Нехорошее место

Он взял со стола последние распечатки. В них речь шла о необычайно странном поведении мистера Синего, который являл собой хаос в образе человеческом. Ли открыл дверь, выключил свет, вышел в коридор, через другую дверь проследовал в приемную с намерением оставить распечатки на столе Джулии и попрощаться с Холом, прежде чем уйти.

Когда вошел в кабинет Бобби и Джулии, у него создалось впечатление, что Национальная федерация по рестлингу только что провела там очередной чемпионат. Перевернутая мебель, разбитые стаканы, стол Джулии, сдвинутый к стене, перекошенный, с отломившейся ножкой.

— Хол?

Нет ответа.

Ли осторожно открыл дверь в примыкающий туалет.

— Хол?

Никого.

Он подошел к разбитому окну. В раме остались маленькие кусочки стекла. Маленькие и заостренные.

Одной рукой опираясь о стену, Ли Чен осторожно наклонился вперед. Посмотрел вниз. И в третий раз повторил, уже совсем другим тоном:

— Хол?

* * *

Конфетка материализовался в прихожей дома Бобби и Джулии, темного и молчаливого.

Шея его излечилась, от раны не осталось и следа, его радовало, что приключения этой ночи еще не закончились.

Он сразу начал поиски, коснувшись дверной ручки, но ничего не почувствовал, возможно, потому, что Дакоты лишь на доли мгновения касались ручки, входя в дом и выходя из него.

Конечно, человек мог коснуться сотни предметов, но оставить психический след только на одном из них, а часом позже коснуться их же и «пометить» все своей аурой. Причины этого явления оставались для Конфетки столь же загадочными, как и увлечение столь многих людей сексом. Он благодарил мать за дарованный ему талант находить людей по психическому следу, как и за все остальные, но этот метод поиска иной раз сопровождался серьезными трудностями, а то и вовсе не приносил результата.

В гостиной и столовой дома мебели не было, так что от поисков здесь пришлось отказаться, но по какой-то причине пустота комнат ему приглянулась и он почувствовал себя как дома. У Конфетки собственная реакция вызвала недоумение. Во всех комнатах дома матери мебели хватало, пусть теперь стулья, кресла, диваны, столы, торшеры покрылись пылью, пахли плесенью. Потом он понял, в чем дело: как и Дакоты, он жил лишь в малой части просторного дома, и ему было без разницы, есть мебель и ковры в большинстве комнат или нет, открыты они или заперты на ключ.

Кухня и маленькая гостиная были обставлены. Здесь, очевидно, жили. Конфетка сомневался, что они заглянули в маленькую гостиную за те несколько минут, которые провели в доме, но вот на кухне могли и побыть, что-то съесть, чем-то запить еду. Однако прикосновения к ручкам буфета, шкафчиков, холодильника, микроволновой печки, духовки желаемого результата не принесли.

На второй этаж Конфетка поднимался медленно, скользя левой рукой по дубовым перилам. Несколько раз перед его мысленным взором возникали короткие, чуть расплывающиеся образы, и он уже не сомневался, что найдет искомое в их спальне или ванной.

Глава 54

Вместо того чтобы сразу позвонить по номеру 911 и сообщить об убийстве Хола Яматаки, Ли бегом вернулся в приемную, подскочил к столу секретаря, выдвинул, как его и учили, правый нижний ящик, достал лежащую у дальней стенки маленькую записную книжку с коричневой кожаной обложкой. Для сотрудников агентства, которые, как и Ли, не часто выезжали на задания, а потому редко имели дело с многочисленными полицейскими участками округа, но у которых при чрезвычайных обстоятельствах могла возникнуть необходимость связаться с ними, Бобби по каждому участку составил список полицейских, детективов и администраторов, наиболее профессиональных, здравомыслящих и надежных. В коричневой записной книжке имелся и второй список: копов, которых следовало избегать. Тех, кто на инстинктивном уровне не любил частных детективов, тех, кто только вставлял палки в колеса, не принося никакой пользы, и, наконец, тех, кто искренне полагал, что шестеренки полицейской машины надобно подмазывать. К чести полиции округа следовало отметить, что первый список был гораздо длиннее второго.

По разумению Джулии и Бобби, при привлечении полиции, если уж без этого никак нельзя было обойтись, особо важное значение имел выбор детектива, если ситуация требовала приезда детективов. Полагаться на удачу или выбор диспетчера не рекомендовалось.

Ли, правда, задался вопросом, а стоит ли звонить копам. Он и так знал, кто убил Хола. Мистер Синий. Конфетка.

Но он также знал, что Бобби постарается обойтись минимумом информации о Френке и о расследовании, которое проводило агентство: отношения агентство — клиент не были столь же защищены юридически, как отношения адвокат — клиент или врач — пациент, но их конфиденциальность тоже имела важное значение. Поскольку Бобби и Джулия находились в пути, а потому связаться с ними не представлялось возможным, Ли не мог получить инструкции относительно того, что можно говорить полиции, а чего — нет.

Но он и не мог оставить тело лежать перед зданием в надежде, что его обнаружит случайный прохожий. Особенно тело человека, которого знал, любил, уважал.

Итак, оставалось только одно. Позвонить в полицию и сыграть под дурачка.

Заглянув в коричневую записную книжку, он набрал номер полицейского участка Ньюпорт-Бич и попросил подозвать к телефону Гарри Лендброука. Но Лендброук в этот день свою смену уже отработал. Как и Джанет Хайзингер. Зато детектив Кайл Ослов оказался на месте, и по голосу Ли сразу почувствовал, что это крупный мужчина и компетентный специалист. Его мягкий баритон звучал строго и отрывисто.

Ли назвал свои имя, фамилию, место работы, чувствуя, что голос у него стал выше, чем всегда, и говорит он… ну… слишком быстро.

— Произошло… э… убийство.

Прежде чем успел продолжить, Ослов его перебил:

— Господи, неужели Джулия и Бобби уже знают? Мне самому только что сказали. Я как раз хотел сообщить им, сидел и пытался подобрать нужные слова. Моя рука уже лежала на трубке, я собирался набрать их номер, когда вас соединили со мной. Как пережили они эту весть?

Ли ничего не понимал.

— Не думаю, что они знают. Я хочу сказать, это случилось лишь несколько минут назад.

— Чуть раньше, — поправил его Ослов.

— И как вы это выяснили? Я только что выглядывал из окна и не увидел ни одной патрульной машины. — Вот тут его затрясло. — Господи, я недавно говорил с ним, оставил ему пиццу, а теперь он лежит на бетоне шестью этажами ниже.

Ослов ответил не сразу.

— О каком убийстве вы говорите, Ли?

— Хола Яматаки. Должно быть, здесь была борьба, а потом… — Он замолчал, моргнул, спросил: — А о каком убийстве говорите вы?

— Томаса, — ответил Ослов.

Ли стало дурно. Томаса он видел только раз, но знал, как любят его Джулия и Бобби.

— Томаса и его соседа по комнате, — уточнил Ослов. — Может, во время пожара погибли и другие, если там не успели всех вывести.

Компьютер, с которым родился Ли, функционировал не так хорошо, как машины «Ай-би-эм», стоявшие в офисе, и ему потребовалось время, чтобы переварить информацию, которой обменялись он и Ослов.

— Должно быть, эти убийства связаны, не так ли? — спросил он.