Нерушимый 10

А еще праздничное настроение было слегка подпорчено намеком, как с нами могут поступить на следующей игре. Потому на прямой эфир мы шли с трезвыми головами.

Правда, посмотрев, как ликует народ, снова зарядились позитивом.

В полдвенадцатого, когда я уже собрался спать, в номер завалились Кокорин, Микроб, Коровьев, Топчи и Пиняев, все слегка навеселе, кроме последнего.

— Привет герою от героев! — воскликнул Коровьев, подошел к мусорному ведру и выбросил бутылку из-под шампанского.

— Что-то вы разошлись, — улыбнулся я.

— Ну а че, играть не надо, чего бы не расслабиться, — пожал плечами Кокорин, присаживаясь на мою кровать. — Вообще-то мы по делу.

Пиняев, занявший кресло, так заерзал, что я заподозрил неладное и напрягся.

— По делу, да, — повторил Микроб, и веселость мигом слетела с него.

— Выкладывай.

Я сел рядом с Кокориным. Пятерка гослей переглянулась, как заговорщики. Коровьев схватил бутылочку с водой с моего стола.

— Не возражаешь? — Не дожидаясь разрешения, он свинтил пробку и присосался к горлышку.

— Мы, собственно, насчет Дзюбы, — перешел к делу Микроб. — Чудит он.

— Было дело, — согласился я.

Кокорин хлопнул по спине Пиняева.

— Серега на его месте был бы эффективнее. А в связке с Федором вообще космос. Месси и Роналду, это ж обалдеть! И враг будет сломлен.

— Не Роналду, — возразил Пиняев, который пытался играть, как Месси, потому что был таким же низкорослым, юрким и выносливым, но все равно имел фирменный стиль, который сравнивали как раз-таки с манерой Роналду, и в этой реальности он был более ярким.

— Ну а я тут при чем? — осторожно поинтересовался я.

— Карпин к тебе прислушивается, — сказал Кокорин.

— Вы серьезно? — усмехнулся я. — Я ж на скамейке сидел, пока Игорь не травмировался. Ну нашепчу я ему про Дзюбу — и? Во-первых, гнильцой такое отдает, во-вторых, никто меня слушать не будет, и, в-третьих, тренеры не дураки и сами все видят. А устраивать стачку «Дзюбу — на скамейку» — я бы не стал и вам не советую сеять зерна раздора. Ну правда.

Гости снова переглянулись.

— Ладно, — проговорил Кокорин, поднимаясь. — Спокойной ночи.

Я посмотрел на Микроба. Эх, Федор, тебе-то зачем эти дрязги? Микроб поймал мой взгляд и пожал плечами: а я что, я ничего, и не собираюсь интриговать, это так.

Ну, буду надеяться.

Когда улегся, стоило сомкнуть веки, и перед глазами мелькала нарезка кадров из игры, ревел стадион. Накатывала радость и мешала спать. Но в конце концов усталость победила адреналин.

Разбудили меня крики в коридоре, причем это была не просто перекличка. Случилось что-то скверное, дурное предчувствие разлилось холодом по спине. Наспех одевшись, я высунулся в коридор, где пробегал встревоженный Тихонов.

— Что случилось? — спросил я.

— Коровьев траванулся, — ненадолго остановившись, ответил он. — Все-таки нажрались какой-то дряни.

— Что с ним? — спросил я.

— Блюет, понос. Но другое меня настораживает: у него зрение падает, жалуется на туман в глазах.

«Метиловый спирт» — пришла первая мысль, но я сразу отмел ее: стоит хлебнуть шампанского, и оно сработает как антидот. Да и откуда тут взяться техническому спирту?

— Может, морепродукты не пошли? — предположил я, — такое часто бывает.

— Совсем хреново ему. Туман в глазах откуда? Ты бы его видел!

— Где он?

— Доставили в больницу, промывание желудка и все прочее. Берут анализы. Дай бог, к полуфиналу оклемается.

Интуиция подсказывала, что дело не в морепродуктах, пусть и очень хотелось в это верить.

Глава 22 Ошибка

Отравлению Коровьева особого значения не придали, пошумели немного и утихли. Подумали, что возникла реакция на какой-то белок, повара-то наши, продукты проверяются перед готовкой — во избежание эксцессов. Тем более существовала опасность, что местные попытаются нас нейтрализовать таким вот способом.

Ну а Коровьев… Кто из нас не травился арбузом? День понос и рвота, два дня слабость — и снова в строю. До полуфинала целая неделя, к этому времени наш лучший защитник придет в норму, и его можно выпускать в поле. Версию, что это диверсия, никто не рассматривал: да, Коровьев — отличный защитник, но, если команда лишится его, потеря не будет фатальной.

Гораздо больше мы потеряем без капитана, Денисова. И вообще катастрофа, если что-то случится со мной, все-таки Максат уступает мне и Игорю.

Но мы с Денисовым в строю. Значит, имеет место случайность.

На всякий случай нагнали местных спецов брать мазки у кухонных работников: вдруг кто-то подцепил инфекцию и стал носителем инфекции.

Врач-суггестор побеседовал с соседями Коровьева по столу: Джикией и Русланом Топчи — надо было узнать, что такого особенного ел отравившийся. Ну не с пола же он продукты поднимал, не по мусоркам же лазал! Однако никто ничего особенного вспомнить не смог.

Сегодня у нас планировался день отдыха, и Кокорин продолжал праздновать, компанию ему составил жизнерадостный Сэм, они так и ходили парой. Денисов косился неодобрительно, тренеры никого не трогали, потому что парни заслужили, можно расслабиться.

Дабы перестраховаться, на завтрак не было никаких изысков: творожная запеканка, яйца, омлет, сыр — на выбор. То есть то, чем отравиться в принципе невозможно.

Эйфория немного схлынула, и меня больше заботили две сегодняшние игры: Швеция — Уругвай в пять вечера и Ирландия — Италия в девять. После этого станет ясно, с кем мы будем играть в полуфинале, четырнадцатого июля в Сиэтле.

Швеция и Уругвай были равны, и тут пятьдесят на пятьдесят. Обеим командам повезло, что они играют друг с другом, иначе шансов было бы меньше.

А вот Ирландии не подфартило. Итальянцы считались фаворитами. Но этот мундиаль богат сюрпризами, и прогнозы делать я не рискнул бы. Взять хотя бы сборную СССР, разгромившую англичан! Ну чем не чудо?

После завтрака я засел перед «плазмой», нашел спортивный канал. Практически все разговоры были о чемпионате мира. Показывали гуляния на улицах городов, принимающих футболистов. Пока их было четыре, потом останется два, куда стекутся все желающие, и на улицах будет пестро от флагов разных стран. И в конце концов все съедутся в Лос-Анджелес, где будет проводиться финал.