Неправильный разведчик Забабашкин

В общем, в этот раз тоже решил действовать по правилам, правда, ссылаясь на нехватку времени, штаны надевать не стал.

Накинул китель поверх формы, вместо фуражки надел лохматую чёрную шапку и взял в обе руки по пистолету.

Всё, к бою я был готов.

А бой, нужно сказать, предстоял весьма сложный. В любой другой ситуации я во что бы то ни стало постарался от такого контакта с противником уклониться, уж больно силы и средства были не равны. Одно дело бить врага с расстояния в два километра, а другое дело — близкий контакт. Ближний бой — страшный бой. Любая оплошность, любая случайность, и тело ловит пулю или осколок.

Но выбора у меня не было. Я не мог допустить, чтобы эшелон с военнопленными проследовал дальше. Я должен был дать попавшим в беду людям шанс на спасение.

Глава 5 Без вариантов

Охрана поезда стояла ко мне кто лицом, кто спиной. Было очевидно, что они что-то или кого-то ждут. Скорее всего, к поезду должны будут приехать машины, которые либо ещё привезут заключённых, либо заберут. Я не знал в чём именно причина задержки, но точно знал, что медлить нельзя.

Так как снайперской позиции у меня не было, как не было винтовки и спасительного расстояния в полтора-два километра, я должен был действовать тем, что есть, причём немедленно, не дожидаясь других солдат, которые непременно прибудут с ожидаемым конвоем.

Что же касаемо самой атаки, то мне прямо сейчас необходимо было решить, как и откуда лучше начинать вести огонь по врагу. Вариантов у меня было достаточно много. Я мог начать атаку со стороны паровоза. И, уничтожив первыми охранников в начале состава, перемещаясь вдоль поезда уничтожать всех остальных. Кроме этого варианта, я мог начать атаку с диаметрально противоположной стороны — от последнего вагона — с конца поезда. Также я мог атаковать поезд не с земли, а с моста. А кроме этого, мог начать проводить операцию со стороны складов и водонапорной башни. Правда, в этом, последнем, варианте плана, были существенные изъяны. Ведь склады и водонапорная башня были на противоположной от меня стороне. К тому же вагоны поезда закрывали бы силуэты охранников, и мне вначале пришлось бы стрелять им по ногам. А что касаемо моста, то, в общем-то, точка была неплохая. Однако слишком уязвимая. Забравшись туда, я буду виден со всех сторон. И нет сомнения в том, что солдаты противника, наблюдая за вспышками огня, меня очень быстро заметят. После чего сосредоточат оружейный огонь по мне с разных дистанций и разных сторон. А дотянуться сразу до всех у меня вряд ли получится.

Одним словом, хотя вариантов было множество, каждый из них в той или иной степени был опасен для меня. Нет сомнения, что в первые секунды боя я успею уничтожить многих фашистов, но вот дело в том, что не смогу их убить всех. Те, кто выживет, в свою очередь, с большой долей вероятности, ответным огнём вполне смогут убить меня, ведь расстояние между нами будет крайне мало.

Да и время неумолимо исчезало. Поэтому я не мог провести более тщательное планирование операции и выбрать тот план, который будет самым эффективным. А потому выбрал единственно верный в данной ситуации вариант, решив свести все планы воедино и последовательно реализовать их.

Пробравшись через кусты, растущие параллельно путям, оказался на выбранной точке, которая находилась приблизительно напротив середины состава. Именно отсюда я собирался начинать проведение операции по освобождению пленных людей.

Прикинул чтобы количество немцев слева соответствовало количеству немцев справа, вытянул руки вперёд и, целясь в тех солдат, что были передо мной, правда, на расстоянии чуть более ста метров, открыл огонь, что называется: дуплетом. Я одновременно нажал на спуск обоих пистолетов и две пули полетели в цели. Они ещё не успели поразить первых охранников, а я уже развел руки чуть в сторону — одну левее, а другую правее. Вновь нажал на спусковой крючок и вновь две пули ушли в сторону врага. Прошло не более секунды, а я, разведя руки ещё, опять произвёл двойной выстрел. Приблизительно в это время первые охранники начали замертво падать на рельсы. А те, кто пока ещё был жив, услышали звуки стрельбы и, толком не понимая, что происходит, повернулись в мою сторону, вскидывая винтовки.

