Нелюбимый
Шрифт:
— Не болит, — говорю я, с удивлением обнаружив, что говорю правду. Я этого не чувствую. На самом деле, я почти ничего не чувствую.
— Я дал тебе полный перкоцет, — говорит он.
Перкоцет — странное и смешное слово, думаю я, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице.
— Кэсс?
— Мм?
— Ты доктор?
— Нет. Но я не хуже дипломированного фельдшера.
— Не хуже? — спрашиваю я, слегка поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. Движение медленное, как будто мою голову обволакивает патока.
— Я усердно учился и прошёл все тесты. Я имею
— Твои глаза… разного цвета, — замечаю я вслух.
Его губы дёргаются, как будто он хочет рассмеяться, но не делает этого.
— Да, они такие.
Склонив голову на бок, он пристально смотрит на меня, будто пытается что-то выяснить.
— Что? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. — Спрашивай.
Он сжимает челюсть, и я не вижу, как его рука поднимается, но я чувствую, как она нежно касается моего лба, и я не возражаю, что он прикасается ко мне.
— Ты прохладнее.
— Это то, что ты хотел спросить?
— Не делай этого снова, — выпаливает он в спешке.
— Делать… что?
— Болеть.
Он отводит взгляд, его челюсть сжата и напряжена.
— Ты напугала меня.
— Ты назвал меня ангелом, — сонно говорю я, мои глаза начинают закрываться.
Когда он назвал меня ангелом? Я не могу вспомнить.
Он вскидывает голову, и у него перехватывает дыхание. Я слышу это. Я слышу этот… перехват.
— Всё… в порядке, — говорю я на выдохе, закрывая глаза, потому что я чертовски устала, чтобы дальше держать их открытыми. — Ничего не имею против того… называешь ли ты меня… ангелом.
— Бринн, — говорит он. — Мне следовало… Я имею в виду, я не должен был оставлять тебя… Я должен был быть здесь. Мне жаль. Мне так чертовски жаль.
— Мне было жарко, — бормочу я. — Страшно. Джем…
— Мне жаль.
— Обними меня, — шепчу я, — пока я сплю.
Я засыпаю, но не сдаюсь, пока не чувствую, как матрас прогибается под его весом и его тело скользит на кровать рядом с моим. Одна рука скользит под мою подушку. Другая осторожно опускается прямо под моей грудью.
— Спокойной ночи, ангел, — шепчет он.
Я вдыхаю запах Кэссиди.
И затем я засыпаю.
***
Когда я просыпаюсь, за окнами встаёт солнце, а Кэссиди лежит рядом со мной. Он лежит на правом боку, лицом ко мне, а я на спине. Но во сне я повернула к нему шею так, что наши носы почти соприкасаются. Это тепло и интимно, и я полностью осознаю, что мы не очень хорошо знаем друг друга, но это так не ощущается. Я чувствую… я чувствую… я чувствую, что доверяю ему, что нуждаюсь в нём, что хочу его.
Не сексуально, хотя он определённо горячий парень, а интуитивно. Как для выживания. Он стал моим спасательным кругом, и без него я могла бы умереть слишком много раз, столько, что не сосчитать.
Внезапно, у меня возникает такое экзистенциальное представление, что не может быть меня без Кэссиди. Эта мысль не романтическая или поэтическая. Это просто… так. Но она твёрдая и реальная,
и я не отшатываюсь от неё мысленно. На самом деле, я склоняюсь к ней…Нет меня без тебя.
…и это не похоже ни на что, что я когда-либо чувствовала раньше.
К сожалению, я не могу лежать рядом с ним и наслаждаться этим чувством, потому что мой мочевой пузырь снова переполнен.
— Кэсс? — зову я.
— Ммм? — бормочет он.
— Кэсс, мне нужно в туалет.
— Да. Хорошо.
Я немного отодвигаюсь, чтобы заглянуть ему в лицо, и его глаза медленно открываются.
— Ангел, — выдыхает он, его глаза медленно фокусируются на мне.
Ангел?
Я слышу свой тихий смешок.
— Здесь нет ангелов. Только я. Бринн.
Теперь его глаза резко распахиваются, полностью сознательные, полностью проснувшиеся.
— Ох. Верно. Да. Прости. Я просто…
— Туалет? — подсказываю я.
Он перекатывается на спину, свешивает ноги с края кровати и встаёт. Затем проводит рукой по волосам и предлагает мне свою руку.
Я сажусь и беру её, удивляясь, что боль в левом бедре стала меньше, чем вчера утром. Не то чтобы я чувствовала себя прекрасно, но больше мне не дьявольски больно.
— Я чувствую себя лучше, — говорю я, ненадолго садясь на край кровати и готовясь к боли, которую я, несомненно, почувствую, когда встану.
— Пять твоих порезов выглядят очень хорошо. И лишь с одним возникли проблемы. Мне нужно взглянуть на него после того, как ты… сходишь.
Я киваю.
— Хорошо.
Сегодня я иду в ванную немного быстрее, и для меня это не так странно, как было вчера. Я осторожно опускаюсь на сиденье унитаза, помня, что мне не нужно смывать воду, когда встаю. Моя руки в раковине, я смотрю на своё лицо. Оно всё ещё потрёпанное, и, может быть, я просто сейчас к нему привыкла, но я думаю, что оно выглядит лучше, чем вчера утром.
«Спокойной ночи, ангел».
Слова гудят у меня в голове.
Хмм. Когда он назвал меня ангелом несколько минут назад, я предположила, что это было частью сна, который он видел. Но теперь я задаюсь вопросом — он намеренно меня так назвал?
— Кэссиди, — зову я, открывая дверь ванной, но в этом нет необходимости. Он в коридоре, напротив двери в ванную, ждёт меня.
— Я здесь.
— Что именно произошло вчера?
Я понимаю, что в моей памяти есть значительный пробел, но за это время, по-видимому, мне дали ласковое прозвище. Ангел. Но когда? Как я его заработала? Что я сделала? Что сделал он?
— Что ты помнишь?
Я прислоняюсь к стене в полутёмном коридоре, глядя на него снизу-вверх. На нём джинсы и футболка, а на мне трусы его покойной матери и футболка. Это должно было бы заставить меня чувствовать себя неловко, поскольку мы едва знаем друг друга, но это не так. Меня это нисколько не беспокоит.
Я перехожу к делу.
— Почему ты называешь меня ангелом?
Его глаза расширяются, а щёки краснеют.
— Ты сказала… Я имею в виду…
Он проводит руками по волосам.