Неправильный разведчик Забабашкин

В голове мелькнула мысль, что по факту у меня сейчас может получиться собрать как минимум пару рот, а то и полк.

Но как только я об этом подумал, вся стоящая на путях толпа побежала кто куда.

И я тоже побежал. Сейчас меня интересовало совсем другое — мне нужно было быстро упаковать всё в ранец и валить отсюда как можно дальше.

Пока мчался, размышлял над вопросом: хорошо это, что я сейчас не успел собрать отряд, или плохо?

С одной стороны — плохо, потому что вооруженная тысяча человек могла устроить весёлую жизнь в центре Третьего рейха. А с другой — хорошо. Во-первых, у нас бы не было вооружения, кроме того, что мы забрали бы как трофеи с ликвидированных мной охранников. А пока необходимое для всех вооружение добудешь, много жизней будет положено. А во-вторых, столь крупное, но не слаженное военизированное соединение, вступив в бой с регулярной армией, скорее всего, сразу же потерпит поражение. Кроме этого, у отряда не будет ни снабжения, ни оружия, ни боезапаса. Не будет тяжёлой техники, танков, авиации и тому подобного. Да что я говорю, даже разведки не будет, а значит, оперативной информации. Конечно, столь крупными силами, при сопутствующей удаче, вполне можно было бы, скажем, захватить какой-нибудь город и, устроив там оборону, сотворить что-то типа Новск-2. Но стоило ли это делать, понимая, что все, кто будет сражаться, обречены на смерть, это большой вопрос.

Как бы то ни было, случилось то, что случилось. Военнопленные разбежались кто куда, и я, возможно к лучшему, остался сам по себе.

С чувством выполненного долга нашёл кусты, в которых переодевался, вернув себе прежний вид немецкого офицера на лечении. Накинул на плечи ранец, проверил лежащие на своих местах пистолеты и, молясь, чтобы сбежавшие военнопленные со мной не расправились, как с проклятой немчурой, неустанно мониторя обстановку вокруг, перейдя на бег, стал удаляться от места операции. Бег, бег и ещё раз бег, на текущий момент были моим ангелом хранителем и спасением.

Вот только возникал очередной вопрос: куда мне бежать? После того, что я совершил, было очевидно, что ночевать в съёмной квартире, из которой виден освобождённый эшелон, было верхом безрассудства. Я жизнь свою всё же ценил, а потому пришёл к выводу, что ночевать мне лучше в квартире жены разведчика, что он предлагал мне ранее. Адрес жилища помнил, теперь мне осталось только туда добраться. Продвигаясь между деревьями и кустами до соседнего городка, позади себя я вскоре начал слышать беспорядочную стрельбу, к которой вскоре добавился лай собак.

И я не останавливался, а бежал, бежал и бежал.

Мне повезло. В Эльсталь тревога пока не была объявлена. Стараясь не привлекать внимания и обходя освещённые места, довольно быстро добрался до известного сквера, в котором мы сидели и беседовали с резидентом.

Поиск нужного адреса в небольшом городке долгое время не занял, тем более что разведчик сказал, что жильё расположено недалеко от места, где я находился сейчас.

Найдя ключ под ковриком, зашёл в квартиру, закрыл за собой дверь, быстро проверил все комнаты трёхкомнатной квартиры и, поняв, что нахожусь один и в безопасности, упал на первую попавшуюся кровать, после чего мгновенно уснул. Очередной долгий и безумный день подошёл к концу.

Глава 6 Выяснение обстоятельст

Проснулся от того, что услышал стук в дверь. Встал с кровати, взял пистолет и, стараясь как можно тише ступать, шагнул в прихожую. В этот момент половая доска под ногами предательски скрипнула. Звук был хоть и негромкий, но всё же отчётливый.

— Это я, господин обер-лейтенант, — тут же произнёс голос за дверью.

Вроде бы голос принадлежал Живову, но я на всякий случай решил подстраховаться, задав пару контрольных вопросов.

— Где мы с вами встретились?

— В сквере.

— А зачем вы сюда пришли? Чья это квартира?

— Жены моей, — уже немного с раздражением ответил тот. — Я один. Да открывайте скорее, на улице небезопасно.

