Нехорошее место
Шрифт:
Хотя Фогерти не предложил им сесть, Бобби двинулся к дивану. Джулия последовала за ним, в последний момент обогнала и заняла ближний к Френку край. Взгляд, брошенный на Бобби, говорил следующее: «Ты слишком импульсивный, если он застонет или начнет пускать пузыри, ты протянешь руку, чтобы успокоить его, а потом отправишься в Хобокен или в ад. Так что держись от него подальше».
Сняв очки для чтения и положив их на стол, Фогерти закрыл глаза, указательным и большим пальцами потер переносицу, будто хотел усилием воли подавить головную боль или собраться с мыслями. Потом открыл глаза, посмотрел на них через стол и заговорил:
— Я — тот самый врач, который принимал роды у матери Розель Поллард, появившейся на свет сорок шесть
Френк сидел со склоненной набок головой, и из правого уголка рта по подбородку потекла серебристая струйка слюны.
— Вы, очевидно, знали о необычных способностях, которыми обладали ее дети.
— Откровенно говоря, не знал, до того дня, как Френк убил мать, семь лет назад. К тому времени я уже ушел на пенсию, но он явился ко мне, рассказал намного больше того, что я хотел бы знать, затянул меня в этот кошмар, хотел, чтобы я ему помог. Как я мог ему помочь? Как кто-нибудь может ему помочь? В любом случае это уже не мое дело.
— Но откуда у них появились такие способности? — спросила Джулия. — Есть у вас какие-то предположения, версии?
Фогерти рассмеялся. Резким, неприятным смехом, который развеял бы у Бобби последние иллюзии относительно этого человека, если бы эти иллюзии не испарились у него буквально через две минуты после того, как Фогерти пригласил их войти.
— Да, конечно, у меня есть версия, есть и сведения, обосновывающие эту версию, мне много чего известно, и, боюсь, вы пожалеете, что слушали меня, если я поделюсь с вами этой информацией. Я не хотел влезать во все это, будьте уверены, но теперь уже ничего не поделаешь. Сначала влез, потом пришлось задуматься, что к чему. И сделать выводы. Любой другой на моем месте поступил бы так же. Так вот, моя версия начинается с отца Розель. Вроде бы ее мать обрюхатил какой-то бродяга, но я всегда знал, что это ложь. Ее отцом был Ярнелл Поллард, родной брат матери. Розель — плод насилия и инцеста.
На лицах Бобби и Джулии отразилось страдание, а Фогерти вновь холодно рассмеялся. Его определенно забавляло их сочувствие жертве.
— Это еще цветочки, — хмыкнул старый врач. — Ягодки будут впереди.
Бесхвостая серая, по кличке Зита, взяла под контроль парадную дверь, улегшись под растущим неподалеку кустом азалии.
В старом испанском доме подоконники были не только изнутри, но и снаружи, и вторая кошка, темная, как полночь, по кличке Чернушка, поочередно запрыгивала на каждый, пока не нашла комнату, в которую старик отвел более молодых мужчину и женщину. Жалюзи за окном, конечно, мешали обзору, но повернутые под углом широкие пластиковые полосы не перекрывали друг друга, поэтому кошка могла заглядывать в зазоры, опуская и поднимая голову.
Услышав имя Френка, кошка застыла, как застыла на кровати и Виолет в своем доме на Пасифик-Хилл.
В комнате, заставленной стеллажами с книгами, кошка и соответственно Виолет видели и старика, и молодую пару. Когда все расселись, Зита опустила голову, чтобы посмотреть в зазор между двумя другими пластиковыми полосами. И увидела, что о Френке не только говорят, он сам находится в комнате, сидит в темно-бордовом кресле, склонив голову набок, положив руку на широкий, обитый темно-бордовой кожей подлокотник.
Наклонившись над столом и невесело улыбаясь, Фогерти напоминал тролля, выбравшегося из своего логова
под мостом, чтобы не только попугать ничего не подозревающих детей, но и ухватить одного из них и сытно пообедать.Бобби напомнил себе, что должен держать свое воображение в узде: только холодный ум мог оценить, что в рассказе старика правда, а что — домыслы. От точности этой оценки, возможно, зависела их жизнь.
