Невидимые академики / Unseen Academicals

Очень медленно Гленда сжала правую руку в кулак и прижала его ко рту, а потом укусила, изо всех сил желая, чтобы последние пятнадцать минут её жизни как-то исчезли из этой вселенной. О боже, как бы она хотела заменить их чем-нибудь гораздо менее смущающим. Например, чтобы с неё прилюдно свалились панталоны.

Даже сейчас, поздно ночью, в кузнице кипела жизнь. Экипажи прибывали и отбывали постоянно. Гостиница работала не от восхода до заката, а по расписанию движения карет, и пассажиры, скучающие в ожидании пересадки, имели тенденцию перемещаться к кузнице, в поисках бесплатного развлечения и защиты от холодного ночного воздуха.

Орехх ковал лошадь. Треву и раньше доводилось видеть подобное, но чтобы именно так – никогда. Животное стояло неподвижно, словно загипнотизированное, и только слегка дрожало. Когда Орехх желал, чтобы лошадь пошевелилась, он просто тихо щёлкал языком. Когда хотел, чтобы подняла ногу – щёлкал иначе. Трев ощущал, что наблюдает не просто за человеком, кующим лошадь, но за настоящим Мастером, который щедро демонстрирует своё искусство толпе любителей. Когда лошадь была подкована, она вышла к толпе зрителей, боже милостивый, словно модель на подиум. И принялась поворачиваться и кланяться во все стороны, подчиняясь жестам и щелчкам Орехха. Выглядела она при этом не слишком счастливой, зато на 100% послушной лошадью, это уж точно.

– Что ж, кажется, всё в порядке, - резюмировал Орехх.

– Сколько с нас? – спросил кучер. – Отличная работа, позвольте заметить.

– Сколько? Сколько? Сколько? – трижды переспросил Орехх, словно так и эдак ворочая в уме незнакомое слово. – Доказал ли я свою ценность, сэр?

– Да уж доказал, парень, ещё как! Ни разу я не видал так ловко подкованной лошади.

– С меня достаточно этого, - объявил Орехх. – Плюс бесплатная поездка обратно в Анк-Морпорк для меня и моих друзей.

– И ещё пять долларов, - добавил Трев, отлепившись от стены и пробравшись к месту торга со скоростью денег, переходящих из рук в руки.

Кучер фыркнул.

– Дороговато, - сказал он.

– Что? – возмутился Трев. – За ночную работу? С качеством получше, чем у "Бурле и Крепкорука"? Отличная сделка, по-моему.

Толпа зрителей поддержала его одобрительным ворчанием.

– Я такого никогда прежде не видела, - сказала Джульетта. – Да эта лошадь только что не плясала под его дудку!

Кучер подмигнул Треву.

– Ладно, парень. Что тут скажешь? Старина Хэвакук отличный жеребец, но немножко строптивый, нельзя не признать. Однажды просто впечатал конюха в стену копытом. Не ожидал, что когда-нибудь увижу его смирно стоящим и задирающим ножку по команде, словно комнатная собачонка. Твой приятель заработал свои деньги и бесплатную поездку.

– Уведите коня, - сказал Орехх. – Но обращайтесь с ним поосторожнее, когда он окажется вдали от меня, может немного разбушеваться.

Толпа разошлась. Орехх методично загасил кузнечный горн и принялся паковать инструменты в свой ящик.

– Если мы намерены вернуться, нам лучше стартовать прямо сейчас, - объявил он. – Где мисс Гленда?

– Здесь, - сказала Гленда, выходя из тени. – Трев и Джул, идите, займите нам места в экипаже. Мне надо поговорить с мистером Ореххом.

– Её Светлость была здесь, - объявила Гленда, когда молодые люди ушли.

– Я не удивлён, - спокойно ответил Орехх, с щелчком закрывая застёжки своего ящика. – Через Сто Лат проезжают практически все путешественники, а она путешествует немало.

– Почему ты убежал?

– Потому что знал, что случится дальше, - сказал Орехх. – Я же орк. Вот так. Всё просто.

– Но пассажиры конёбуса были на твоей стороне, - напомнила Гленда.

Орехх вытянул вперёд руки и на секунду выпустил когти.

– А что будет завтра? – сказал он. – Если что-то пойдёт не так? Все знают, что орки отрывают людям руки-ноги. И головы, тоже. Все знают об этом. Это плохо.

– Ну ладно, а почему ты тогда возвращаешься? – упорствовала Гленда.

– Потому что ты была добра и поехала за мной. Как я мог отказаться? Но это не изменит того, что все знают.

– Каждый раз делая свечу или подковывая лошадь, ты меняешь это самое "что все знают", - горячо возразила Гленда. – Ты знаешь, что орки были… ну, типа, сделаны?

– О, да. В книге об этом тоже написано.

Она чуть не лопнула от возмущения.

– Тогда почему ты не сказал мне об этом?!

– А какая разница? Я таков, каков есть сейчас.

– Но ты не обязан быть таким! – закричала Гленда. – Все знают, что тролли жуют и выплёвывают людей. Все знают, что гномы могут отрубить ноги до колен. Но в то же время все знают, что "все знают" неправильно. И орки стали такими не по своей воле. Люди поймут.

– Мне будет очень тяжко.

– Я помогу тебе! – Гленда сама поразилась своему порыву и пробормотала: - Я помогу.

В горне, остывая, потрескивали угли. В часто используемой кузнице огонь нечасто гаснет совсем. Помолчав, Гленда добавила:

– Это ты написал ту поэму для Трева, да?

– Да, мисс Гленда. Надеюсь, Джульетте понравилось.

Гленда подумала, что тут надо быть поаккуратнее.

– Полагаю, тебе следует знать, что она не совсем поняла значение некоторых слов. Мне пришлось вроде как переводить для неё.

Она подозревала, что это оказалось не слишком сложно. Все любовные поэмы более-менее одинаковы, если говорить о сути, оставив в стороне завитушки и красивости.

– Тебе она понравилась? – спросил Орехх.

– Чудесная поэма, - признала Гленда.

– Я написал её для тебя, - сказал Орехх. Он смотрел на Гленду со смешанным выражением страха и надежды.

Остывающие угли на секунду вспыхнули ярче. У каждой кузницы есть душа, в конце-то концов. Разные варианты ответа словно сами просились на язык Гленды. "Что бы ты ни ответила сейчас, это будет очень важно в дальнейшем, - подумала она. – Очень, крайне, чрезвычайно важно. И не смей гадать, что сказала бы на твоём месте эта чёртова Мэри Горничная из тех дешёвых романов. Потому что Мэри – всего лишь фантазия женщины, чьё имя звучит подозрительно похоже на анаграмму самого обычного человеческого имени. Мэри выдумка, но ты – реальна"

– Нам пора садиться в карету, - сказал Орехх, забирая свой ящик.

Гленда отчаялась придумать что-либо путное и разрыдалась. Надо сказать, это не были деликатные слёзы упомянутой Мэри Горничной, нет. Это были настоящие, крупные, бурные слёзы женщины, которая плачет весьма нечасто. Слегка липкие слёзы, честно говоря. Возможно даже, с примесью соплей. Но они были настоящими. Никакая Мэри Горничная не смогла бы так плакать.

Ну и разумеется, именно в этот момент из ночной темноты появился Трев Вроде.