Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов

Закономерность, этот основной закон природы, проходит нитью и через смерти великих, звавших в будущий строй. Она говорит, что, хотя эти учителя равенства принадлежали к разным народам, они и смыслом своей жизни, и днями своей смерти были звеньями одной и той же цепи во времени, простертой над мелкими событиями дня, одним созвездием имен [566] .

Математика и восхищение числами связываются затем с конкретными результатами следующим образом:

566

Хлебников Велимир.Доски судьбы. М., 2000. С. 86.

Лассаль умер 31 авг. 1864; Маркс 14 марта 1883; Чернышевский 29 окт. 1889; Меринг 3 февр. 1919; Энгельс 5 авг. 1895 г.

Их уравнение смерти следующее

1053n + (768 + l)k=S ₁

где 1053 = 3 ³⁺³+ 3 ³⁺²+ 3 ³⁺¹, а 768 = 2 ⁹+ 2 ⁸=

+

где странная и красивая игра верхних чисел.

Значит S ₁= (3 ³⁺³+ 3 ²⁺³+ 3 ³⁺¹)n + 3x

k.

При n = 8, k=l, S ₁= 9190 или числу дней между смертью Лассаля и Чернышевского; при n = 10, k = 1, S = 11297 или числу дней между уходом в другой мир Лассаля и Энгельса; сделав n = 11, k = 2, получим число 13110 при расстоянии во времени между смертью Маркса и Меринга; в этом случае уравнение имеет вид: 768x2 + (1053 — 1)x11. [567]

567

Там же. С. 86. От редакции:предложенные В. Хлебниковым калькуляции дают в итоге не 13110, а 13108.

У Пригова хлебниковские «уравнения» превращаются в «даты»: его полемика с «Уравнениями смерти» Хлебникова носит название «Даты рождения и смерти» [568] . Магическое вычисление, возвышенное звучание и облик уравнений смерти у Хлебникова трансформируются у Пригова в умозрительную прозу.

В цифрах всегда таилась магия. Тем более в таких экзистенциально основополагающих, как даты рождения и смерти. Почему, кем и зачем они определены именно такими? Могли бы быть они иными? Могли бы мы своими поступками как-то повлиять на их расстановку? кем мы бы были, родись мы до своего рождения? что бы делали мы после даты своей смерти, то есть в посмертной жизни? — все эти вопросы вечно волновали и еще долго будут, до полной отмены рождения и смерти, волновать человека. А что мы можем ответить на эти вопросы сверх уже имеющихся ответов? — ничего. Только обозначить их в их ноуменальной полноте и значимости, тем самым как бы придвинув к границе их тайны [569] .

568

Пригов Д. А.Исчисления и установления. С. 290–291.

569

Пригов Д. А.Исчисления и установления. С. 290–291.

Таким образом, Пригов отваживается выйти к «границе тайны», при этом он проходит вдоль числовой границы, одновременно просчитывая ее, использует символически насыщенные (как кажется, произвольные) даты, позволяет «дурной бесконечности» [570] проникнуть в свои перечисления, казалось бы, закрывающие доступ к великому Числу:

Я родился давно Правда, многие родились до меня А многие и после меня появились И в 41, 42, 43, 44, 45 и 55 и 56 и 57 и 67, 68, 77, 87, 88, 89, даже 95 Есть даже родившиеся в 1999 году Очевидно, будут, думается, и в 2000, 2001, 2002, 2003, 2004, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 20, 40, 41, 56, 66, 76, 88, 99 и даже в 2025 году И были ведь родившиеся и в 1820, но они умерли в 1870 Были родившиеся в 1801, но они умерли в 1850 Были родившиеся в 1799, но они умерли в 1837 Но были родившиеся в 1799, но умерли в 1838, 1839, 1840, 50, 53, 60, 64, 67, 80 и даже в 1900 А говорят, родятся (может и врут) в 3002, 3003, 3004 и в 5, и в 7, 11, 20, 31, 41, 44, 45 и 98 Но вот если родятся в 3098, то, может, и не помрут уже, и в 4037, 4038, 4059, 4085, 4097, и в 5011, 5035, 5049, 5088, 6013, 6077, а может, и вовсе не будут знать, что такое смерть А может, и не будут знать уже, что такое рождение Все может быть [571] .

570

В аналогичных случаях гегелевский термин «дурная бесконечность» употребляет и Бадью. См., например: Badiou A.Das Jahrhundert. S. 39.

571

Ср.: Пригов Д. А.Исчисления и установления. С. 290–291.

DATE POEMS

В цикле «График пересечения имен и дат» (1994) [572] Пригов обращается к датированию — тому роду данных, который, по аналогии с общей амбивалентностью чисел, чья семантика колеблется между обозначением и символом, демонстрирует напряжение между случайным фактом и нарративно-временным развитием, укорененным в культурной памяти.

