Непростая служанка

Однако, по виду короля нельзя было сказать, что ему что-либо не понравилось — его глаза горели радостным блеском, ресницы трепетали, вторя заманчивым всплескам вдохновения, а на губах появилась довольная улыбка, — и я смогла выдохнуть. Пока мои истории приходятся по нраву моему работодателю, мне нечего бояться.

— Великолепие, истинное великолепие! — мой главный слушатель поднялся со своего трона и медленной вальяжной походкой подошел ко мне. — Сколько историй ты сказывала, столько Мы восхищались!

Я уже которую неделю рассказывала королю какую-нибудь историю, и каждый раз он приходил в восторг. Сегодня все было так же, за исключением того, что в зале присутствовал герцог Сквалло, у которого были какие-то дела во дворце.

— Циллар, — король махнул рукой, подзывая к себе королевского заклинателя, по совместительству свою правую руку, — распорядись, чтобы доставили вино. Как же после такого сказа без вина, верно, племянник? — Его Величество шутливо обратился к Филису, стоящему поодаль трона и все это время не спускавшего с меня глаз.

— Верно, Ваше Величество, — кивнул тот, все еще буравя меня ястребиным взглядом.

Вино? Что ж, оно действительно тут к месту. Правда, я нисколько не думала, что и в этом мире Ремарка свяжут с алкоголем. Как жаль, что тут нет кальвадоса… «О чем я только думаю?! Какой кальвадос, Марина!» — мысленно отчитав себя за странные мысли, я смущенно перевела взор в угол зала, где пристроился мой пес. Воришка, умиротворенный грохотом дождя за окном, лежал, устроив голову на лапах, и изредка посматривал на нас своими большими янтарными глазами.

По зову Циллара вошла служанка с кувшином вина и бокалами на серебреном подносе. Я сразу узнала эту женщину — именно ее я в свой первый день во дворце спасла от приставаний принца. Она тоже меня узнала: кивнула и улыбнулась.

Красная жидкость со звучным бульканьем перелилась из одного сосуда в другие. Служанка поднесла бокал королю, затем герцогу, а потом протянула мне. Такой поворот событий слега удивил меня: я всего лишь прислуга, пусть и более привилегированная, чем большинство слуг в королевском дворце.

— Не каждый удостаивается чести выпить с самим королем, — заметив, что я колеблюсь, обратился ко мне Сквалло. — Пей, и не проявляй нерешительности.

— Верно молвишь, племянник, — добродушно отозвался король и тут же обратился ко мне. — Твой сказ чуден, как и это вино. Достойное вознаграждение за достойный труд.

— Если Ваше Величество и сеньор герцог так считают, то я не имею права отказать, — я решительно взяла бокал.

Внезапно, Воришка прыгнул между мной и королем. Бокалы выпали из рук и со звонким стуком покатились по полу, вино разлилось, мелкими каплями попав на одежду. А пес как ни в чем не бывало принялся лакать напиток с пола.

— Воришка! — сердито окликнула я питомца и направилась к псу, чтобы оттащить от красной лужи.

— Какое жуткое животное! — королевский заклинатель будто ожил и подлетел к королю, яростно вытирая заляпанный камзол.

Я ожидала, что Воришка будет упираться, ведь он редко отходил от лакомства по первой просьбе, но, к удивлению, животное отшатнулось от разлитого напитка почти сразу, как сделало три глотка. Неожиданно пес начал дрыгаться, словно в конвульсиях, из пасти его потекла пена, он жалобно заскулил. Шатаясь, пес пошел ко мне, но на полпути закатил глаза и рухнул на пол.

— Воришка, — я тут же оказалась подле питомца. Мой тревожный тон привлек короля и Циллара, Филис же оказался рядом с псом одновременно со мной.

Пса трясло, будто в конвульсиях. В испуге я ощупала нос питомца, он был ледяной и мокрый. Уши были такими же холодными. Нехороший знак посеял тревогу в моем сердце. Воришка поднял на меня резко потускневшие глаза и снова хрипло заскулил. В душе у меня всё забурлило. Я интуитивно почувствовала, что мой четвероногий друг проводит свои последние минуты, и я не в силах ему помочь. Когда Воришка замолчал и прекратил дергаться, крупные слёзы покатились по моим щекам.

Он умер; осознание ударило по мне, будто наковальня. Я закрыла глаза и плотно сжала губы, стараясь не позволить истерике вырваться наружу. Только не сейчас, не при всех. Теплая рука коснулась моего плеча, меня притянули к мужской груди. Я сразу поняла, что это был Сквалло, хотя, если честно, мне сейчас было все равно, кто решил оказать мне молчаливую поддержку. Я просто, благодарная за попытку успокоить, уткнулась в ту самую грудь.

— В вине был яд, — объявил королевский заклинатель, — кто-то пытался отравить короля. Ты! — я вздрогнула, хотя обращались явно не ко мне, — Как ты посмела принести Его Величеству отравленное вино?!

— Я…я ничего не знала, — голос служанки дрожал, — прошу, Ваше Величество, проявите милость.

Зашуршала юбка, послышался глухой стук: женщина осела на пол. Может, она думала, что стоя на коленях сможет доказать свою непричастность к этому.

— Стража. Уведите ее, — голос короля, до этого веселый и приветливый, теперь звучал властно и жестоко, — и допросить.

— Прошу, смилуйтесь, — не прекращала молить женщина. — Я не виновна. Прошу.

Вскоре ее всхлипы затихли за дверью. Тишина еще больше заставляла грудь холодеть. Неожиданная и несправедливая смерть четвероногого друга выбивала из колеи, заставляя сердце разрываться. Не озвученные рыдания царапали глотку. Мне нужно было выпустить горечь потери через слезы. Мне нужно было побыть наедине с собой. Я открыла глаза и тихонько убрала руку Филиса со своего плеча.

— Ваше Величество, — я медленно поднялась с пола, — прошу простить, мне нужно отправиться к себе.

— Да, можешь идти, — задумчиво отпустил меня король.

Стоило двери закрыться за моей спиной, соленые ручьи слез снова окропили мои щеки.

Глава 12

Ветер шуршал в кроне дерева, капли дождя стучали по зонту. Я кинула последнюю горсть земли в яму. Несмотря на то, что в этом мире никто никого не хоронил, я должна была устроить Воришке достойные похороны. Этот пес был важен мне, я слишком привязалась к нему. Закрыв глаза, я помолилась богу своего мира.

— Прощай, Воришка, ты был самым хорошим псом, — долго задерживаться у импровизированной могилки было нельзя, и я поспешила уйти, произнеся напоследок прощальную речь для моего пса.

С момента отравления прошло четыре солнца, и я уже не плакала навзрыд в своей комнате. Король позволил мне отдохнуть некоторое время, и я была благодарна за возможность немного отойти от утраты. Все во дворце жалели меня (хотя и слышала непонимающие шепотки, ведь не все разделяли любовь к животным), и многие пытались как-то мне помочь. Принцесса Эремина каждый вечер приглашала меня на чай в Лиловую гостиную, пытаясь развеять мою грусть; Филис, тоже присутствующий на этих чаепитиях, не уехал домой, постоянно отвлекая меня от печальных мыслей разговором; принц тоже по-своему пытался подбодрить меня, подбрасывая в книжную какие-нибудь вещицы в подарок.