НИКОЛАЙ НЕГОДНИК

–  А сейчас - она?

–  Именно. Вельт, я бы сказал, политик!

–  Понятно… Тогда давай по порядку.

–  Легко сказать. Ладно… В одно прекрасное утро, а может и не утро - время у нас штука относительная… Короче - в нашем ведомстве очень удивились, когда узнали о существовании твоего мира. Да, представь себе, живешь так спокойно, работаешь, водку пьешь, воюешь, и вдруг бац! И дополнительная нагрузка. Оно нам надо?

–  В каком смысле?
– не понял Николай.
– И какое это имеет отношение ко мне?

–  К тебе? Самое прямое. Кто тут устроил непотребство, и такое непотребство, что мир просто отпочковался от основной реальности?

–  Погоди, - Шмелев налил себе водки и выпил не закусывая, отмахнувшись от заботливо поднесенного русалкой огурчика.

– Теперь то же самое, но по буквам. Можно на пальцах, как самому тупому.

–  Хм, - ангел стряхнул с сигары длинный столбик пепла.
– Ты создал параллельный мир, понятно? Не беспокойся, он отнюдь не первый и не последний, так что основы мироздания, так сказать, не потрясены. Хотя начальство и было несколько недовольно. Вулканы не взрывались? А астероиды не падали?

–  Вроде нет.

–  Тогда все в порядке - учтено, взвешено, и далее по тексту… Работай, Николай Васильевич, в твои дела никто не будет вмешиваться. Но и ответственность, сам понимаешь… Кто заварил кашу, тому и расхлебывать. Могу только обрадовать - основной противник тоже лишен возможности воздействовать на ситуацию непосредственно.

–  Какой еще противник?
– удивился Шмелев.

–  Говорю же - основной.

–  Черти?

–  Ай, не смеши. И не смешивай порядочного росского черта, который и к нечисти-то не относится, с врагом главным. А враг силен, коварен и опасен. Сам еще увидишь. И не радуйся - он найдет много способов навредить косвенно, чужими руками. Доказательства нужны?
– ангел вытащил из-за пазухи сложенную в несколько раз карту и расстелил на столе.
– Вот, смотри.

Синие стрелки, нацеленные на Татинец и Славель, смотрелись зловеще и неотвратимо. Даже ничего не понимающая в географии с топографией русалка охнула и крепко сжала руку князя - зловещие символы подействовали даже на непосвященных. У ученого кота, к которому во время процедуры инициации речи перешло большинство знаний Змея Горыныча, шерсть встала дыбом и округлились глаза.

–  Это пипец, - пробормотал Базека и машинально схватился за бутылку.
– И все на наш редут.

–  А кто говорил, что будет легко?
– Израил Родионович достал откуда-то из бездонных карманов красный карандаш и ткнул в карту немного южнее города.
– Летом Орда будет здесь.

–  Когда точно, неизвестно?
– голос Шмелева был сух и деловит.

–  Тебе по полочкам разложить? Дебил что ли?
– удивился ангел.
– Самому головой подумать не судьба?

–  - Не груби князю!
– русалка подскочила, красивая и рассерженная одновременно.
– Ой, извини, Израил Родионович.

–  Да чего там, - усмехнулся Изя, - дело житейское. Вот смотри, Василич, кочевники будут наступать двумя малыми ордами. Одна прямо на тебя через Булгарское ханство, а вторая пройдет южнее, отрезая Татинец и Славель от низовских княжеств. После твоего падения, да не зыркай так, я теоретически, да… После твоего падения планируют встретиться у Владиславля, чтобы потом опять разойтись. Глорхи-багатур, командующий северной ордынкой, вернется назад, на зачистку местности, а сам Пету-хан возглавит поход на запад, к последнему морю

–  Я и говорю - пипец, - повторил Базека.

–  Как бы не хрен, - возразил князь, к которому, воспользовавшись трагичностью момента, забралась на колени русалка. Николай неосознанно поглаживал Яну по спине, но мысль не потерял.
– У нас есть чем встретить незваных гостей.

–  Мало, - упорствовал кот.
– Огнестрельное оружие против Орды? Не смеши - тысяч пять завалишь в первые полчаса, а остальные из тебя бефстроганов сделают.

–  Я бессмертен, не забывай.

–  Не стал бы на это сильно рассчитывать, - хмыкнул ангел.
– Убить не убьют, но разве мало других способов избавиться от бессмертного? Могут в бетон целиком закатать, или стаю вампиров приставить на веки вечные, служил бы им бесплатной столовой.

У русалки недобро блеснули зеленые глаза, а зрачки в них вдруг стали вертикальными:

–  Я сама любого кровососа живьем сожру вместе с потрохами.

–  Яна, не груби гостю, - Шмелев приобнял боевую подругу за плечи и пересадил на лавку.
– Я верю в твои чувства. Но не стоит проявлять их слишком бурно. Не здесь и не сейчас.

–  Ночью?

–  Тьфу ты…

–  Не беспокойтесь, Яночка, - заверил Израил Родионович.
– У вас еще будет с кем повоевать. Ведь после разделения наших миров большая часть всякой гадости досталась вам. Нечисти, я имею ввиду. И сдаваться без боя она не собирается.

–  Я заметил, - согласился Шмелев.
– А наступающие на нас кочевники, кто они?

–  Пока еще люди, но направляет их именно нечисть. Да это везде и всегда.

–  Понятно… А вот скажи мне, Израил Родионович, смогу ли я теперь в свой мир вернуться?

Ангел ненадолго задумался, а русалка затаила дыхание, со страхом ожидая ответ.

–  Домой? Да пожалуй… Пошли!

–  Что, прямо сейчас ?

–  Ага.

–  А как же… - Николай не договорил.
– Но летом же…

–  Вот именно! Так что неси свою ношу и не пищи. Ну что, выпьем на посошок?
– повинуясь взгляду ангела, со стола поднялись стаканы и застыли в воздухе.
– За нас, за попаданцев! И пусть Спящие проснутся!

–  Кто?
– не понял Шмелев.

–  Да ты и сам знаешь, - туманно пояснил Израил. Потом чокнулся со всеми, включая ученого кота, выпил одним глотком и, превратившись в луч света, исчез в синем небе прямо сквозь оконное стекло.

Коля долго смотрел ему вслед. Но вот, наконец, повернулся к Яне и тихо прошептал:

–  Странный тост. Но знакомый.

Глава 12

В начале лета в Татинец стали стягиваться войска. Он так и остался столицей объединенного княжества, хотя Юрий Всеволодович и приглашал Шмелева переехать в Славель, располагавшийся совсем чуть-чуть, но подальше от границы. Николай отказался - в новом городе вольготнее дышится. А старому-то на тридцать лет больше.

Народ на стенах и у ворот, одетый нарядно по случаю внеурочного праздника, встречал прибывающих воинов цветами, хлебом-солью, да едкими, порой переходящими всякие приличия комментариями. Время еще не сгладило не самые приятные воспоминания о житье-бытье до переселения в Татинец, и то, что сопредельные княжества присылали малые дружины в общее войско, не делало их правителей лучше или добрее. Пополнение принимали деловитые домовые и без лишней суеты определяли на постой. Город впитывал людей как губка.

Все это столпотворение не могло не радовать главного хлебного поставщика армии - бывшего франконского купца, бывшего Бертрана Куртуазье. Два раза бывшего потому, что ушлый негоциант еще пару лет назад принес присягу Николаю Шмелеву, предварительно перевезя из провинциальной Лютеции семью и немалый капитал. И вот новый русс Борис Кутузов, сверкая толстой золотой цепью поверх малинового кафтана, поучал старого компаньона с тех еще, франконских времен:

–  И в первую голову, Рене, никому не говори своего имени.