Возмещение за беспокойство».

Я с бьющимся сердцем оглядываю площадь. За мной кто-то следит. Нет, глупости. Рассматриваю лица в толпе, но, похоже, мной никто не интересуется, никому я не нужна. Я вдруг чувствую страшное одиночество. Меня возвращает к реальности тот же голос: «Если флешка у вас, свяжитесь со мной. По этому номеру. Предлагаю два миллиона евро».

Евро. Значит, он в Европе? Или знает, что мы живем в Европе. А знает ли он, что в Британии? Скорее всего, он проследил телефонный сигнал, когда Марк включал телефон. И сейчас уже наверняка в курсе, что мы в Лондоне.