Я выстрелил ещё раз и тут же, упав на землю, пополз вправо относительно стоящего поезда, стараясь уйти с точки стрельбы как можно быстрее. В этот момент первые ответные пули стали впиваться в землю позади меня. Так как место, откуда я начал атаку, было не освещено фонарями, а демаскирующий позицию огонь я вести перестал, солдаты противника стреляли наобум.

Я же, удостоверившись, что сумел отползти с линии огня, привстал и побежал бегом параллельно первого пути, после чего по дуге обошёл поезд, оказавшись у последнего вагона.

На первом этапе атаки мной было уничтожено восемь гитлеровцев, что были посредине поезда. Теперь же я стал зачищать тех, кто был в конце.

«Бах!» «Бах!» «Бах!» — три выстрела дуплетом и шесть солдат противника, не ожидавших нападение с этой стороны, были мгновенно мной ликвидированы. Их тела только-только соприкоснулись с землёй, а я уже побежал за склады, что стояли сразу за путями.

Ускорившись, оббежал их и, перезарядив на ходу обоймы, приблизился к началу состава. Не сбавляя скорости, забежал по лестнице на пешеходный мост и первым делом выстрелил в машиниста и кочегара паровоза, которые, как мне показалось, увидев, что вокруг происходит что-то нехорошее, начали было поддавать угля в топку, явно решив уехать. И они, собственно, уехали. Правда, не туда, куда собирались, а в менее гостеприимное место, находящееся существенно ниже уровня моря — в Геенну Огненную.

Ну а я, лёжа на мосту, быстро справился с теми противниками, кто до этого момента был ещё жив. Два офицера и шесть солдат, крутя головами, не понимали, что происходит, куда-то стреляли, что-то кричали и, казалось, за криками не слышали друг друга. Поэтому, получив положенную порцию свинца, они умерли быстро, и без каких-либо проблем.

Помня свои правила, всегда контролировать подстреленную нечисть, выстрелил ещё по разу по тем, кто лежал ближе ко мне и до кого пули пистолетов смогли дотянуться.

Отстреляв очередные обоймы, вытащил из ранца патроны, перезарядил запасные магазины, потом те, что в пистолетах, и, постоянно напоминая себе, что время сейчас очень ограниченный ресурс, побежал к поезду.

Паровоз пыхтел, обволакиваясь дымом, а я, взяв у одного из лежащих на путях охранников винтовку, стал прикладом сбивать замки с дверей вагонов.

Когда я распахивал двери, то стоящие люди, вместо того чтобы сразу же выбегать на улицу, наоборот втягивались к противоположной стене, с ужасом смотря на меня. Тот нюанс, что мой силуэт в полутьме толком им был не виден, очевидно, создавало дополнительную нервозность в и без того напряжённой обстановке. Ведь они слышали беспорядочную стрельбу, идущую со всех сторон, но не понимали, что происходит. Сомневаюсь, что эти уставшие и измученные люди рассчитывали получить спасение здесь, в двух шагах от Берлина. Напротив, скорее всего, почти все они давно были сломлены избиениями, унижениями, пытками, голодом и, потеряв надежду на избавление, полностью смирились со своей незавидной участью.

А тут стрельба и двери открывает какой-то мужик в высокой лохматой шапке — понятно, что они находились, мягко говоря, в растерянности.

И я, несмотря на то что сам чуть не падал от усталости и ниспадающего нервного напряжения, всеми силами старался им помочь. Я говорил им, что они свободны, говорил, чтобы они убегали, и двигался дальше. Пленным, вероятно, было очень тяжело поверить в столь неожиданное освобождение, на которое они никак не могли рассчитывать, и они с опаской вначале выглядывали из-за распахнутых дверей, смотрели, как я открываю другие вагоны, затем видели замертво валяющихся на земле солдат противника и только после этого неуверенно спрыгивали вниз.

Ко мне подбежало два каких-то военнопленных, которые оказались не русскими, а, вероятно, французами. Они быстро что-то лепетали на своём языке, явно благодаря, и похлопывали по плечу. Толком, не зная их языка, жестами и помесью французских, английских и русских слов, показал, что мне нужна помощь. К счастью, уже через пять секунд они поняли это и, взяв винтовки у других не совсем живых немцев, принялись также сбивать замки на дверях, освобождая узников.

В течение пяти минут открыв все вагоны, я и мои добровольные помощники были удивлены, какое количество людей мы освободили.