Невеста по случаю

– Прошу прощения, но мне необходимо было отдать распоряжения по поводу ужина, - вздохнула графиня, - шествие займет много времени, и к вечеру все будут усталые и голодные.

– Мне неловко, что вы одна занимаетесь этим, - тихо вздохнула я.

– Моя дорогая, вы сейчас не в том положении, чтобы здраво мыслить по утрам! – фыркнула моя будущая свекровь. Я невольно охнула:

– С чего вы… Как… Откуда?

– Милая, думаешь, я не могу сложить нашу первую встречу в Междумирье и теперешнее нежелание завтракать с тем, что мне сегодня рассказала Далия? – она ободряюще похлопала меня по руке, - Не волнуйся, мы все через это проходим. Вспомни Кариссу! Бедняжка вообще не может встать.

– Да, но… - я вздохнула, - Вы сказали?..

Я скосила глаза на графа Алайстера, как раз в эту самую минуту выходившего в ворота. Пастырь Джерардо, сидя на осле, о чем-то весело разговаривал с ним.

Вдовствующая графиня понимающе усмехнулась:

– Нет, дорогая, я предпочитаю, чтобы мой сын все узнал от своей невесты лично, но я бы не затягивала с известием, иначе Делрой обидится и наговорит лишнего, вы поссоритесь, а в твоем положении не стоит лишний раз нервничать.

– Вы… - я слегка замялась, - вы не сердитесь?

– На что? – она взяла меня под руку, увлекая к воротам вслед за остальными, - Я так давно мечтала о внуках, с моей стороны грех было бы сердиться. Пойдем, иначе мы отстанем, и нас обвинят в неуважении к вере! А у меня сегодня нет желания общаться с Гончими псами!

Все еще ошарашенная разговором, я послушно побрела следом за будущей свекровью.

Лишь выйдя за ворота, я смогла оценить все величие задумки Роя. Первыми ехали всадники, несущие в руках стяги трех государств: уже знакомые мне бирюзово-золотистые – Лагомбардии, бело-красные, с распустившейся лилией – Риччионе, и бело-синие, с зелёными листьями и тремя башенками – Самариньези. Следом за всадниками выступили стражники в начищенных до блеска кирасах. С красными от жары лицами, они торжественно надували щеки и старательно маршировали, поднимая пыль на дороге. За стражниками - вернее было бы сказать, в их окружении - ехали на ослах пастыри. Проникнувшись торжественностью момента, животные достаточно спокойно шли, ведомые под уздцы правителями государств. Следом за ними под специально удерживаемым над нашими головами палантином шагали мы с графиней. Боно появился чуть позже, я так и не поняла, откуда, он занял место чуть позади нас так, чтобы можно было обменятся с ним несколькими словами.

– Учтите, что мы на холме, и нас прекрасно видно, - тихо предупредила нас моя будущая свекровь.

– О, мадонна! Когда я нарушал приличия! – оскорбленно воскликнул художник. Графиня одарила его таким взглядом, что мне стало понятно, что он это делал постоянно, правда, сам Боно ничуть не смутился. Он по-прежнему был одет слишком ярко, но теперь его одежда сочетала в себе синий, желтый и красный тона. Полосатый дублет, такие же широкие штаны, полосатые короткие чулки, черные туфли и черный же берет с красными перьями. На ком-то другом это смотрелось бы ужасно, но не на художнике. Удивительно, но в этом одеянии Боно выглядел более представительным. Я даже пожалела, что Далии нет рядом. Впрочем, - я не сомневалась в этом, -служанка наверняка его видела и даже успела высказать все, что она думает по поводу этого наряда.

Спуск с холма занял вечность. Во всяком случае, мне показалось именно так. Возможно, дело было в палящих лучах солнца, проникавших даже под ткань навеса, или же в пыли, поднимаемой идущими впереди нас людьми. Вдобавок осел, которого вел Гаудани, вдруг заупрямился, и д’орез вместе с пастырем Иеронимо потратили уйму времени, пытаясь заставить животное сдвинуться с места. Остальные терпеливо ждали, переминаясь с ноги на ногу. Рой что-то сказал Джерардо, тот ответил, и граф рассмеялся, слегка запрокинув голову, затем поймал мой взгляд и заговорщицки подмигнул. Я покачала головой и повернулась к графине:

– Почему бы остальным не помочь этому ослу?

