Нерозначники

– - Ага, верно, говоришь.

– - Видите ли, у них как, -- будто по-серьезному наставлял Мираш, -- за одного человечка берутся, навертят делов, сложилось, не сложилось -- хватаются за кого-то другого...

– - Ага, так и есть, так и есть.

– - А чтобы душу человечью понять, этого оне не могут. Всё по закону норовят вершить...

– - Пётр, хватит с тебя! Смотри, все люди как люди, один ты уже наклюкался!
– - толкнула в бок своего мужа маленькая сердитая дама -- по всему видно, с больших начальниц.

– - Сам знаю, сколько!..
– - хорохорился пьяный толстяк.

– - Вот вы его жена?

– - спросил Мираш и тут же посочувствовал: -- Вы же его не любите -- зачем он вам? Хотите, мы к вам получше мужа подведём?..

Дама вдруг вспыхнула, упёрла в Мираша колючий взгляд да как закричит:

– - Уберите отсюда этого идиота!

При музыке громкой не сильно-то её и услышали. Без скандала обошлось. И с пьяным толстяком чуть было драчишка не случилась, однако Мираш скоренько на своё место ушёл. Уселся и говорит Ма-Мару:

– - Во всякую чушь верят, а силы своей не знают.

А Ма-Мар и не отозвался даже, лопает и очки знай поправляет, всё-то они в спешке слететь норовят. Посидел Мираш чуть и опять заскучал. Подсел к другому человеку...

Опять спокойная музыка полилась, а Илья к Лукерье... не поспешил. Пужнул его отчего-то чудной разговор, а может, ещё какая причина нашлась. Вовсе с другой девушкой смигнулся. На танец её позвал, и поплыли они переступями спокохонько... Лукерья растерялась, и что делать, в толк не возьмёт. Только, вишь, к главному разговор подвела, а оно вон что.

Потом думает: "Ничего, на следующий танец сама его позову".

Мираш тем временем и вовсе как саврас без узды стал. Вдруг поднялся он с места и тост захотел сказать (дама, которая Мираша погнала, толкнула локтём соседку и швыркнула: "Смотри, это тот идиот!").

– - Дорогие мои!
– - растрогано осклабился во весь рот Мираш.
– - Человечки вы мои ненаглядные! Сокровище моё! Я вас никому в обиду не отдам! Если кому муж надоел или жена не по нраву, подходите к нам... Мы вас быстренько счастливыми сделаем!

Сгрохал так сгрохал.

Все засмеялись, -- известно, за шутку приняли. Ма-Мар опомнился и Мираша за рукав отдёрнул, на место обратно усадил и зашипел:

– - Ты что, спятил? Сейчас же все набегут...

– - Мирашек, -- забеспокоилась и Лукерья, -- ты меня не пугай!

На следующий танец с Ильей Лукерья тоже не поспела... Только она было вскочила с места, а Илья уже к другой поспешил, вдовесок ещё на Лукерью испуганно оглянулся. И так, слышь-ка, несколько раз случилось.

Лукерья и озлилась, сама на себя не похожа стала. Губы сжала и пальцы крепко в кулаки собрала, глаза чёрнотой налила, как расплавленной смолой наполнила. Взвинтилась верша не на шутку. Со стороны глянешь -- вся кипит от возмущения, гляди взорвётся.

– - Да как он посмел!
– - закричала она.
– - Таля в такую беду попала, а он развлекается!
– - вдруг она резко отстранилась от стола, упёрлась вытянутыми руками о край и замерла на секунду, немигаючи глядя перед собой, -- да и ударила кулачишкой по столешнице.

И не так чтобы уж прям со всего маху, вовсе легонько вышло, а поди ж ты!.. В ту же секунду висевшая над столом люстра, большенькая такая и с хрусталя, верно, сорвалась с потолка и о стол грохнулась. Осколки во все стороны метнулись. И другие люстры, какие в зале были, тоже вниз попадали. Так-то никого сильно не задело... Ну, покарябало там кое-кого, царапинами расчертило, едой всё больше заляпало. Пуще всех Илье досталось. Щёку ему рассекло, и на лбу царапина через бровь прошла...

Шум-гам, конечно, паника дичайшая людей охватила, ну и все врассыпную кинулись и к дверям. Подумали, вишь, что земное трясение ально взрыв какой. Давят друг друга, рвут на куски. Илья чуть в сторонке растерянно в темноте руками водит -- тоже, вишь, ошалел, а при рассудке остался. Достойно себя повёл.

Верши видят: такая давка в дверях, что никак не выйти. Ну и через оконные стёкла ушли... Никто и не приметил, как они чезнули. Да и не мудрено, в зале всё же темень установилась, ничего не видать, вдовесок недосуг людям головами ворочать, шкурку свою спасать надо.

После этого случая обережники из верховьев изрядный нагоняй получили. Каждому выговор в личное дело занесли. А потом и вовсе распоряжение пришло, чтобы они отступились от Тали с Ильёй. Не мешались, стало быть, в их жизнь. Надобно для чего-то так.

Погоревали, конечно, верши и поругали началие на полную охотку. А куда денешься? Верховным оно, вишь, всегда виднее.

– - Что поделаешь, раз боронь легла, -- сокрушался Ма-Мар, -- надо исполнять. У них, может, там весь судьбиный расклад перед глазами, да только не объявляют. Не впервой мне так по рукам бьют, а всё же их правда потом сказывалась.

Мираш тут же и всякую охотку потерял в обережниках состоять. Скоренько и в лес отбыл. Ну а Лукерья и Ма-Мар другими делами занялись. Всё-таки столь работы -- не заскучаешь.

* * *

Ох и крепко на жизнь Тали заклятье село. Душа её хоть и рядышком находится и помочь может, а нельзя...

Стала Таля по врачам ходить и узнавать, что с ней такое приключилось. А те сразу сказывать не стали, через два дня велели прийти. И такая, знаешь, на Талю тоска нашла, что не выдержала, испросила два дня выходных на работе и к дедушке Елиму в Забродки поехала. До Канилиц на электричке добралась, а дальше уж её пасечник Степан привёз.

Старик будто чувствовал, с утра на дорогу выглядывал.

– - А я всё смотрю, когда Талюшка моя приедет, -- обнял он внучку, прижал к груди и не отпускает. На радостях и посовестил маленько: -- Когда ещё обещалась приехать?! Ужо и гнездование закончилось, -- прищурился хитро так-то и тихо говорит, будто тайну какую выказывает: -- Я всё же сыскал гнездо чёрного аиста, и недалече отседова. Глянем опосля, ежели не слетели. Да ужо я их упредил. Обещались тебя дождаться, клювами длинными шшолкали.

Таля засмеялась.

– - С работы не отпускали, -- виновато сказала она.
– - Заказов столько! Я ведь только на пару деньков и выбралась.

– - Эхма, на два дня!
– - воскликнул Елим и посуровел враз. Осерчал будто и кулаком погрозил в сторону.
– - Ужо выберусь в город, задам твоему началию!.. Ишь, удумали внучку к деду не пускать!..

– - Да у меня самой...
– - замялась Таля.
– - Так...

Старик вовсе внимательно посмотрел и подобрел опять.

– - Ну-ка, сказывай, -- с лукавинкой подмигнул он, -- чай, не потаишь от деда, поди, сама гнёздышко вьёшь?