Неподходящая невеста

Вдалеке по спокойному океану плыли полупрозрачные облака, больше похожие на хлопок. Растущее неподалеку дерево слегка колыхалось на ветру. Казалось, оно соприкасалось с голубой гладью, утопало в нем своей верхушкой, не нарушая ее устоявшегося спокойствия. Я невольно улыбнулась.

Боль утихла, оставив вместо себя лишь тепло. Приятное, нежное, оно будто щекотало и заставляло позабыть о недавних неприятных ощущениях. Я сглотнула и замерла: Дэймар гладил мою ногу. Наверное, следовало потянуть ее на себя. Однако я внутренне напряглась, прислушалась к ощущениям.

Мне казалось, что он сейчас заговорит, снова заведет тему о важности затеянного им предприятия, о глубоком сожалении и о столь необходимой в данный момент помощи с моей стороны. Но мужчина переложил плененную ногу на землю, еще пару раз провел ладонью по щиколотке и скрыл ее под многочисленными слоями юбки. А затем Лэнс лег рядом на спину. Он также сцепил руки в замок на животе и устремил взгляд в небо.

Разум кричал о необходимости встать и покинуть лужайку перед домом. Зато душа просила побыть в умиротворенной тишине еще хоть немного. И я расслабилась, вздохнула спокойно, продолжая смотреть на бескрайние голубые просторы, не заботясь о том, что это в крайней степени непозволительно. Прошло около четверти часа, прежде чем Дэймар нарушил молчание:

— Зачем выпрыгивать из окна? — повернулся он на бок и подпер голову рукой, согнутой в локте.

Я только задумалась о честном ответе, как боль в запястье уже напомнила о требовании демона. Как же было бы проще, найдись возможность хоть как-то поделиться моей проблемой с Лэнсом.

— Нира не верила, что я выпрыгну.

— И где она?

— Не знаю. Может, испугалась вас и спряталась?

— Айлин, — я повернулась на тихий голос мужчины и обнаружила безграничную тревогу в глазах — хороший актер, — ни в коем случае не связывайся с демоном.

— За кого вы меня принимаете? — резко села я, изображая крайнее возмущение. — Ни один здравый человек не станет вызывать монстра. А тем более держать его в своем доме.

Я встала, поправила платье и еле сдержала улыбку — от дома удалось отойти чуть ли не на пять шагов. Это окончательная свобода? Или чем меньше шипов на вязи, тем дальше мне дозволено отдалиться от здания? Не находись рядом мужчина, я без раздумий проверила бы. Дэймар никак не отреагировал на выпад в свою сторону, тоже поднялся и жестом руки предложил проследовать к парадной двери по выложенной камнем дорожке.

Если бы не сомнения, что удастся безболезненно дойти по ней до входа в дом, то я согласилась бы. Но сейчас предстояло самое сложное.

— Давайте через окно, — я мило улыбнулась и попыталась придать своему взгляду как можно больше мольбы.

— Не хочешь объясниться? — почти вплотную приблизился ко мне Лэнс. — Меня уже не впервой посещает мысль, что ты все-таки связалась с демоном, но не можешь или не хочешь об этом рассказать.

— Поверьте мне, я не настолько глупа. Не хотите помогать, тогда сама справлюсь.

Едва я отвернулась, чтобы направиться к окну, как он подхватил меня на руки, в пару шагов сократил расстояние до дома и усадил на подоконник. Но во взгляде присутствовал укор. Дэймар или не поверил, или злился из-за поведения своей невесты. И лучше бы второе, иначе доиграть с демоном в шахматы и вырваться из этой клетки без непоправимых последствий не выйдет.

Сам же Лэнс добрался до гостиной через парадный вход. Он встретил меня у дверей, не позволив пройти.

— Необходимо переодеть платье, пропустите.

— Подожди здесь, надо кое-что тебе передать.

Дэймар направился все к тому же окну, поднял с пола сверток и вернулся обратно. Он повертел его в руках и протянул мне.

— Ирвис просила передать.

Я застыла. Выхватить и выкинуть бы в урну! К нему даже не хотелось прикасаться, не говоря уже о том, чтобы прочесть. В груди вспыхнула злость, и не только на сестру, еще и на Дэймара, который разговаривал с ней, принял эту вещь из ее рук и теперь отдает мне!

— Возьми, но не сжигай, — мужчина сам вложил в мою ладонь сверток.

А дальше произошло то, чего я никак не могла ожидать. Жених приблизился вплотную и зашептал на ухо:

— Я поддержу тебя во всем. Можешь рассчитывать на меня.

Но не эта фраза ввела в оцепенение — его близость, горячее дыхание, защекотавшее кожу, и дрожь по всему телу. А стоило коротко вздохнуть, как в воспоминания ворвалась довольно нелицеприятная сцена. Я не сдержалась, охнула и прикрыла руками грудь, впиваясь при этом взглядом в мужчину. Он той ночью прикасался к ней! Дэймар целовал мою голую…

— Ты что-то вспомнила? — расплылся в улыбке мужчина.

Мне настолько захотелось стереть с его лица самодовольство, что я кинула сверток на пол и замахнулась для пощечины. Однако рука не достигла цели. Лэнс поймал запястье, медленно, словно боялся нарушить хрупкое спокойствие, припал губами к внутренней стороне ладони и приложил ее к своей щеке.

А у меня в груди все замерло. Я боялась пошевелиться и даже моргнуть, не говоря уже о полноценном вздохе.

— У тебя очень красивые глаза, — чарующий шепот Дэймара что-то затронул внутри, словно добрался до спрятанного там зверька и погладил его.

Я часто заморгала, сглотнула, а после вырвала руку и вознамерилась уйти. Мне требовалось оказаться подальше от этого мужчины.

— Ты забыла, — донесся в спину его голос.

Почему я обернулась? Зачем взяла сверток, еле сдерживая дрожь и с трудом борясь, чтобы вновь не прикрыть грудь, которая и так была спрятана под плотной тканью платья?

Пока я шла двери отведенных мне покоев, в голове крутился один вопрос: что сейчас произошло?

Глава 15

Завтрак, как и ужин накануне, проходил в гробовом молчании. И если вчера оно было обосновано моим замешательством, то теперь — полным нежеланием даже смотреть в сторону Дэймара. Маленький кусочек воспоминания раз за разом вспыхивал в памяти. Он ворвался в мой сон, не единожды повторялся, вызывая все большую злость по отношению к мужчине. Как он посмел? Зачем целовать что-то, кроме губ или рук? Неужели нельзя вести себя пристойно, не переходить границы дозволенного?

Жаль, многочисленные вопросы никоим образом нельзя было озвучить. Они до скончания времен останутся под замком запрета. И не потому, что я боялась произнести вслух. Это уже являлось личным, недопустимым в высшем обществе, тем, о чем приличные люди никогда не разговаривают.