Несокрушимо

— Я тоже скучаю по тебе.

Она закрыла глаза на секунду, вздохнула.

— Но я должна поставить детей на первое место. И сейчас они не готовы к тому, чтобы я была в отношениях.

— Я понимаю. — Я уставился на землю, давая разочарованию осесть. — Значит, Уитни расстроилась, да?

— Да. Во многом это моя вина. В ту ночь, когда она спросила, встречаемся ли мы, я поняла, что её беспокоит сама эта идея. Я могла бы поговорить с ней об этом прямо тогда, быть с ней более откровенной, но вместо этого я солгала, чтобы избежать трудного разговора. — Она пожала плечами и грустно улыбнулась, слеза скатилась по её щеке. — Я не хотела признавать, что делаю что-то не так, потому что это было слишком хорошо. Я была эгоисткой.

— Это не эгоизм, Сильвия. И ты не сделала ничего плохого.

Очевидно, она мне не поверила.

— В любом случае, когда она увидела, как мы танцуем и целуемся, её страхи стали реальными, и она очень разозлилась на меня. Она сказала, что я такая же, как Бретт.

— Ты не такая, — твёрдо сказал я. — Ты знаешь, что это не так.

Она покачала головой, и на глазах у неё снова выступили слёзы.

— Это не имеет значения, какой правда была на самом деле, Генри. Её чувства реальны. И пугающие. Ей… ей сейчас тяжело доверять людям.

Как это не имеет значения? Я не до конца понимал, что она имела в виду. И ещё кое-что… я был не уверен, что Сильвия говорила только о Уитни. Она тоже боялась. Возможно, её дочь, высказав все свои страхи вслух, лишь раскрыла рану на сердце матери.

Но я не мог помочь ей исцелиться, если она сама этого не позволяла.

— Скажи, что мне делать, Сильвия. Я чувствую себя ужасно.

Она покачала головой.

— Не нужно. Это не твоя вина. Извиняться должна я. Я заставила тебя поверить, что между нами возможно что-то большее, но… этого не будет, Генри. И мне жаль. — Из её груди вырвался всхлип, за которым последовали ещё и ещё. — Прости меня.

Я не мог этого вынести. Бросив секатор себе под ноги, я обнял её и прижал к себе, позволяя ей плакать у меня на плече. Чувствовать, как её тело содрогается от рыданий, было невыносимо, но хотя бы я больше не ощущал себя таким беспомощным. Утешая её, я находил цель.

— Всё хорошо. Тише, всё хорошо.

— Нет, — плакала она. — Всё неправильно. Я поступила ужасно, начав всё это с тобой. И я обещала себе, что не буду унижаться, плача перед тобой, а вот, пожалуйста, я здесь.

— Ты не поступила ужасно, — твёрдо сказал я. — Я был не менее охотно втянут в это. Я не стану врать, утверждая, что не расстроен, но твои дети важнее, Сильвия. Если бы у меня были дети, можешь не сомневаться, я бы тоже ставил их на первое место, даже если пришлось бы носить эту чёртову юбку в пайетках. — Я попытался пошутить, надеясь, что это вызовет у неё улыбку.

Она немного рассмеялась, отстраняясь от меня и вытирая глаза рукавом.

— Спасибо.

— Ты в порядке?

— Да. Боже, я так устала плакать. Кажется, я не делаю ничего другого уже целый год.

— Тогда давай займёмся чем-нибудь другим, — вырвалось у меня, пока я лихорадочно искал, чем её отвлечь. — Хочешь поработать?

Она слабо улыбнулась, всхлипывая.

— Здесь? В винограднике?

— Конечно. Или в дегустационном зале. Где хочешь.

— Я не думала, что ты вообще захочешь видеть меня рядом.

— Ну, значит, ты ошиблась. Я предложил научить тебя всему, что связано с виноделием, и моё предложение всё ещё в силе. — Я понимал, что видеть её рядом станет для меня лишь дополнительным испытанием, но если это поднимет ей настроение, то было того стоило.

— Оно в силе? Даже несмотря на то, что мы не можем… — Она осеклась, ударив одну варежку о другую.

Я рассмеялся.

— Что ж, я не буду спорить, если ты когда-нибудь захочешь снять с себя одежду, но да. Даже если мы будем только друзьями, я всё равно научу тебя всему, что захочешь узнать. Я не полный козел.

Она выпрямилась, её глаза и нос всё ещё покрасневшие, но улыбка была искренней.

— Я бы с радостью, Генри. Когда я могу начать?

— Как насчёт прямо сейчас? Хочешь научиться подрезать эти лозы?

— Да! Покажи мне!

— Хорошо, смотри и слушай внимательно. — Повернувшись к растениям, я оглянулся на неё через плечо. — Это настоящее искусство, знаешь ли.

Она действительно рассмеялась.

— Продолжай.

— Сейчас лозы в состоянии покоя. Почки живы, но, можно сказать, спят. Поэтому сейчас самое время пройтись и выбрать те, которые, по нашему мнению, дадут наилучший результат.

— Почему бы не оставить все? — спросила она. — Разве это не даст больше плодов?

Я покачал головой.

— Лоза будет продуктивнее, если её правильно обрезать, чем если оставить всё как есть. Нам нужно сосредоточить энергию лозы на тех почках, которые мы выбираем.

— Поняла.

Я заставил себя сосредоточиться на обучении, а не на её близости, аромате её волос или на том, как она мило прикусывает кончик языка, сосредотачиваясь на обрезке побега.

— Так? — спрашивала она, хмуря брови от сосредоточенности.

— Идеально. Теперь попробуй этот.

Мы провели почти два прекрасных часа, работая бок о бок. Она внимательно слушала, задавала вопросы и быстро училась. Я был на седьмом небе от счастья — ещё никто так не интересовался тем, что я делаю здесь. И каждый раз, когда она улыбалась или смеялась, моё сердце начинало биться быстрее.

Но в конце концов она сказала, что ей пора возвращаться домой, чтобы приготовить воскресный ужин.

— Завтра дети идут в школу, — сказала она, возвращая мне секатор. — Я хочу, чтобы они хорошо поели и выспались.

— Конечно. Это важный день для них. — Я замялся. — Не уверен, хочу ли я знать ответ на это, но они меня ненавидят?

— Конечно, нет. — Она положила руку мне на руку. — Им обоим ты нравишься, Генри, проблема не в этом.

Я кивнул.

— Передай им удачи на завтрашний день.

— Передам, спасибо. — Она огляделась. — Начинает темнеть. Как долго ты ещё будешь работать?

— Почти закончил. Я провожу тебя.

Мы пошли по ряду в сторону винодельни.

— Китон всё ещё очень заинтересован в том боксерском зале, — сказала она, идя рядом со мной. — Ты мог бы прислать мне название и адрес?

— Конечно.

— Спасибо. Хочу сразу занять его чем-то физическим. Я тебе говорила, что терапевт, которого посоветовала Фрэнни, перезвонил? Мне удалось записать детей на приём через две недели, прямо перед нашей поездкой на лыжи. А сразу после этого я еду в Калифорнию паковать вещи из дома.

— У тебя столько всего происходит.

— Да, но всё хорошее, — ответила она, когда мы дошли до винодельни. Повернувшись ко мне, она добавила, — Спасибо за урок. Я могу повторить это как-нибудь?