Невеста миллиардера

Однако его костюм, как всегда, был безупречен, равно как и сила духа, чувствовавшаяся в нем.

Достоинство, с которым он держался, оказалось неподвластно недугу.

– Табита.
– Джереми учтиво поцеловал ей руку.
– Ты выглядишь потрясающе.
– Он едва заметно поморщился от боли.
– Добро пожаловать в нашу семью.
– Джереми повернулся к сыну и на мгновение умолк, переводя дух.
– Как дела, сынок? Как съездил?

Табита отметила про себя, что на этот раз ответ Завье не был простой отговоркой. Он с готовностью предоставил отцу подробнейший отчет со всеми цифрами, сгодившийся бы даже для официальной презентации. При этом Завье ни разу не поинтересовался у отца его самочувствием и не обратил внимания на инвалидное кресло, как будто в этом не было ничего необычного. Но Табита видела, что Джереми, слушавший сына с восторженным вниманием, именно этого и хотел.

– Ну и занудство!
– Марджори закатила глаза.
– Вы посмотрите на Джереми: ему только и надо поговорить о чем-нибудь умном. Как только он садится в это проклятое кресло, я ловлю себя на том, что и говорю с ним громче, и даже отвечаю за него.

Это честное признание вызвало на лице Табиты сочувственную улыбку.

– Уверена, что вы все скоро с этим свыкнетесь.

– Будем надеяться, что нам хватит для этого времени.

– Пап, как ты себя чувствуешь?

Неловкая попытка Эйдена вступить в разговор не привела ни к чему хорошему. Отец лишь нахмурился и сказал в ответ что-то резкое. Табита с грустью заметила, что Джереми сух и суров с младшим сыном.

– Как идут свадебные приготовления?
– выдавил из себя улыбку Эйден, обратившись к более внимательной публике в лице своей давней подруги.

– Понятия не имею, - честно призналась Табита.

– Только не говори...
– Эйден ухмыльнулся, что "об этом уже позаботились".

Табита поняла намек и весело рассмеялась.

– Видимо, все, что от меня требуется, - это появиться на свадьбе.

– Волнуешься?

Табита кивнула, обрадовавшись, что хоть перед кем-то может наконец не лукавить.

– А что твоя бабушка?

– Она в шоке, как и все.

– Все улажено?

Табита хотела отпить из своего бокала, но он оказался пуст. Поэтому она взяла дольку лимона и положила в рот, быстро кивнув.

– На какое-то время.

– Вот за что я люблю тебя больше всего, так это за твою откровенность.
– Завье обнял Табиту за талию и запечатлел на ее щеке поцелуй, в котором, однако, не было ни грамма нежности.

Сердце у Табиты оборвалось. Завье слышал все, что предназначалось только Эйдену.

– К твоему сведению, дорогая моя...
– губы Завье скривились, выговаривая эти слова, - есть миллиардер, который готов за тебя поручиться.

Но что значат для такой сумасбродной особы, как ты, несколько лишних нулей? Что тебе какие-то несколько миллионов, если ты готова опустить в игровой автомат свой последний цент?

– О чем это вы беседуете с таким серьезным видом?
– присоединившаяся к ним Марджори, расплываясь в улыбке, погрозила пальцем.

– Мы обсуждаем небольшую проблему моей невесты.
– Завье приподнял идеальную по форме бровь, а Табита оцепенела от страха. Неужели он собирается заговорить об этом? Он не может так поступить! Только не здесь!

– Какую проблему?
– Марджори засмеялась и придвинулась поближе.
– Может, требуется женский совет? Буду очень рада помочь.

– Не знаю, с чего и начать, - зловеще проговорил Завье, обращаясь к матери.

Звон колокольчика возвестил обед, и Табита вздохнула с облегчением.

Обед был ужасен.

Не еда, конечно. Она, разумеется, была превосходной, вино отменным, застольная беседа искрометной, но для Табиты обед стал кошмаром. Завье старательно избегал встречаться с ней взглядом, а рука, изредка касавшаяся ее руки, оставалась холодной как лед.

Разговор все время крутился вокруг свадьбы.

Табита изо всех сил пыталась сосредоточиться, смеяться, когда нужно, и с воодушевлением реагировать на рассказ Марджори о том, что она им с Завье приготовила.

– Все полученные подарки я пока сложила в гостиной. Нам предстоит решить, где их выставить.

– Ты, ясное дело, уже заказала бог знает сколько гелиевых шаров и парочку ледяных скульптур.

– Нет, - защищалась Марджори.
– Шары это вчерашний день. Я выбрала живые цветы.

– Хорошее решение. А сколько ледяных скульптур?

Табите подумалось, что это шутка, но лицо ее тут же вытянулось, потому что Марджори смущенно замялась:

– Всего одна.

У Табиты вырвался стон, который потонул во взрыве всеобщего хохота. Она бессильно откинулась на стуле. Их с Завье взгляды встретились, и он послал ей сочувственную улыбку. Табита поняла, что прощена. Она удостоилась взгляда Завье, в котором не было затаенного подозрения или недоброжелательства, взгляда, который можно было даже принять за проявление нежности.

– Марджори, сегодня такой чудесный вечер.

Можно мне выпить портвейн на балконе?
– Табите показалось, что в просторной гостиной стало душно.

– Конечно, милочка. Чувствуйте себя как дома. Здесь в самом деле жарко.

Табита с благодарностью взяла свой бокал и через двустворчатую дверь вышла на балкон.

Была волшебная ночь. Поставив бокал на каменный выступ и опершись о перила, Табита ушла в созерцание открывшейся перед ней величественной панорамы. Внизу поблескивали темно-синие воды залива, бездонные, как глаза Завье, а вздымающиеся волны серебрились в свете луны.

– Ты, кажется, витаешь в облаках.

Табита была почти уверена, что Завье выйдет к ней. В каком-то смысле она сама его спровоцировала.

– А я здесь была.
– Табита подняла тонкую руку и указала на скопление огней в прибрежной полосе.

– И что, хорошо провела время?

Табита рассмеялась.

– Честно говоря, нет! Еда была отвратительной.

– Прости меня.

Табита резко обернулась. Ей никогда бы не пришло в голову, что Завье может просить прощения. Если кому-то и следовало просить прощения, так это ей.