Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон!

Гадалкой оказалась старая человеческая женщина в очень странной одежде — очень пёстрой, многослойной и с кучей оборок, особенно по подолу. А ещё на ней было много бус — я насчитала двенадцать, — и две цветастых шали, одна на плечах, другая необычно повязанная на когда-то чёрных, а сейчас пегих от седины волосах. Её чёрные глаза, казалось, заглядывали прямо в душу.

Люба под её взглядом спряталась за Каэтано, Селестино тоже заметно поёжился, но не отступил, как вошёл первым, так и стоял впереди нас. Вот именно его эта гадалка первым за руку и ухватила, а потом, поглаживая тыльную сторону ладони мальчика, загoворила нараспев:

— В прошлом у тебя горе горькое, потеря великая. Болит сердечко, но заживать начало уже. Новая семья даст тебе любовь и покой, отогреешься в ней, уйдёт боль, только печаль светлая по потере той останется. Ждёт тебя впереди сила великая и власть немалая. Хорошим правителем будешь, большую семью создашь, род твой еще могущественнее, чем был, станет.

Я замерла, хлопая глазами — правду же говорит! Всё точно рассказала, ну, хотя бы про прошлое. А Каэтано говорил — нет такой магии. Но, может, в этом мире нет, а в других есть?

Селестино всхлипнул и, выдернув руку у старухи, выбежал из шатра. Я дёрнулась было следом, но рука герцога меня удержала. А гадалка между тем посмотрела прямо на Любу, высунувшуюся из-за Каэтано, и сказала нормальным голосом.

— Иди ко мне, девочка, плохого не сделаю. — И когда Люба, оглядываясь на нас, всё же рискнула протянуть старухе руку, та снова заговорили нараспев: — Издалека пришла, далеко и уйдёшь. В этом мире ты лишь гостья. Тоже боль на сердце у тебя, но мальчик имел и потерял, а ты и не имела никогда, от того и болело сердечко, любви жаждало, да не давали тебе, в чужой вине виноватили. Но всё плохое в прошлом осталось — впереди новый мир, большая любовь, радости много будет в твоей жизни, в семье своё счастье найдёшь. Одна семья здесь — сердце твою излечит, другая — далеко отсюда, сама её создашь. С мужем любить будете друг друга до самой смерти, детьми-внуками богаты будете, а умрёшь ты прапрабабушкой.

С этими словами она выпустила руку Любы, и та, счастливо улыбаясь, вновь занырнула за спину Каэтано.

— Не побоишься, князюшка, и о себе всю правду услышать?

— Я ничего не боюсь, — протягивая руку и насмешливо улыбаясь, ответил Каэтано. — Но я и сам о себе всё знаю.

— Знаешь, стало быть? — хитро прищурилась старуха, сцапав его руку, но тут же отпустив. — Тогда и говорить ничего не буду, раз знаешь. Одно скажу — попало счастье тебе в руки, держи крепко, не упусти.

— Не упущу, — герцог как-то резко посерьёзнел. — Ни за что.

— Ну и славно, — покивала гадалка. — А теперь ты, ведьмочка молодая, ручку давай.

— А откуда вы узнали, что я ведьма, вы же еще меня не трогали? — бесстрашно протягивая руку, спрoсила я.

А чего бояться, она пока всем только хорошее предсказала. А про плохое они и сами знали.

— Так по фамильяру у тебя на плече и узнала, тут и руку трогать не надо, чтобы понять, — усмехнулась старуха, вцепившись в мoю ладонь сразу двумя своими, тёплыми и сухими. А потом вскинула на меня свои чёрные, широко раскрытые то ли в изумлении, то ли в испуге глаза и выдохнула:

— Вернулась! Она вернулась!

ГЛАВА 42. Я?МАРКА

День сорок третий

— Она? — воскликнули xором Каэтано, Люба и фантя, и это получилось у них даже более слаженно, чем у новообращённых драконов сегодня утром.

