Ненавистный рыцарь на белом коне

— Боже, неужто я… Значит Брэнот был прав, когда назвал меня ведьмой.

Изелла снисходительно улыбнулась и ловким движением поправила мне выпавшую из чепчика прядь.

— Брэнот – болван, а ты ещё не ведьма, станешь ею когда пройдёшь обряд.

Я продолжала ходить взад-вперёд, пытаясь уложить в голове то, что только что услышала. Изелла молча сидела на кровати. Мать. Моя мать. Как непривычно так называть её, да и вообще кого угодно.

— Тебе наверно, надо на кухню, — пробормотала я.

Изелла покачала головой.

— Неужели ты думаешь, что меня интересует кухня, пара серебряных, что платят мне, этот замок или сам Брэнот? Нет. Я здесь только ради тебя, доченька.

— Я… Мне надо во всём разобраться, всё обдумать…

— Ну конечно, доченька, оставлю тебя.

Изелла ушла, а я бухнулась на кровать, где она, моя мать, только что сидела и схватилась за голову. Значит я, на самом деле, принадлежу этому миру, а тот мне не родной. Может быть поэтому я всё время ощущала себя чужой там? Ведьма. Ведьма. Какое устрашающее слово. Лучше волшебница. Она сказала про обряд. Какой обряд? Как его пройти? Да как колдовать вообще?

— Расскажи мне о магии, — решительно заявила я, спустившись на кухню к Изелле.

— Тише, тише, родная, — забеспокоилась женщина. — Здесь за одни такие слова можно на костёр попасть. Лишнее внимание нам ник чему.

Изелла оглянулась и заперев кухонную дверь, подперла её увесистым столом.

— После совершения обряда, мы получаем силу и можем направлять её своей волей при помощи сплетения. Сплетение должно рифмоваться, иначе это не сплетение. А в словах должна звучать наша воля.

— А рифма обязательна? – Уточнила я.

— Можно колдовать и без рифмы и также без слов, но на это уйдёт очень много сил, а результат будет слабее. Рифма связывает произнесённые слова, расставляя их в заклинание. Все мы привыкли использовать ритмы. Вот смотри, — Изелла повернулась к заготовке для пирога: а ну-ка тесто поднимись и форму ласточки прими.

Тут же на моих изумлённых глазах тесто начало разрастаться, а потом действительно приняла форму ласточки в полёте, отчётливо проступило каждое пёрышко.

Я ахнула.

— А ты сама готовишь или создаёшь блюда с помощью магии?

— Нельзя создать реальный предмет из воздуха – только иллюзию, — вздохнула Изелла. — Ты тоже можешь колдовать, хоть и не прошла обряд. В тебе сила, переданная моей сестрой. Но в отличие от нас это действует только если у тебя сочится кровь. Порежь палец и произнеси сплетение.

Я взяла в руки столовый нож, но колебалась. Никогда не имела тяги к мазохизму.

— А во время эмм… лунных дней можно не резаться? — Спросила я.

— Рана должна быть открытой, — закатила глаза Изелла.

Ладно. Я резанула острым лезвием по тыльной стороне ладони.

— По ведьминому веленью, по моему хотенью а ну, табурет, пустись в пляс, — позаимствовала я рифму из «Емели».

Но ничего не произошло.

— Рифмуй все строки.

Хорошо. С чем рифмуется «спляши»? С «рассмеши».

— Табуретка, рассмеши – танец «Барыня» спляши.

И тут я от неожиданности вздрогнула. Табурет, до этого мирно стоящий у стола, начал быстро двигаться. Две ножки поднялись вверх и согнулись будто были пластилиновыми, а не деревянными, а две вторые ножки, выполняющие роль нижних конечностей, пустились в самую настоящую присядку. Я не удержалась и расхохоталась. Танцующая табуретка! Моё первое колдовство. Всё это время я оказывается могла магичить, просто не знала как.

С присядки табуретка переходила на шажки, потом – опять на присядку. Никогда я ещё с таким удовольствием не смотрела на танец. Когда табурет закончила. Я захлопала в ладоши. Пока рана свежая можно ещё что-нибудь отчебучить. Осмотревшись вокруг взглядом зацепилась за вазу с поникшими цветами.

— Розы в вазе оживите и головки поднимите, — срифмовала я.

Но никаких метаморфоз с цветами не случилось.

— Магия может многое, но не всё. Оживлять и лечить мы не умеем, это – область природниц, — пояснила Изелла.

— Природниц?

— Они живут в лесу отшельницами. Среди людей практически не показываются. Ковен и природницы недолюбливают друг друга, но это не мешает нам мирно сосуществовать. В отличие от рыцарей. Мужчины не способны с кем-то ужиться, такова их природа и нам приходится отбиваться.

— Верея – природница? — Озвучила я свою догадку.

— Да, — кивнула ведьма, — По правде сказать так и не поняла чего ты так хлопотала ради этой замухрышки.

— А у ковена есть своя эмм… база. Общий дом где вы живёте или собираетесь.

— Конечно. В самой чаще Дикого леса, там, где растут голубые ели. Ладно, ты у меня задорная девочка, с табуреткой ты это весело придумала. Пойдём-ка ещё повеселимся.

Мы поднялись на крышу одной из стрельчатых башен. Волосы мотал свежий ветер, а внизу открывался вид на всю призамковую территорию. Вон – пруд с мостиком, где плавают золотые карпы, вон – конюшня, вон – колодец, а вон – плантация плодовых деревьев. Малуша набирала воду у колодца. Чернава «дежурила» у конюшни, поджидая Филиса. Ганночка поливала кустарники. Веселина с деловым видом толи отчитывала, толи давала указания Ждану Нелюдимому.

— Смотри внимательно на мелкую выскочку, — шепнула Изелла, а потом одними губами прочла сплетение.

Малуша с подвешенными на коромысле двумя вёдрами воды направлялась к жилому строению замка. Вдруг резким порывом ветра обе – и верхняя и нижняя юбки задрались под самый верх, оголяя исподнее и полностью закрывая девушке обзор. Лисичка взвизгнула и вместе с коромыслом пируэтом упала на мягкое место. Вёдра с грохотом опрокинулись, окатив Малушу ледяной водой. Мы с матерью покатились от смеха.

— Это было здорово! Ледяной душ с утра определённо пойдёт ей на пользу!

— Веселье продолжается, — подмигнула Изелла, — смотрим на конюха и его рыжеволосую пассию.

Филис вышел из конюшни, ведя за поводья гнедую кобылу. Он явно это сделал только чтобы похорохориться перед Чернавой. Конюх причёсывал гриву лошади, попутно что-то объясняя влюблённой в него девице и при этом с жадностью ловил её обожающие взгляды.

Изелла снова одними губами произнесла сплетение. И тут кобылица отошла на шаг вперёд, повернувшись к Филису оным местом и подняла хвост. Звук до нас, конечно, не долетел, но было видно, как порывом подняло волосы конюха, ошалевшего от такой наглости. Чернава закрыла рукой органы дыхания и сухим листом унеслась подальше. С досады Филис ударил лошадь по крупу, за что тут же получил: кобылка оказалась не промах и лягнула незадачливого кавалера куда пришлось.