Невезучая, или невеста для Антихриста

Назрел риторический вопрос Чернышевского: "Что делать?"

— Что делать, что делать… — ожила бессовестная чертобаба, клятвенно обещавшая не канифолить мне мозг. — Брать демона за рога, расслабиться и получить удовольствие.

Хотела ее послать за ядрено-острым ингредиентом для засолки огурцов, но потом опомнилась, потому как я ж у нее вроде сама совета спросила, и тут же уточнила уже у Люциевича:

— И как вы собираетесь исправлять свою ошибку?

— Давайте сходим куда-нибудь вместе, — воспрянул духом босс, а я мигом скисла:

— Опять, что ли, на живодерню? Пойдем на цыпленка табака, а принесем оттуда курицу, несущую золотые яйца? Вам омаров не хватило?

— Нет, куриц с яйцами мой офис, пожалуй, не выдержит, — озадаченно приуныл босс, хмуря брови и почесывая затылок. — Да, ходить в приличные места с вами, Антипенко, опасно…

Вот хам. Значит, лапать меня в неприличных местах — это не опасно, а пригласить, например, в театр — караул, спасайся.

А мы бы с Марфой Васильевной пошли. Мы с ней вообще девушки с хорошим вкусом и соответствующим воспитанием.

— Слушайте, Антипенко. А я придумал, — воодушевленно воскликнул босс. — У нас же на следующей неделе корпоратив по случаю пятилетия "Адаманта". Я вас туда приглашаю.

— Отлично, — фыркнула я. — Надену костюм какашки и испорчу всем праздник.

— Вы меня не поняли, — шеф подозрительно приосанился и гордо выпалил: — Я приглашаю вас туда в качестве своей официальной спутницы.

— Ч-чего? — мерзопакостно дрожащим голосом проблеяла я. — В смысле?..

Люциевич смущенно поправил узел своего галстука и прочистил горло:

— В смысле, я сейчас один, вы тоже без кавалера… Так почему бы нам не пойти вместе?

Во мне неожиданно взыграли гордость, дурость и уязвленное ретивое:

— А кто это вам сказал, что у меня нет кавалера?

Вот же самоуверенный мужлан. У меня, между прочим, на крайний случай мазохист Дима имеется. И еще неизвестно, не придется ли по вашему "Адаманту" справлять поминки после нашего с ним нашествия.

— Значит так, Антипенко, — внезапно сатанея, рявкнул мой припадочный шеф. — На корпоратив вы идете со мной. И чтобы никаких органических сюрпризов, — имея в виду заявленный мною ранее костюм возмутителя праздника, пригрозил он. — Платье себе купите. Красивое. Брендовое. И точка.

Я тут же сделала насмешливое "пф-ф" и нагло вытянула вперед руку с раскрытой ладонью.

— Премию гони, самодур.

— Чего? — сдулся Люциевич и непонимающе хлопнул ресницами.

А того. Платье ему, понимаешь, подавай. Брендовое. Он вообще знает, сколько оно стоит? Да меня ж за одну змейку от него всю свою годовую зарплату отдать придется.

— Вы сказали, что если к вашему возвращению из Германии я не развалю ваш лизинг, то меня ожидает прибавка к зарплате и извинения. Так и быть, извинения свои можете скормить пираньям, а вот премию извольте выплатить.

— Раньше вы не были такой меркантильной, — едко заметил шеф, мрачно доставая из внутреннего кармана портмоне и вытаскивая оттуда хрустящие зеленые купюры с изображением шестого Президента Верховного Совета Пенсильвании.

— Брехня, — возмутилась я. — Наши деловые отношения именно с шантажа и начались. Не будем изменять традициям. Я ради вашего платья на панель подрабатывать не пойду.

— Так это на платье? — с надеждой поинтересовался он.

Радостно сверкнув агатовыми глазами, Люциевич отсчитал еще с десяток купюр и сунул их мне в руку.

Я несколько секунд недоуменно пялилась на приличную стопку денег, совершенно не одобряя расточительности босса, а затем язвительно фыркнула:

— Нет, это на морских коньков. Гоша требует освободить всех своих соратников из плена.

У Люциевича дернулся глаз и открылся рот. А я, показав ему "Марфу Васильевну", в смысле, гордо повернувшись к лесу задом, продефилировала к выходу.

ГЛАВА 12

Два последующих выходных дня мы с Люськой гоняли по городу в поисках сногсшибательного наряда для меня на предстоящий корпоратив.

Подруга все время норовила натянуть на нас с "Марфой Васильевной" какой-то испанский стыд, и, не выдержав, я впервые с ней чуть не поругалась.

— Люська, мне нужно такое платье, чтобы, глядя на меня в нем, мужик упал и не встал.

— Может, лучше, чтобы у него встал и не падал? — поинтересовалось подруга, вогнав нас с "Марфой Васильевной" в краску.

— И это тоже можно, — смущенно кивнула я. — Но не сразу. Хотя бы пока у меня руку, сердце или другие органы не попросят.

— Колись, — вцепилась в меня бульдожьей хваткой подруга. — Ты что, кого-то себе нашла?

Признаться кому-то, что я запала на Люциевича, было равносильно подписанию шефу смертного приговора, а у меня на него были такие далеко идущие планы, что даже самой себе озвучить было страшно. А вдруг моя счастливая звезда приревнует?

— Не то чтобы… — навела тень на плетень я. — Но все может статься, если ты не испортишь наш первый совместный выход в свет той вульгарщиной, которую ты сейчас держишь в руках.

Люська покосилась на наряд, в котором разрезов было больше, чем самого платья, и озаренно протрубила:

— Так у тебя первое свидание. Тогда ты должна выглядеть как Грейс Келли, когда она охмурила князя Монако — стильно, элегантно и чертовски сексуально.

Последнее заставило меня театрально закатить глаза. "Сексуально" в устах Люськи звучало почти как необъявленная вендетта Люциевичу. Даже не знаю, за какую такую провинность, учитывая, что за наряд платил он.

Повесив обратно черную тряпочку, очень опрометчиво называемую вечерним платьем, подруга зачем-то поволокла меня в отдел нижнего белья, утверждая, что оно является неотъемлемой частью корпоративного дресс-кода. Спорить я с ней не стала, поскольку все равно бесполезно, а красивое белье мне точно лишним не будет. Не идти же "Марфе Васильевне" на праздник в чем попало?

"Марфе Васильевне", к слову, повезло больше, чем мне. Ее мы одели почти сразу. А вот мое платье никак не желало находиться в том ворохе хлама, что мы с Люськой перерыли, облазив почти все магазины города.

Потеряв всякую надежду, я уже собиралась плюнуть на эту безнадежную затею и купить себе что попало, как на узкой улочке, куда мы свернули, выйдя из большого торгового центра, внезапно обнаружился невесть откуда взявшийся бутик с нелепой вывеской бренда: "Женя Версаченко".

Мы с Люськой, конечно, поржали бы с такого колхозного плагиата, если бы в витрине на манекене не было надето фантастически красивое платье — тонкое, серо-серебристое, расшитое бисеринками, стеклярусом и блестками. Короче, конкретный закос под великого метра. Товарищ Версаченко, видимо, чтобы не отставать от моды, присвоил себе не только чужую фамилию, но и дизайн платья.