Непознанный мир (цикл повестей)

– Гарей, – чуть громче повторил Джойс, шагнув в глубину комнаты. – Пожалуйста, прости меня за это… – И, подумав, добавил: – Ты знаешь, за что.

Со стороны кресла послышался глубокий вздох, но Гарей по-прежнему не произнёс ни слова. Постояв минуту-другую, Джойс понял, что его попытка так и не увенчалась успехом. И он твёрдо решил больше так не унижаться. Поэтому, не сказав больше ни слова, он медленно вышел за дверь, но, оказавшись за порогом, всё же обернулся и едва слышно произнёс:

– Я дорожу тобой, Гарей.

И скрылся за дверью.

Взнуздывая Стримстила, Лайонелл О`Крайтон пару раз покосился на уныло ковыряющего в земле мечом Гулла Джойса. Он знал, о чём тот думал. Но всё же спросил:

– Он по-прежнему не разговаривает с тобой?

Вздохнув, молодой лорд убрал меч в роскошные ножны, подаренные ему одним из сельчан, и, повернувшись к монарху, подтвердил его слова кивком головы. Покачав головой в ответ, Лайонелл закончил возиться с уздечкой, и, перекинув её через драконью голову, забрался в седло.

– Ладно, не думай об этом, мой друг, – ободряюще произнёс он. – В конце концов, не вечно же ему дуться на тебя. Когда-нибудь всё образумится.

Когда-нибудь… Джойс знал, что времени у них оставалось мало, а ежели Гарей и дальше будет так упорствовать, снедаемый ревностью и упрямством, никакого Эллсдейна им не светит. Лорд понимал: раз старик твёрдо решил остаться в посёлке, то даже он, его господин, не сможет заставить дворецкого изменить своё решение.

Но как-то нужно было это сделать, иначе всё, за что они боролись, погибнет. Только вот как? Может быть, Клавдий даст ему какой-нибудь совет?

Джойс очень многое хотел бы узнать от Скорбящего Калеки, ведь он далеко не всё им рассказал. Лорд, в частности, желал узнать происхождение его прозвища, ведь кроме едва заметной хромоты никаких увечий в облике Клавдия он не заметил. И то, каким образом он «следил» за ними, когда между ним и Джеральдом произошла воздушная битва. Неужели Клавдий обладает магическим зрением – способностью видеть то, что происходит на расстоянии? Это было совершенно немыслимо, ведь не могла же проникнуть в Гулсен вместе с проклятьем ещё и магия! Но вскоре Джойс понял, что не в этом дело. Клавдий, рассказывая им вчера историю победы над Ивом Оутсеном, упомянул одного из гулсенцев – некоего Констанция, обладавшего зачатками сверхспособностей. И тут его осенило: неужели Клавдий – потомок того человека? А что, вполне может быть и такое. И хотя Констанций погиб ещё до окончательной победы над Оутсеном, не было сказано про то, что в Гулсене у него не осталась семья или не было внебрачных детей. Господи, подумал Джойс, когда они с монархом уже летели на драконе, – сплошные внебрачные дети! Что-то будет дальше?

Но самое главное – он хотел спросить у Скорбящего Калеки, почему же он всё-таки так отреагировал, когда впервые увидел Клавдия? Что могло их связывать? Неужели он, Джойс, И ЕГО внебрачный сын?.. Да нет, какая ерунда, подумал он, усмехнувшись собственным мыслям. Уж своего-то умершего отца он знал хорошо и был очень на него похож, о чём ему постоянно твердили друзья и родные. Так что это предположение можно было смело отбросить. Скорее, дело было в магических способностях Клавдия, что увеличивало его внутренний магнетизм во сто крат. Однако верить в то, что простое чувство сострадания вызвало в нём такую жалость к старику, лорд отказывался – слишком уж сильна была вчера его тяга к этому гулсенцу.