– Надеюсь, вы имеете в виду животное? – зачем-то весело уточнила она, протягивая мне знакомую флягу с водой, - Сейчас нервы у всех слишком напряжены, и упрямство осла могут счесть дурным предзнаменованием.

– Но кто наблюдает за нами?

– Поверьте, это почти весь город, - она кивнула в сторону терракотовых крыш, - сейчас мы слишком далеко, и им не видно, почему мы остановились, но, уверяю, суету с ослом точно заметят.

Наконец Гаудани удалось справиться с упрямым животным, и процессия вновь тронулась в путь. Спустившись с холма, мы попали на дорогу, вымощенную продолговатыми камнями. Абсолютно прямая, окруженная редкими деревьями, она уходила вдаль, прямиком до темневших впереди городских стен.

– Это Страда Аппиа – древняя дорога, ведущая в Лаччио, прямая, как стрела, – пояснила мне графиня, - Именно по ней все пастыри входят в город через самые древние ворота. Их открывают лишь в дни избрания Истинного пастыря и позволяют пройти лишь процессиям.

Удивительно, но вокруг дороги не было людских толп, таких, которые приветствовали меня, когда я изображала принцессу Кариссу. Как пояснила моя будущая свекровь, это было сделано специально, чтобы все, кто идет к воротам, смогли осознать свои грехи и раскаяться, потому что, пройдя через ворота, они получают прощение создателя.

– Так что, моя дорогая, тебе представилась редкая возможность! – заключила моя спутница. Я взглянула на нее, гадая, не шутка ли это, но нет, женщина была серьезна. Боно позади нас шептал какую-то молитву.

Мы торжественно приближались к мрачным стенам, окружавшим город. Темные, покрытые мхом стены, сложенные еще из неровных камней, кое-где виднелись выбоины - от времени кладка раскрошилась, и камни выпали. Несколько из них так и лежали на земле, уже основательно покрывшись мхом.

Ворота были распахнуты. Огромные, украшенные листами зеленого металла с рельефными изображениями преданий из Истинной книги, они должны были внушать трепет. Проходя свозь ворота, я почувствовала лишь облегчение от того, что скоро все закончится. В туннеле под стеной было прохладно, мы невольно замедлили шаг, наслаждаясь передышкой, и вступили на улицы города.

Здесь жара ощущалась еще больше: раскаленные стены домов, булыжные мостовые и крепостная ограда, препятствующая ветру. Я почувствовала, как пот стекает по лицу, и украдкой вытерла его полой плаща. Графиня обеспокоенно посмотрела на меня:

– Все в порядке?

– Да, просто очень жарко, - я попыталась улыбнуться. Она вздохнула:

– Будем надеяться, что все пройдет без осложнений.

Почему-то мне показалось, что моя свекровь имела в виду не оглашение имен кандидатов. Тем временем народ, высыпавший на улицы города, неистово приветствовал нас, как до этого и пастырей (но Лиза с графиней не пастыри, поэтому «остальные» как-то не к месту), выходивших из ворот в город. Разноцветные лепестки порхали перед глазами, пальмовые ветви реяли над толпой, словно страусиные перья. А еще был запах… ужасная смесь дешевых духов, немытых потных тел, перегара и тухлой рыбы. Я попыталась задержать дыхание, графиня протянула мне надушенный платок. Стало еще хуже.

Приветственные крики сливались в грозный рокот. Голова шла кругом. Я невольно схватилась за руку своей спутницы. Она положила вторую руку поверх моей и тихо что-то прошептала. Один из камней вспыхнул, и я почувствовала, как тошнота проходит, а мое тело охватывает блаженная прохлада.

– Спасибо, - я с признательностью посмотрела на графиню, она покачала головой:

– Все-таки не стоило позволять тебе участвовать. Если бы я знала раньше…

– Вам не надо беспокоиться, - попыталась отмахнуться я. Женщина грустно усмехнулась:

– Я тоже так думала, была слишком увлечена положением жены д’ореза, пока не потеряла троих... – ее глаза сузились, резче обозначив морщины, - Делрой – мой первенец и единственный ребенок… я не хочу, чтобы вы повторяли мой путь, Лиза.

Я кивнула, и она с благодарностью сжала мне ладонь:

– Обещайте, что вы сегодня же поговорите с моим сыном!

– Хорошо, я постараюсь! – пообещала я.

Мы перешли через мост, казавшийся огромным по сравнению с обмелевшей рекой, от которой так и пахло тиной. Коричневая вода напоминала, скорее, болото.