— Этот дом в тридцатых годах построили Дитер и Элизабет Поллард. Он заработал какие-то деньги в Голливуде, продюсируя дешевые вестерны и прочие низкопробные фильмы. Не стал богачом, но денег хватило, чтобы забыть про киноиндустрию и Лос-Анджелес, который он ненавидел, переселиться сюда, заниматься всякой мелочевкой и до конца своих дней не беспокоиться о хлебе насущном. У них было двое детей. Ярнеллу исполнилось пятнадцать, когда они поселились здесь в 1938 голу, а Синтии — только шесть. В 1945 году Дитер и Элизабет погибли в автомобильной катастрофе. В долине Санта-Инес в их легковушку на полном ходу врезался грузовик с полным кузовом капусты. Водитель был пьян. В возрасте двадцати двух лет Ярнелл стал главой семьи, официальным опекуном тринадцатилетней сестры.
— И… как вы говорите, взял ее силой? — спросила Джулия.
Фогерти кивнул:
— Я в этом уверен. Потому что очень скоро Синтия стала замкнутой, часто плакала. Люди думали, что она никак не может пережить смерть родителей, но, я думаю, причина была в Ярнелле. И дело не в том, что он так уж хотел спать с ней, хотя она и была очень симпатичной девушкой. Нет, в отсутствии вкуса его упрекать не стоило. Но здесь причина была в другом. Ему нравилась роль главы семьи, нравилась власть. И он относился к тем людям, которые считают, что власть должна быть абсолютной. Без всяких ограничений.
Бобби ужаснули слова «в отсутствии вкуса его упрекать не стоило». Они показывали глубину той моральной пропасти, в которой жил сам Фогерти.
А доктор продолжал, не замечая отвращения, которое вызывал у слушателей:
— Характер у Ярнелла был не сахар, при жизни родителей он доставлял им немало хлопот, и прежде всего речь шла о наркотиках. Пейоте, мескалине… всех природных галлюциногенах, которые можно получить из определенных видов кактусов, грибов и некоторых других растений. Тогда не было такого разнообразия наркотиков, как теперь, но все равно выбор был. К галлюциногенам он пристрастился через одного характерного актера, который снимался во многих фильмах отца. Начал лет в пятнадцать, и рассказываю вам об этом только потому, что, по моему разумению, это ключевое звено версии, которую я вам излагаю.
— Тот факт, что Ярнелл был наркоманом? — уточнила Джулия. — Это ключевое звено?
— Да, плюс другой факт: он обрюхатил свою сестру. Галлюциногены привели, скорее всего, к изменениям на генном уровне, и очень существенным к тому времени, когда ему исполнилось двадцать два. Обычно они приводят. Но в случае Ярнелла изменения произошли очень странные. А потом, если учесть ограниченность генного фонда, поскольку Синтия была его родной сестрой, можно с большой вероятностью ожидать, что такие родители произведут на свет какого-нибудь выродка.
Френк что-то прорычал, потом вздохнул.
Все посмотрели на него, но Френк пребывал в своем мире. Несколько раз моргнул, но взгляд так и не сфокусировался. Струйка слюны по-прежнему вытекала из правого уголка рта на подбородок.
И хотя Бобби хотелось взять бумажную салфетку и вытереть Френку лицо, он сдержался, прежде всего потому, что опасался реакции Джулии.
— Примерно через год после смерти родителей Ярнелл и Синтия пришли ко мне. Синтия была беременна. Они рассказали историю о том, что ее обрюхатил какой-то бродяга, но я, глядя на их отношение друг к другу, быстро понял, кто отец ребенка. Она пыталась скрыть беременность, носила свободную одежду и несколько последних месяцев практически не выходила из дома, и я так и не понял, почему они избрали такой путь. Может, думали, что в один прекрасный день все рассосется. В общем, когда они обратились ко мне, об аборте речи уже быть не могло. Черт, у нее, можно сказать, уже начинались схватки.