Невольница

— А-а-а! — выкрикиваю с визгом, тут же вскакивая ногами на кресло. Я четко почувствовала, как на мою ногу кто-то прыгнул. И хорошо, если это просто мышка, но у страха глаза велики, и в моей голове это огромная серая облезлая крыса.

Замираю, прислушиваясь. Шорох… Оно совсем рядом. Что ей стоит забраться ко мне в кресло. Я даже убежать от нее не могу.

— Ой, мамочки! — кричу во все горло. И снова прислушиваюсь. Она здесь. Совсем рядом. — Пошла вон, тварь! — воплю во все горло, пытаясь ее напугать. Хотя я даже не вижу, кто это.

Замираю, когда раздается щелчок замка, и тут же зажмуриваюсь. Меня слепит яркий свет фонаря.

— Что случилось? — раздается холодный голос Гордея.

— Здесь… — глотаю воздух. — Здесь огромная крыса!

Открываю глаза, потому что он направляет свет на пол.

— Здесь никого нет.

— Есть, она была здесь! Она прыгнула на меня! — в истерике произношу я.

— Ты не побоялась спереть у охранников ключи, вырвать трубы под их носом, угнать внедорожник, вынести ворота под пулями, мчаться на мокрой трассе с простреленными колесами. Но испугалась мышку? — иронично усмехается, издеваясь надо мной.

— Это не мышка, а огромная крыса! — и вот тут меня прорывает, слезы брызжут из глаз, всхлипываю, захлебываюсь слезами. Он же сейчас посмеется надо мной и опять запрет в темном холодном подвале с крысой. Гордей снова направляет на меня фонарь, и я закрываю лицо руками, продолжая рыдать от беспомощности. Инстинктивно отступаю назад, почти падая с кресла, когда подонок подходит ко мне вплотную.

— Дай руку, — просит он. Не реагирую, продолжая беззвучно рыдать в ладоши. — Тая, у тебя есть несколько секунд, чтобы принять мое предложение или остаться здесь на ночь, — безэмоционально заявляет он.

Вкладываю свою холодную, мокрую от слез ладонь в его. Потому что я не выдержу в этом подвале ночь.

Гордей помогает мне спуститься и ведет на выход. Меня шатает на ступеньках, спотыкаюсь на бетоне, но сильная мужская рука ловит меня, подхватывая под талию.

Хочется скинуть с себя лживые руки, но я этого не делаю, иначе рухну. Снова накрывает такой слабостью, что я еле передвигаю ногами.

От холодного и сырого ночного воздуха начинает кружиться голова.

От мужчины пахнет парфюмом, теплом и сигаретами, а от меня — сыростью, пылью и страхом.

Он заводит меня в дом, который сразу окутывает теплом. Становится легче, но трясти не прекращает. Гордей тянет меня наверх, но я торможу что есть силы.

— Остались силы на сопротивление? Хочешь вернуться в подвал? — иронично выгибает брови. Мне даже не хочется послать его на хрен, потому что мой мочевой пузырь не выдерживает.

— Я очень хочу в туалет… — сообщаю ему дрожащими губами.

— Проводить? — указывает мне на дверь туалета и отпускает.

— Нет, — иду, пошатываясь.

— У тебя ровно две минуты. Не справишься — я войду и помогу ускорить процесс, — с холодной угрозой произносит он. Не обращаю внимания. Мне сейчас на все плевать. Я вообще мало что соображаю.

Справляюсь быстро, выхожу, придерживаясь за стену.

Откуда такая слабость?

Словно из меня вытянули все силы. Их почти не осталось.

— Тебя отнести наверх? — наблюдает за мной подонок.

— Нет, я сама! — хриплю, поднимая взгляд на лестницу. Она кажется мне нереальной. Но я заставляю себя передвигать ноги по чертовым ступенькам, мысленно их считая. Даже ускоряюсь, когда чувствую, как Гордей дышит мне в затылок. Я не хочу, чтобы он меня касался.

Облегченно выдыхаю, когда прохожу в комнату и вижу кровать с одеялом.

— Иди в ванную, — указывает глазами направление.

— Можно я просто лягу в кровать? — пищу. — Мне холодно, и очень болит голова. Я все поняла. Все! — надрывно сообщаю ему.

— Я сказал, в ванную, быстро, — угрожающе произносит он. — Ты все равно там окажешься, а насильно или нет — выбирать тебе.

«Чтоб ты сдох!» — думаю про себя и волочу свое ватное тело в ванную, останавливаюсь возле зеркала над раковиной. Выгляжу «прекрасно»: переносица распухла, под носом и на подбородке запекшаяся кровь, которую я так и не оттерла, глаза красные, щеки бледные. А завтра, видимо, будут синяки под глазами, если вся кровь не вытекла. Пока рассматриваю себя в зеркало, мужчина открывает воду, наполняя каплеобразною ванную. В комнату тут же врывается густой белый пар.

— Раздевайся, — командует мне Гордей.

Отрицательно кручу головой, опираясь ладонями в раковину, стоять больше нет сил. Мой ресурс исчерпан.

— Схема та же: либо сама, либо это сделаю я. Но мне нравится второй вариант, — ухмыляется, вставая позади меня. Напрягаюсь, стискивая зубы, смотря на него через зеркало, транслирую свою ненависть. — Если ты полагаешь, что я привел тебя сюда насиловать и наказывать, то даже не рассчитывай.

Ему кажется все это смешным?

Да он больной ублюдок.

Начинаю с психом нервно стягивать с себя кардиган, и Гордей отступает.

— Разденешься — садись в ванную, — указывает мне и выходит из комнаты.

Раздеваться, когда его нет, проще. И горячая ванна — не такая плохая идея, мне нужно смыть грязь и, наконец, согреться.

Срываю с себя платье, белье, кидая тряпки на пол, и медленно погружаюсь в горячую воду. Выдыхаю, откидывая голову на бортик, и прикрываю глаза.

Вода сначала обжигает кожу, которая покрывается мурашками, а потом приятно обволакивает. И если бы не тупая головная боль, я бы уже отключилась от облегчения.

Через пять минут распахиваю глаза, сжимая ноги и прикрывая руками грудь, когда подонок входит в ванную. Вода прозрачная и ничего не скрывает. Настороженно наблюдаю, как Гордей подходит ко мне со стаканом воды, в котором шипит большая таблетка. Он ставит стакан на бортик ванной и, не стесняясь, рассматривает меня.

— Расслабься, я видел много женских тел.

Но мое-то не видел. И я не планировала ему его демонстрировать. Но молчу, не убирая руки с груди.

— Выпей, это быстродействующее обезболивающее.

Подозрительно кошусь на бокал.

— Можешь не пить. У тебя есть выбор: избавиться от головной боли и поспать или страдать всю ночь.

Продолжаю прикрывать одной рукой грудь, а другой хватаю стакан и выпиваю слегка горьковатую жидкость. Пусть это будет хоть яд. Я готова его принять, лишь бы уснуть и закончить этот день.

Ставлю стакан назад, Гордей забирает, но не думает выходить. Его взгляд ядовитой змеей ползет по моим ногам, животу, останавливаясь на груди. И я замечаю, что между моих пальцев выступает сосок. Сглатываю, прикрывая его.