Невезучая, или невеста для Антихриста

— Не в меня пошел, — горестно вздохнул где-то на периферии моего сознания черт, и я, осторожно убрав со лба Люциевича растрепавшуюся челку, согласно кивнула:

— Да уж…

Из аквариума на меня со злорадством пялились пираньи, изображая своими раскрытыми пастями дружный беззвучный ржач. Сволочи.

На ходу поправляя юбку и надевая блузку, я проковыляла до холодильника, демонстративно вымела оттуда весь запас элитных консервов для рыб и спустила его в мусорное ведро.

Поставив на полку перед аквариумом пачку с сухим кормом, я щелкнула пальцем по стеклу и удовлетворенно провозгласила:

— Смеется тот, кто смеется последним. Посидите у меня на сухпайке. Чтоб знали, как кусать руку кормящего.

И вот могу сказать точно: выражение морд у этой наглой челюстноротой парафилетической группы в данный момент было офигивающее.

Нет, ну мелочь же, а как приятно, да?

Оглянувшись на своего горе-ловеласа босса, я тяжко вздохнула и пошла снимать с него туфли, подкладывать под голову подушку и укрывать пледом.

Что я могу сказать? Один во всем этом безобразии положительный момент для меня все-таки был: уставший с дороги шеф хоть выспится и ума наберется.

Я же выросла на сказках про Ивана-дурака. А его Василиса Премудрая перед грандиозными свершениями всегда спать укладывала. И вот что примечательно — к утру его дурость почему-то всегда удачей оборачивалась.

Ну, и поскольку обед мне сегодня не светил ни под каким соусом, отправилась я разгребать бумаги павшего в неравном бою с коньяком А.Л. Люциферова, корректировать его рабочий график на завтра и вносить соответствующие изменения в его телефонный органайзер.

Правда, перед этим я навела тщательный марафет. И не только в одежде. Даже стрелки нарисовала и губы более яркой помадой подкрасила. А что? Должна же я соответствовать заявленному статусу красавицы.

Хотя вру я это все. На самом деле мне хотелось еще раз услышать комплимент от босса. Ну, не настолько же он пьяный был, чтобы ляпнуть это просто так?

За окном серело, когда эта жертва элитного французского пойла выползла из своей упыриной берлоги и, жестко тиская лапой холеную, но слегка помятую морду, вперила в меня пронизывающий взгляд:

— Кофе, Антипенко. И покрепче.

— Да щаз…

Вытащив из минибара бутылку минералки, я молча протянула ее Люциевичу, с жалостью глядя, как этот недоалкоголик пытается потушить последствия мучающего его сушняка.

Вылакав почти половину, он вдруг соизволил обратить на меня внимание, и вот тут, вместо ожидаемого: "Какая же вы красивая", прозвучало возмущенное:

— А куда это вы так вырядились, Антипенко?

На всякий случай опустила взгляд вниз и, не найдя в своей одежде ничего предосудительного, вопросительно приподняла бровь.

— Что с вашими волосами? — гавкнул антихрист.

— А что с нашими волосами? — лениво уточнила у него я.

— Они распущенны.

Прозвучало так, словно они как минимум голые. Нет, он издевается? Сам мне испортил аккуратно закрученную с утра ракушку, а на разбросанных по дивану шпильках еще и уснул.

— И что? Это запрещено?

— А почему они накручены?

М-да. Волосы у меня вообще-то вьются от природы, но, видимо, из-за того, что я всегда их затягивала в строгую офисную прическу, упырь этого не понял.

— Потому что я сегодня вечером иду на свидание, — дернул меня соврать бес, не иначе как какой-то коварной женской наружности.

Люциевич поперхнулся газировкой, расчленил меня взглядом и пробирающим до мороза голосом произнес:

— Позвоните своему… кавалеру… — кавалера он практически выплюнул, а пока выплевывал, успел еще и пережевать. — И скажите, что свидание отменяется.

— Это еще почему? — возмутилась я.

— Потому что у вас много работы.

— Я ее всю сделала, пока вы спали.

— Вот мы сейчас вместе и проверим, что вы там сделали, — направляясь к своему рабочему месту, выцедил этот упырь. — И вообще, должность референта предусматривает ненормированный рабочий день. Вы мне нужны, Антипенко. Так что свидания — отменяются.

Адский шеф плюхнулся в свое кресло и начал шуршать бумагами, изображая кипучую деятельность, а я, поглядев на него пару минут с улыбкой, пошла доставать из холодильника так и не тронутые мною в обед отбивные, и пока их разогревала, все думала: вот про "вы мне нужны, Антипенко" — это он вообще имел в виду или применительно только к сегодняшнему вечеру?

— Что вы там возитесь? — недовольно буркнул Люциевич, а узрев поставленную перед ним тарелку, шумно втянул носом аромат мяса и сипло спросил: — Это что?

Господи, и что ж он жрет-то, болезный, если отбивные не признал?

— Вот-вот, дочка. Ушел, паразит, из дому и питается всяким ГМО, — горестно заголосила у меня в голове чертобаба.

— Ешьте уже, — вручив Люциевичу хлеб и вилку, жалостливо вздохнула я. — Голодный ведь. Весь день во рту, кроме трех капель коньяка, ничего не было.

— А вы ели? — жадно набрасываясь на еду, спросил он.

Надо же, вспомнил.

— А я после шести не ем.

— Почему? — эротично пережевывая кусок мяса, полюбопытствовал шеф.

— Поправиться боюсь.

Люциевич чуть съехал с кресла вбок, критично прогулялся взглядом почему-то конкретно по "Марфе Васильевне" и скупо резюмировал:

— У вас прекрасная фигура. Пара лишних килограмм ее не испортят.

Умереть — не встать. Это вот что сейчас было?

И тут до меня дошло. Комплименты Люциевич начинает делать, когда сыт либо пьян. По пьяни он, правда, еще и руки распускает, но зато долго в строю не держится. Нестойкий боец.

Господи, и как это несчастье вообще еще живет на свете? Его ж любой дурак, как рыбу по феншую, может разделать. И главное, варианта-то всего два: надо обезвредить — подсуньте кусок мяса, а если уж совсем вырубить — плесните коньяка.

И так страшно мне за него, убогого, стало. Пропадет же без меня. Вот я, понимаешь, тут ему лизинг спасаю, нервы берегу, подкармливаю, пылинки сдуваю… А придет какая-нибудь пиранья и сожрет с потрохами.

На спине проступил холодный пот, и я, придвинув к лопающему мои отбивные упырю стульчик поближе, подумала, что больше от него ни на шаг.

— Умница, дочка, — медоточиво пропела в моей голове чертобаба, потом раздалось какое-то непотребное чмокание и удовлетворенно-счастливое: "Лукавый ты мой сатанюка".

— Антипенко, а у вас еще чего-нибудь поесть нет? — дожевывая последний кусок мяса, поинтересовался в край обнаглевший босс.

— У МЕНЯ есть. Дома полный холодильник, — язвительно сообщила я.

Шеф задумчиво поковырялся языком в зубах и выдал на-гора очередной перл:

— А поехали к вам домой?

И поскольку я точно помнила, что мясо в коньяке не мариновала, а значит, шеф банально борзел, едко ему улыбнулась: