Никогда-никогда (др. перевод)

Она протягивает мне назад трубку, закатывает глаза и снова шагает в направлении ресторана.

Она может закатывать глаза сколько угодно. То, как она отреагировала на мои пальцы, когда я касался ее шеи, ничего не изменит.

Я смотрю ей вслед, пока она идет к ресторану, и понимаю, что разгадал ее. Чем больше я ей нравлюсь, тем более закрытой она становится. Тем больше сарказма использует по отношению ко мне. Уязвимость заставляет ей чувствовать себя слабой, так что она притворяется еще сильнее, чем есть на самом деле. Думаю, старый Сайлас тоже знал об этом. Именно поэтому он любил ее, потому что ему нравилась игра, в которую они играли.

Видимо, мне тоже, потому я снова следую за ней.

Мы входим в двери ресторана и Чарли выпаливает:

– Столик на двоих, пожалуйста, - прежде, чем официантка успевает спросить.

Ну, по крайней мере, она сказала, пожалуйста.

– Прошу сюда, - кивает женщина.

В ресторане тихо и темно, резкий контраст по сравнению с шумом и неоновыми огнями Бурбон Стрит. Мы оба с облегчением вздыхаем, как только садимся. Официантка протягивает нам меню и принимает заказ напитков. Чарли постоянно касается рукой затылка, словно пытается почувствовать очертания татуировки.

– Как думаешь, что она обозначает?
– интересуется она, глядя в меню.

Я пожимаю плечами.

– Я не знаю. Может, тебе нравится лес?, - я смотрю на нее.
– Те сказки, о которых ты говорила. Действия каждой из них происходит в лесу? Возможно, человек, который должен поцеловать тебя, чтобы разрушить заклятие - лесоруб, живущий в лесу.

Ее глаза встречаются с моими, и могу сказать, что мои шутки ее раздражают. Или, может быть, она раздражается, потому что думает, что я смешной.

– Прекрати высмеивать меня, - отрезает она.
– Мы проснулись без воспоминаний в одно и то же время, Сайлас. Нет ничего более абсурдного, чем это. Даже сказки о лесорубах.

Я невинно улыбаюсь и смотрю на свою руку.

– У меня мозоли, - объясняю я, поднимаю руку и показываю грубую кожу ладони.
– Я мог быть твоим лесорубом.

Она снова закатывает глаза, но на этот раз смеется.

– Наверное эти мозоли, потому что ты слишком много дрочил.

Я поднимаю правую руку.

– Но они на обеих руках, а не только на левой.

– Хорошо владеешь обеими руками, - с невозмутимым видом предполагает она.

Мы оба ухмыляемся, когда перед нами ставят наши напитки.

– Готовы сделать заказ?
– задает вопрос официантка.

Чарли быстро читает меню и говорит:

– Ненавижу то, что мы не можем вспомнить, что нам нравится, - она переводит взгляд на официантку.

– Я возьму жареный сыр, - объявляет она.
– Это безвредно.

– Бургер и картошку фри, без майонеза, - делаю я заказ.

Мы вручаем ей обратно меню, и я сосредотачиваюсь на Чарли.

– Тебе еще нет восемнадцати. Как ты могла сделать татуировку?

– Бурбон Стрит, кажется, не придерживается правил, - отвечает она.
– Наверное, у меня где-то припрятаны поддельные документы.

Я открываю поисковую систему в моем телефоне.

– Постараюсь выяснить, что это означает. Хорошая штука, этот Гугл.

Я провожу следующие несколько минут, выискивая всевозможные значения деревьев, лесов и прочих посадок. Когда мне кажется, что я что-то нашел, она отодвигает мой телефон в сторону и кладет его на стол.

– Вставай, - приказывает она, вставая.
– Мы идем в уборную.

Она хватает меня за руку и тянет из-за стола.

– Вместе?

Она кивает:

– Да.

Я смотрю ей в затылок, в то время, как она уходит от меня, затем перевожу взгляд на пустой столик.

Что за...

– Ну, давай, - бросает она через плечо.

Я следую за ней по коридору, ведущему к туалету. Она открывает дверь в женский и заглядывает внутрь, затем высовывает голову.

– Здесь всего одна кабинка. Она пуста, - сообщает она, удерживая дверь открытой для меня.

Я останавливаюсь и смотрю на мужской туалет, который выглядит вполне достойно, так что я не знаю, почему она…

– Сайлас!

Она хватает меня за руку и затягивает в туалет. После того, как мы оказываемся внутри, я почти жду, что она обхватит руками мою шею и поцелует меня, потому что...

А зачем тогда вообще мы здесь?

– Сними рубашку.

Я смотрю на свою рубашку. После смотрю снова на нее.

– Мы что… собираемся сделать это?

Потому что я не так себе это представлял.

Она стонет и подается вперед, вытягивая подол моей рубашки. Я помогаю ей снять ее через голову, когда она говорит:

– Я хочу увидеть, есть ли у тебя какие-нибудь татуировки, тупица.

Я выдыхаю.

Я чувствую себя восемнадцатилетним подростком, которого только что продинамили. Думаю, я похож...

Она разворачивает меня, и, когда я оказываюсь лицом к зеркалу, слышу громкий выдох. Ее глаза фиксируются на спине. Мои мышцы напрягаются от ее прикосновений, когда она кончиками пальцев касается моей правой лопатки. Она очерчивает круг, радиусом в несколько сантиметров.

Я с силой закрываю глаза, и пытаюсь контролировать пульс. Я вдруг ощущаю себя пьянее, чем все люди на Бурбон Стрит, вместе взятые. Я хватаюсь за столешницу передо мной, потому что ее пальцы... на моей коже.

– Господи, - из меня вырывается стон, я опускаю голову к груди.

Сосредоточься, Сайлас.

– Что случилось?
– спрашивает она, останавливая осмотр моей татуировки.
– Тебе ведь не больно, да?

Я испускаю смешок, потому что ее руки на мне - противоположность боли.

– Нет, Чарли. Не больно.

Наши глаза встречаются в зеркале, она осматривает на меня в течение нескольких секунд. Когда то, что она делает со мной, наконец, обнаруживается, она отводит взгляд в сторону и убирает руку с моей спины. Ее щеки заливаются румянцем.

– Одень рубашку и иди ждать нашу еду, - распоряжается она.
– Мне нужно пописать.

Я ослабляю хватку на столешнице, глубоко вдыхаю и натягиваю рубашку через голову.

По пути назад к нашему столу, я понимаю, что даже не спросил какая у меня татуировка.