— Я? — не менее удивлённо уточнила я, ещё и в грудь себя ткнув.

— О нет, не ты, — покачала головой гадалка, и я почувствовала разом и облегчение, и еще большее недоумение. — Ты здесь впервые, юная ведьма, хотя кровь твоя отсюда, а магия — из иного мира, уже третьего. Вернулась не ты, а твоя сила.

— Это… это как? — совсем растерялась я.

— Потеряли они силу, — вновь нараспев заговорила гадалка. — Давно потеряли, спугнули, упустили — и покинула она этот мир. Вернуть не смогли, хотя и пытались — много глупостей наделали, много судеб поломали, много слёз пролилось от того глупого поступка. Но порой и глупость удачей обернуться может, когда уже давно не ждёшь. Бoльшая сила нашла новую хозяйку и вместе с ней вернулась домой.

— Ничего не понимаю, — вздохнула я.

— А вот у меня кое-какие мысли по этому поводу имеются, — пробормотал Каэтано, внимательно глядя то на меня, то на гадалку. — Спасибо, пожалуй, мы узнали всё, что хотели. Идёмте, девочки.

С этими словами он выложил на стол старухи несколько золотых монет, при том, что уже кинул несколько более мелких в стоящую при входе вазу, для этого и предназначенную, на ней даже табличка висела. У меня вопросы были, но я подумала, что проще его расспросить, чем гадалку, которая чаще говорит загадками, чем прямо.

— А я? — всполошилась фантя, когда я сделала пару шагов назад и уцепилась за локоть Каэтано. — А моё будущее узнать?

— А твоё будущее неразрывно с будущим твоей хозяйки связано, фамильяр, — усмехнулась гадалка. — А жить она будет теперь очень долго. И ты вместе с ней.

— Я это и так знала, — недовольно бухтела себе под нос, а мне в ухо Фантя, когда мы, увлекаемые герцогом, выхoдили из шатра гадалки. — За три золотых могла бы и для меня что-нибудь новое сказать, не переломилась бы.

Селестино ждал нас у шатра. Судя по лицу, он уже успокоился, более того, с удовольствием сосал голову леденцового дракона на палочке, ещё несколько держал в кулаке, словно букет. На этот раз лакомство досталось не только нам, но и Каэтано, который до этогo себе ничего не покупал, взрослый, мол. Но леденец сосал с не меньшим удовольствием, чем мы все. Правда, Фантя хвост моего дракона не сосала, а грызла, но на то она и крыса.

— Что дальше будем делать? — спросил Селестино, раздав нам леденцы.

Про предсказание он ничего не сказал, мы тоже решили пока пoмалкивать. Позже и обсудим, и обдумаем, а сейчас — ярмарка.

— Предлагаю следующий план, — это Каэтано. — Пока руки пустые, еще немного погуляем, посмотрим, ещё разок на карусели покатаетесь, а потом будем покупки делать. Кто за?

— Я за! — воскликнул Селестино, и мы дружно повторили за ним, не очень понимая, что он сказал, но вряд ли отказался.

Так что, мы вновь гуляли там, где было мало прилавков и лавок, зато были разные шатры, а порой певцов или плясунов могли видеть все, а монетки им просто кидали, потому чтo понравилось. Попробовали орешки в меду и странный пушистый сахар — вроде на палочке его много, а откусишь, во рту сладко, а жевать нечего.

А от еще одного печатного пряника я отказалась — наелась уже. Младшие же с удовольствием смолотили и это угощение — куда только влезло?

А ещё в одном месте, куда мы пришли на звуки музыки, народ плясал на небольшом свободном пятачке. Сначала мы просто наблюдали, хлопая в ладоши, как и остальные зрители, а потом Каэтано затянул нас в странный хоровод — почти как у нас, только надо было двигаться быстрее и ногами притопывать в такт. Ничего сложного, было весело, и мне очень понравилось.