Невольница судьбы

— Скоро втянусь в работу, и не буду так уставать, — прошептал он, чмокнув меня в висок. — Надо как-то приспособиться. Потом будет легче.

Мне тоже хотелось верить в это, но почему-то не верилось. Как можно привыкнуть таскать тяжеленные камни и при этом не уставать? Хоть бы работа была посменной или пара выходных в неделю. А то ведь от зари до заката, да ещё и каждый день. Хоть и считалось, что на работу мужчины ходят добровольно, но на самом деле — от безвыходности. Надо платить за жилье, и покупать еду, одежду.

Проводив его, побежала к Рэшме. Она заулыбалась мне, наливая в кружку ароматный чай.

— Ну что, твой муж остался доволен едой? — спросила она, будто сомневалась в этом.

— Ещё как! — отозвалась я и подумала, что сегодня опять надо готовить.

Будто прочтя мои мысли, Рэшма заявила:

— Овощи ещё остались, а мясо — отваренное и с ним ничего не случится в подвале. Там довольно прохладно. Так что с утра пойдём в дом правящей семьи и попытаемся найти для тебя работу. А приготовим ужин во второй половине дня. Я обычно прихожу с работы рано. И если ты задержишься, то ничего страшного — я состряпаю для тебя с мужем.

За всё время она ни разу не произнесла имени Сэтмана. Впрочем, своих мужчин тоже никак не называла и я даже понятия не имела, как кого зовут. Видимо, для неё имена были несущественны.

Придирчиво глянув на меня, она зацокала языком.

— Твоя одежда выдаёт в тебе изгнанницу, — отметила Рэшма, обойдя вокруг меня, словно я была новогодней ёлкой, и заявила: — Наденешь моё платье. В нём ты станешь похожа на простолюдинку более высокого сословия. А потом в доме правящей семьи тебе дадут одежду, как мне.

Ничего больше не объясняя, она поковырялась в углу, где лежали стопки с одеждой, и вытянула розовое длинное платье из изо льна.

— Переодевайся здесь, чего стесняться, — предложила она, увидев, что я собралась выйти. — Заодно постираю вечером твоё платье. Пусть лежит чистым на всякий случай. Не думаю, что пригодится, но всё же оно из крепкого материала и может понадобиться на что-то.

— Рэшма, а где можно вымыться? — спросила я, мечтая сполоснуться. — Где-то есть общественная баня?

— Все моются дома. Для мужа нагреешь в ведре воду. А тебя искупаем сейчас. Лезь в корыто.

Скинув платье, я сделала, как велела Рэшма. Она начала поливать меня водой из кружки, а я быстро заскользила намыленными руками по телу.

— Ты очень красивая, — в очередной раз отметила Рэшма. — Твоё тело дорого стоит. Если надумаешь…

— Не надумаю! — гневно перебила я.

— Тебе виднее, — уклончиво отозвалась она, и стала лить на голову, отчего я поспешно замолчала, чтобы не нахлебаться. — Но в случае чего, с тебя не убудет.

Мысленно поругалась с ней, но вслух не сказала ни слова. Зачем? Рэшма — единственный человек, готовый бескорыстно помочь мне. Что бы я без неё делала?

Когда я хорошенько вымылась, она протянула мне большой обрывок льняной ткани. Видимо, это полотенце. Я вытерлась и хотела одеться, но она остановила меня:

— Привыкай к наготе. Так тебе легче будет свыкнуться с мыслью о неизбежном.

Я не стала ничего ни уточнять, ни возражать. И так ясно: она думает, будто я смогу делать то, что делает она. Не взялась переубеждать её, так как это — пустая трата времени. Она не поймёт меня, точно так же, как я не понимаю её. Но «привыкать к наготе» тоже не собиралась.

— Дай платье, — требовательно протянула руку.

Рэшма рассмеялась и спрятала его за спину. Я стиснула зубы и мстительно уставилась на неё.

— Ладно, не сердись, я немного подразнила тебя, — примирительно сказала она. — Но платье не дам потому, что вначале пусть высохнут волосы, а то на спине останутся некрасивые разводы.

Вот уж никогда раньше не думала об этом. Сушила голову феном и всё без проблем! Не знаю, правду ли она сказала насчёт следов, но ругаться с ней из-за платья не было смысла. Поэтому сдалась без боя. Всё равно никто из мужчин в ближайшее время не появится дома.

— Можно расчесать твои волосы? — спросила она.

— Расчёсывай, — небрежно бросила я, садясь голой попкой на табурет. Она встала у меня за спиной и принялась водить гребнем по волосам, расхваливая их цвет, волнистость, блеск и густоту.

— Надо же какая красавица! — раздался с порога голос Моллирса.

Взвизгнув, я подскочила и спряталась за спину Рэшмы.

— Чего надо? — насупилась она. Видимо, недолюбливала управляющего.

— Напомнить, что подошёл срок оплаты, — ухмыльнулся он.

Я испугалась, что Рэшма пойдёт за деньгами, а я останусь стоять посреди комнаты в чём мать родила, но Рэшма сказала:

— Иди к себе, я позже занесу.

— Почему не отдашь сейчас? — ядовито допытывался он, очень рассчитывая, что Рэшма отойдет, и он сможет опять увидеть меня.

— Иди уже! — закричала Рэшма. — А то съеду из твоего сарая, где жильцов искать будешь?

Моллирс поспешно скрылся, а я уставилась на неё.

— Ты планируешь съехать? — с ужасом спросила я, надеясь, что она просто решила попугать его.

— Не знаю пока, — небрежно отозвалась Рэшма, протягивая мне розовое платье. Оно приятно коснулось моего тела, и я повернулась к ней спиной, чтобы она зашнуровала разрез. — Хочу накопить денег и податься на другую улицу, поближе к замку.

— А изгоям можно там жить? — тут же спросила я.

— Нет, но срок моего изгнания подходит к концу, и я смогу переехать, найти работу и достойного мужчину.

Ничего себе известие! Первое, что почувствовала, это безраздельную радость за подругу. Она сможет вырваться из этого ада! Кинулась обнимать её. Но она отстранилась и заметила:

— Только как ты тут без меня останешься?

Словно холодной водой окатила. Я и не подумала об этом. Радость померкла. На смену ей явилась неуверенность в себе. Одной будет сложно. Но душа всё равно пела: у Рэшмы начнётся новый жизненный этап, где ей будет комфортно и радостно.

И тут в сознании ярким радужным пятном расплылось понимание, что изгнание имеет определённый срок. Значит, мы с Сэтманом тоже рано или поздно сможем покинуть эту зловонную дыру, и зажить как нормальные люди, начать работать на ферме или пекарне. К тому же знакомый булочник, наверняка, не откажет в трудоустройстве. Во мне загорелась надежда. И в тёмном царстве ужаса появился просвет.