Стримстил приземлился на ту самую сопку, что и вчера. Идя по уже знакомому маршруту, Джойс пребывал в тягостных раздумьях, которые всё никак не желали его отпускать. Что, если Гарей так и не простит его? И стоит ли ему продолжать посещать Клавдия, тем самым лишь усугубляя их конфликт? В любом случае, Скорбящий Калека догадается, что случилось, ведь сегодня лорд придёт к нему без Гарея. И уже переходя мостик рядом с его хижиной, молодой лорд почувствовал что-то недоброе, хотя и сам не мог понять, чем это чувство было вызвано – его размышлениями, или же чем-то другим.

Войдя в хижину, он обнаружил Клавдия, пьющего чай за тем самым дубовым столом, за которым они вчера беседовали. Увидев гостя, старик поднял голову и ласково улыбнулся. Однако улыбка тут же исчезла с его уст, как только Клавдий увидел, что Джойс пришёл один.

– А где же твой дворецкий? – удивлённо спросил он.

Лорд тяжело вздохнул, как бы извиняясь. И, усевшись в кресло, рассказал старику, что между ними вчера произошло.

– Великий Фреммор… – пробормотал потрясённый Клавдий, глядя на лорда. – Никогда бы не подумал, что стану причиной чьего-то разлада… Вы говорили с ним, сэр Бенет?

– Нет, – покачал головой молодой лорд. – Я пробовал, даже прощения попросил, но он не хочет со мной разговаривать.

– Что ж, – с грустью произнёс Скорбящий Калека. – Тогда я не вижу другого выхода. Я ещё вчера хотел рассказать вам об одной немаловажной детали, и сожалею, что не успел этого сделать. Возможно, тогда бы ваш дворецкий не стал ревновать вас ко мне. Дело в том, сэр Бенет, что ваша реакция на меня вполне объяснима. Я говорил вам вчера о вашем потенциале, но, как видно, Гарей не до конца меня понял. Я знаю, это прозвучит невероятно, но я с самого начала знал, кто вы, – таинственно произнёс Клавдий, наклонившись вперёд. – А когда ещё и увидел у вас эту книгу, что вы взяли из архива, мои сомнения окончательно развеялись. Я прочёл вчера несколько строк, и, прежде чем буду рассказывать дальше, откройте её и прочтите то, что прочёл я. Страница семьдесят восьмая, абзац пятый.

Книга о Гулле и Сенджамине лежала на столе. Пожав плечами и пока не понимая, что Клавдий имеет в виду, Джойс взял её в руки и послушно открыл на указанной странице.

«…И тогда духи Времени явились Гуллу Великому во сне, и сказали ему: «Наступит час, когда ты вновь вернёшься в королевство, и мечом своим сокрушишь всю нечисть вокруг себя. Но после этого ты уйдёшь туда, откуда пришёл, и больше сюда не вернёшься».

– Я прочёл, мистер Майренс, – сказал лорд слегка недоумённо. – Но пока что не понял, какое отношение это имеет ко мне.

– Прошу, называй меня просто Клавдием, – улыбнулся старик. – А отношение к этому у тебя самое что ни на есть непосредственное. Ведь ты – прямой потомок Гулла Первого, мой друг. А знак Гулла – это его родовой герб, им же и придуманный.

Его слова ошарашили лорда. Зная династию Бенетов с семнадцатого века, Джойс и не предполагал, что она на самом деле куда древнее. Получается, его фамилия на самом деле О`Краун? Джойс О`Краун?

Молодой лорд, сгорая от любопытства и нетерпения, тут же задал этот вопрос Клавдию.

– И да, и нет, – загадочно ответил старик. – Из весьма скудных источников мне известно, что с приходом Гулла и Сенджамина в этот мир будущий Первый монарх Гулсена носил фамилию своего отца, и фамилия эта была как раз Бенет. Но позже, став правителем королевства, он взял фамилию матери, Краун, прибавив к ней приставку О, обозначающую благородное происхождение. Не сомневайся в том, что я тебе сейчас рассказал, мой друг. Ты действительно потомок Гулла Первого, оставившего на Земле детей до своего попадания в Гулсен.