Неверный отец. Счастье в конверте

– Ты правда считаешь, что с ним мне будет хорошо? – рискую задать отцу мучающий меня вопрос, как только мы садимся в машину. – Думаешь, надо вернуться?

– Конечно. После всего, что ты натворила, это лучший вариант. Я удивлен, что Марат вообще согласился принять тебя. Ещё и с ребёнком от другого, - бросает быстрый взгляд на мой плоский живот, который я мигом прикрываю руками. – Он широкой души человек, я бы так не смог. С твоей стороны было бы правильнее и честнее всё-таки сделать аборт, а не вешать чужого бастарда на благородного и любящего тебя мужчину. Своего родите, тем более, вы как раз планировали. Подумай об этом.

– Подумаю, - рвано выдыхаю, крепче обнимая себя за талию, будто чтобы малыш не услышал, и отворачиваюсь к окну, сморгнув слезы.

Остаток пути едем молча. Я услышала все, что хотела. Мне достаточно. А папа уверен, что смог достучаться до меня, поэтому спокоен.

Чмокнув его в щеку на прощание, ухожу без оглядки.

Стоит мне переступить порог квартиры, как я превращаюсь в метеор. Срываю одежду с вешалок, небрежно сгребаю вещи со столика прямо в сумку, не разбираясь. Лечу в ванную, устраиваю там такой же погром. На выходе проверяю документы и деньги.

– Телефон…

Хмурюсь, хлопая себя по карманам пальто. Наверное, оставила у мамы, но возвращаться за ним не буду.

Останавливаюсь в коридоре. На тумбе возле зеркала наша с Германом фотография в рамке. Беру её в руки… Мы были такими счастливыми. Любили друг друга сильно и беззаветно, как в последний день перед концом света. Жили, не озираясь на прошлое, дышали одним воздухом.

– Мне тяжело без тебя, - срывается с губ, и одинокая слезинка падает на стекло. Прокладывает влажную дорожку четко между нами, разделяя фото пополам. – Но я справлюсь.

Поддаюсь мимолетной слабости – и всё-таки прячу рамку в боковой карман сумки. Забираю с собой кусочек воспоминаний.

– Мне есть кому отдать эту любовь, - опускаю взгляд на живот. Внутри разливается тепло, будто малыш все чувствует, а улыбка трогает искусанные губы.

Осмелев, я оставляю в двери записку для Марата: "Не ищи меня, я никогда к тебе не вернусь". Нервно усмехаюсь, представив его искаженное гневом лицо завтра утром, когда он это прочитает.

Игрушка выбилась из-под контроля. Сломалась... Так и есть....

Будет грандиозный скандал, но меня это больше не касается...

Такси привозит меня в пункт назначения поздней ночью. На улице идет дождь, точно как в день нашего с Германом знакомства. Сердце щемит, когда мы проезжаем по знакомой дороге, а я едва различаю из окна очёртания остановки, где была беременная женщина. Интересно, как она сейчас? Счастливая, наверное, растит дочку Амину вместе с мужем.

– Приехали. Двойной тариф, - водитель указывает на счетчик и пожимает плечами. – Время ночное, да и машину по колдобинам бил…

– Бог с вами, - перебиваю его, осекая поток оправданий.

У меня нет сил торговаться, поэтому без пререканий оставляю деньги на коробке передач. Благо, в финансах я не стеснена, ведь Герман не контролировал мои траты. При мыслях о нем появляется резь в глазах, и я часто моргаю, поспешив на свежий воздух.

– Спасибо.

– Я помогу вам с багажом, - засияв, мужик выскакивает из машины прямо под ливень.

Несет мои сумки к крыльцу, а я тем временем не решаюсь постучать в дверь. Даже когда такси, пробуксовав в грязи, с ревом срывается с места, я всё ещё стою, будто вросла в бетон. Страшно. Я привыкла быть гонимой всеми…

– Амина? – удивленно зовет тетя Элеонора, появившись на пороге. Наверное, услышала шум двигателя и заметила свет фар, вот и вышла ещё до того, как я попрошусь в дом.

– Здравствуйте. Извините, что так поздно, но...

– Что-то случилось, да? – взволнованно косится на мой багаж, а потом заглядывает за спину, всматриваясь в темноту.
– Где Герман?

– Улетел…

– К немцам своим? – доносится поскрипывающий голос бабушки, и она сама шоркает в тапках к двери.
– Вот дурень. А ты почему не с ним?

– Он ничего вам не рассказывал? – перевожу взгляд с одной на другую, но обе в полном неведении.
– Тогда и я не стану. Простите.

Неправильно скрывать от них правду. Лучше выдать все, как было, пока меня вышвырнули на улицу, посчитав виновной в расставании.

Но… не могу. Храню маленькую тайну Германа, будто она и моя тоже. Пусть сам откроет ее, когда посчитает нужным.

– Сор из избы не выносят, - одобрительно покашливает Стефания.

– Я бы уехала в другое место, чтобы не утруждать никого, но мне пока некуда. Выиграть хотя бы пару дней на поиски нового жилья... Но надо было решать срочно, - нервно тараторю, мешая слёзы с каплями дождя.
– Прогоните?

Миллисекундная заминка кажется вечностью. Сквозь шум льющейся с небес воды пробивается бешеный стук моего сердца. Точнее, теперь двух сердечек. Ладонь импульсивно взметается к животу, сжимает пояс пальто и приковывает внимание женщин.

– Своих не бросаем, - ворчит бабуля, вызывая у меня улыбку. – Проходи, дочка. Накормим, обогреем, - смеётся, хватая меня за руку и увлекая в натопленное помещение, где пахнет уютом и добром. – Прикроем. Пусть глупый немец побегает, раз по дурости такое сокровище упустил.

Обнимает меня, к ней присоединяется тетушка – и мне вдруг становится так тепло, что жгучие слезы сами брызжут из глаз. Избушка в далеком поселке заменила мне родительский дом.

Глава 18

Герман

«Не ищи меня, я никогда к тебе не вернусь»

Яростно сминаю записку, сжатым кулаком в сердцах бью по запертой двери. Грохот деревянного полотна раздается на весь подъезд.

– Амина! – эхом отбивается от стен мой грозный голос.

Это не злость, а первобытный страх. Паника, с которой не могу совладать. Я боюсь потерять ее, хотя… судя по посланию, уже потерял.

Ещё один удар – и петли жалобно поскрипывают.

Бесполезно. Разумом понимаю, что Амины нет в квартире, но рука продолжает лупить по несчастной двери, словно в ней источник всех бед.

– Я полицию вызову, - вкрадчиво звучит за спиной.

– Я хозяин, - бурчу, нехотя оборачиваясь на переполошенную соседку.