«График пересечения имен и дат» представляет собой кульминацию предпринятого Приговым развития лирического жанра, — развития, находящегося в поле напряжения многочисленных направлений эстетики XX века. Пригов переворачивает свойственное лирике соотношение между случаем и датой: если в традиционном понимании дата привносится извне и стихотворение на случай занимает маргинальную позицию в каноне лирических жанров, то в приговском цикле, вобравшем в себя «date poems», стихотворение само «приурочивает» себя к дате.

572

Лондон, 1994 (рукопись). Авторская машинописная копия хранится в архиве автора статьи.

Речь идет о цикле, состоящем, по крайней мере в имеющейся в моем распоряжении версии, из 7 «сборников», или томиков. В цикл входят стихотворения, написанные с 5 января 1994 года по 5 октября 1994 года, причем на каждый день года приходится по одному стихотворению, в котором описывается встреча, имевшая место в соответствующий день. Тексты строятся по следующей схеме:

* * * Маркус поутру встречает Меня Говорит, что написал Статью про меня И пока что не послал В журнал Он детали уточняет У меня А потом пошлет Слава, слава может быть, придет Ко мне Прямо сегодня же, 10 июля 1994 года * * * Вольфганг мне звонит из Вены — Насчет денег мне ответ Что, конечно, откровенно Говоря Денег на сегодня нет Я надеялся и ждал А он так подло затянул До 11 июля 1994 года Когда уже и предпринять-то ничего невозможно * * * Приезжаю, в моем доме Проживает некая Салли — Мы же вам о том писали! — Да но не в таком объеме! — Вы же сказали, что домой Вы не раньше, чем зимой Вернетесь А сегодня только 12 июля 1994 года! — Так что же, я в своей родной Дом не могу и Вернуться по первому зову сердца?! * * * Передо мной сидит Евгений Тихий и приятный очень Ну, конечно, он не гений Но все знает очень точно Безо всяких этих гитиг Вот что значит — математик Сегодня — говорит — 13 июля 1994 года — И точно

Бросается в глаза, что в этих текстах — и это действительно касается всех без исключения текстов этого цикла! — строчка с датой перекочевала из паратекста в текст. Датировка таким образом сдвинута, передвинута наверх, на «суверенную территорию» стиха, обосновываясь в большинстве случаев в последней трети однострофных текстов разной длины. Основной тон текстов — прозаический; складывается впечатление, что лирический элемент возникает исключительно благодаря соблюдению минимального формального требования деления текста на стихотворные строки. При этом обращает на себя внимание нарушение ямбического метра сокращенными в основном до одного слова, дополняющими предложение стихотворными строками: «Он детали уточняет / У меня».

В любом случае даты обозначают день встречи, используя английское слово — «date» («свидание», «встреча»): с Маркусом и его незавершенной статьей 10 июля 1994 года; с Вольфгангом из Вены, с которым происходит не самый приятный телефонный разговор о деньгах, которые все еще не поступили, 11 июля 1994 года; с внезапно нагрянувшей в снимаемый им дом некой Салли (по-видимому, хозяйки дома), с которой происходит столкновение из-за его или ее слишком раннего возвращения 12 июля 1994 года; а 13 июля происходит встреча с математиком Евгением, точно знающим: сегодня 13 июля 1994 года.

На фоне упомянутой выше дискуссии о стихотворении на случай vs. стихотворении-переживании становится ясно, что данные тексты Пригова максимально приближаются к первой категории: однако «случай» здесь не только дает повод для текста, но и является его единственной причиной и сюжетом.

Приговские стихи с датами — date poems — несут в себе отчетливые черты прозаизации, которую в данном конкретном случае следует рассматривать в двух контекстах. С одной стороны, важно отношение датированного стихотворения к границам и нормам лирического жанра как такового. С другой стороны, отталкиваясь от размышления Жака Деррида о датах в текстах Пауля Целана («Шибболет» [573] ), можно задуматься о лирических трансформациях «бремени дат», связанных с «несобытием» Холокоста.

573

Русский перевод Виктора Лапицкого: Деррида Ж.Шибболет Паулю Целану. СПб.: Академический проект, 2002 (Серия «XX век. Критическая библиотека»). — Примеч. ред.

Сообщение Пригова с этими двумя контекстами становится понятным с концептуальной точки зрения, если обратить внимание на то, как его date poems вписываются в контекст концептуального искусства XX века. В эстетическом обосновании ready-mades датирование играет такую же значительную роль, как и рефлексия на тему абстрактной живописи в изобразительном искусстве. В то время как в «семантической поэтике» и «поэтике неслучая» проявляется тенденция к накоплению дат и их герметической конденсации, Пригов определенно идет в другом направлении. И «семантическая поэтика», и «поэтика неслучая» восходят к культуре памяти, которая, как правило, стремится описать то, что происходит со знаками в процессе их датирования (то есть историзации), ищет или изобретает тот язык, которому эти знаки принадлежат. Избыток дат у Пригова, напротив, подвергаетзнаки датированию, придавая датам «преувеличенное», «неподобающее» значение и видимость. Даты очевидно высвобождаются из перегруженных воспоминаниями связей с предметностью.