Непознанный мир (цикл повестей)

– Мне не могло это присниться и в страшном сне.

– Но как они попали сюда? – недоумевал Найлз. – Я думал, наш копьемеч их уничтожил!

– Я тоже так поначалу думал, – признался герцог. – Но теперь кое-что понял. Это не тот отряд, что преследовал нас в Гулсене – те звероиды не очень-то рьяно нас обстреливали. Скорее, их целью было проследить, куда мы отправимся, а затем оповестить об этом их лидера. И вот они здесь. И их цель мне ясна: захватив Гулсен, они хотят теперь захватить и Англию.

– Нет! – вскричал Найлз. – Пусть он смогли поработить Гулсен, но Англия им не достанется!

– Если бы демосы не были разгромлены нами, – с сожалением добавил Винсент, – то, возможно, они бы сейчас вступили в противостояние со звероидами, но, расправившись с демосами, мы сами же вырыли себе могилу, хотя другого выбора у нас и не было, ведь только так можно было спасти оба королевства.

– Нам нельзя сдаваться, ваша светлость! – решительно произнёс Найлз. – Мы должны сделать всё, чтобы защитить нашу страну! Мне всё равно, что звероиды сильнее, нам нужно верить, что сильнее – мы!

– Верить нужно, но не без учёта здравого смысла, – ответил Винсент. – И потому нам следует принять этот бой без участия нашего отряда – они мало чем могут помочь в данной ситуации. Думаю, лучше всего было бы, приняв этот бой вдвоём, оставить их охранять наследника трона. Как считаешь, Найлз?

Нельзя сказать, что эконом был полностью согласен с хозяином, но своего варианта решения проблемы у него всё равно не было. Поэтому он кивнул и ответил:

– Да, ваша светлость, мы так и сделаем.

Они помчались к выходу. На площади перед дворцом отряд готовился к битве, а навстречу им уже бежали Рудольф и Констанций вместе с Брайаном.

– Я не хочу сидеть в этом подземелье! – кричал мальчик. – Не хочу лишь потому, что я принц и меня надо беречь! Я хочу сражаться вместе со всеми, как равный!

– Поторопитесь! – крикнул Винсент.

– Винсент! – жалобно позвал принц. – Возьмите меня с собой!

– Нет, малыш, нельзя, – успел ответить герцог, и мальчика увели по коридору бункера.

– Очень жаль так его расстраивать, – с сожалением сказал герцог Найлзу, – но эта битва будет лишь нашей.

Услышав приказ Наследников вместо вступления в битву охранять Вестминстерский дворец, гулсенцы недоумённо переглянулись между собой. Да, они боялись звероидов, боялись больше всего на свете, но сейчас жгучее желание отомстить за своё королевство было сильнее этого страха. И тем паче, что эти твари посмели напасть на их параллельный мир – Англию. Однако все до единого воины повиновались приказу Наследников. А Винсент и Найлз, сев на Черногрива и с копьемечом, готовым к атаке, взмыли ввысь, где в небесах уже были отчётливо видны чёрные корабли звероидов.

Когда Ив Оутсен остался во дворце один, он поднялся и с гордостью посмотрел на свой дымящийся пистолет, который верой и правдой служил ему много лет и ещё ни разу не давал осечки. Вот и сейчас благодаря своему стальному другу ему удалось ранить того чёртового грифона, который посмел схватить его и едва не сожрал. Ив поцеловал оружие и спрятал его за пояс. Эти проклятые гулсенцы могли вернуться, и поэтому он решил уйти. Пускай ему не удалось лишить жизни наследника трона и тем самым сломить дух захватчиков, он найдёт новый способ их уничтожить.

Верховный демос спустился в свой кабинет. Мёртвое тело Мелвина, лежащее в луже крови, заставило Ива поморщиться, но он быстро поборол отвращение и, подойдя к пульту управления, вызвал нужную программу нажатием пары кнопок, а затем отошёл в сторону.

Тут же рядом с ним в полу открылся люк, из которого выехала прозрачная капсула, в которой мог бы удобно разместиться человек. Похожая на гроб, она скорее отпугивала, нежели заинтересовывала. Но Оутсен спокойно прикоснулся к ней, и она открылась.

– Навещу-ка я отца, – злобно ухмыльнувшись, сказал он сам себе. – Представляю, как он обрадуется своему сыночку. – Он вошёл в капсулу, и стеклянные створки закрылись за ним. – Но на всякий случай, – добавил он, – вот вам маленький сюрприз, гулсенцы, если надумаете навестить меня снова.

Он нажал на кнопку внутри капсулы, и на электронных часах в кабинете пошёл обратный отсчёт времени. Капсула загудела и медленно опустилась обратно в люк, который тут же закрылся. Через минуту Ив Оутсен был уже очень далеко от Вестминстерского дворца.

В психбольнице Лондона, укреплённой лучше любой тюрьмы и построенной по приказу тогдашнего правителя Франца Оутсена, держали помимо сумасшедших неугодных властям граждан. Теперь же по иронии судьбы здесь сидел и её основатель.

По здешнему уставу заключённым не разрешалось смотреть телевизор, слушать радио и читать газеты. Не было здесь и Интернета. Поэтому семидесятилетний Франц Оутсен не знал ничего, что происходит в его стране и остальном мире, кроме одного – что его сын, засадивший его сюда, и которого он никогда не любил, а после этого и подавно возненавидел, встал у руля власти. Но уколы и таблетки не позволяли ему взбунтоваться и сбежать, и день за днём Франц покорно отсчитывал свой пожизненный срок в четырёх стенах. Эти стены давили на него, но он этого не ощущал, пока его сознание, затуманенное лекарствами, которые не лечили, а лишь медленно сводили в могилу, рисовало ему псевдокартину псевдосчастья, в истинность которого он верил как ребёнок, а когда действие наркотических препаратов проходило, начинался ад. И только новая доза могла успокоить его и вернуть в тот безмятежный искусственный мир, в котором он жил, мечтал и был счастлив. Однако сутки назад в больницу поступил приказ от его сына больше не давать отцу никаких препаратов, что скоро он приедет, чтобы поговорить с ним о чём-то важном, а для этого надо, чтобы отец находился в этот момент в реальном мире, а не под действием наркотиков.

И когда Ив появился, его встретили с распростёртыми объятьями. Но не потому, что он их правитель и что они были рады видеть его уцелевшим после атаки гулсенцев, а потому, что им надоело слушать дикие вопли его сумасшедшего отца, требующего очередной дозы лекарств, которые ему вдруг перестали давать.

Стоя возле камеры, Оутсен долго наблюдал за тем, как отец умолял его дать ему спасительное лекарство. Вдоволь налюбовавшись, демос подошёл ближе и с ненавистью в голосе произнёс:

– Если бы ты знал, отец, как я тебя ненавижу!

Старик замер и уставился на сына широко раскрытыми, безумными глазами.

– Ты опустился ниже паршивого пса! – продолжил Ив с издёвкой. – Я надеялся, что тебя здесь вылечат, но ты, оказывается, только и думаешь, как отомстить мне за сыновнюю заботу! – Он плюнул. – Впрочем, это твои проблемы, думай что хочешь, всё равно ты скоро сгниёшь здесь подчистую. Я пришёл с тобой поговорить. – Он улыбнулся своим фирменным оскалом. – Ты знаешь, о чём.

Старик испуганно попятился к стене камеры, инстинктивно заслоняясь руками.