Не опуская оружия, я резко распахнул дверь и отскочил за угол коридора, чтобы в случае стрельбы укрыться за стеной, вот только никто стрелять в меня не собирался. Разведчик вошёл в квартиру, повернул ключ в замочной скважине и быстрым шагом проследовал в самую большую комнату.

— У вас тут никого нет? — спросил он, оглядываясь.

Меня вопрос удивил.

— А кого вам надо?

Антон Фёдорович посмотрел в окно и негромко произнёс:

— Да тут проблема одна случилась. И сейчас вокруг стало небезопасно.

— Что за проблема? Серьёзная? — напрягся я.

— Более чем. К Берлину стянуты не только дополнительные силы полиции правопорядка, но и военные подразделения. Криминальная полиция носом землю роет. Ходить по улицам стало крайне небезопасно, и всё из-за французского сопротивления, — посетовал он, присел на диван и с явным раздражением хлопнул себя ладонью по ноге. — Уж больно не вовремя они активизировались и стали проводить свои акции.

— Диверсии? — уточнил я, присаживаясь рядом.

— Можно и так сказать! Их неожиданное появление наводит совершенно ненужную нам суету. Однако следует отдать им должное — действуют дерзко, с задором и изобретательностью. Показывают всему миру, что они не сломлены. Не чураются при этом причинять врагу ущерб, надевая форму прошлых лет, тем самым открыто заявляя о преемственности поколений! Каково?! А?! Есть чему у них поучиться.

— А они что, в какой-то необычной форме воюют?

— Да. Свои операции сопротивление проводит в форме Наполеоновской армии времён войны 1812 года.

— Да ладно?!

— Я тоже был удивлён, но это так! И тому есть множество свидетелей!

— Вот же блин, плагиаторы хреновы, — возмутился я.

— Плагиаторы? Ты, наверное, хочешь сказать — плантаторы? — понял меня по-своему визави. — Это да, плантаторы они. Впрочем, как почти и вся остальная Европа. Но сейчас, когда их страна под гнётом гитлеровцев, они нам считай что союзники, братья.

Мне такая формулировка очень не понравилась. Так всегда бывает: когда у них в «заграницах» всё хорошо, мы для них никто — просто сырьевой придаток мирового капитализма. А вот как припрёт, сразу же братья, братушки, одна коалиция, все вместе… Ага, знаем мы, какие они нам братушки. Сейчас, когда им выгодно нам помогать, они помогают. А вот как только война закончится, сразу начнут плести интриги и козни. И хотя, например, Франция напрямую конфликтовать с СССР не будет и в НАТО сразу не войдёт, тем не менее, эта страна наряду с другими будет способствовать будущему поражению нашей страны в холодной войне. А, стало быть, ни о какой дружбе народов говорить с ними нельзя. Да и дальнейшие события покажут, что Франция — страна абсолютно неблагодарная, впрочем, как и многие другие страны Европы.

Разумеется, о будущих событиях я рассказывать коллеге по борьбе не стал, а лишь вздохнул и соединил обе фразы воедино:

— Плантаторы-плагиаторы… — После чего поинтересовался: — Так они вам сильно мешают?

— Конечно! Мы не знаем, где пройдёт их следующая акция, и как это скажется на моей работе. Нет, конечно, хорошо, что они вообще хоть как-то действуют и что-то предпринимают, но просто не вовремя. Вы здесь, документов у вас нормальных пока нет, а на улицах от ищеек теперь будет не продохнуть.

— А что за акции предпринимают наши, гм, так называемые союзники? — поинтересовался я.

И этот вопрос мне действительно был интересен. В своей первой жизни я очень часто слышал по телевизору о помощи союзников во время Великой Отечественной войны. И очень отчётливо помню, каким сильным было моё разочарование, когда я узнал, что материальная помощь шла не по велению сердца, а по ленд-лизу — то есть не бесплатно, а за деньги — в долг. И очень, надо сказать, ощутимый долг. Сказать, что я был в шоке — это ничего не сказать. Мы воевали, мы перемалывали элитные немецкие дивизии, мы захлёбывались кровью, а они бабки зарабатывали. Уму непостижимо!