Ночь, когда Серебряная Река стала Красной

Толчок, раздавшийся в другом конце здания, заставил ее задуматься. Может быть, он просто пошел отлить или что-нибудь выпить.

Приподнявшись на локте, она оглядела комнату. На стуле, в лунном свете, висел ремень его пистолета. Там же, где он повесил его, когда они ложились спать. Там же лежала его шляпа. И его жилет с оловянной звездочкой помощника шерифа.

Значит, он не бросил ее снова, не сделал позорного поползновения вернуться в офис шерифа. Он никогда бы не оставил свою шляпу, значок и пистолет.

Ее охватило облегчение. Пописать или выпить, или еще какое-нибудь дело - вот и все. Он скоро вернется. Вернется, чтобы застать свою прекрасную Лейси в ожидании.

С этой целью она приняла позу на кровати, чтобы выглядеть как можно привлекательнее. Обернув простыню вокруг себя, она обнажила гладкую длину бедер и уложила волосы так, чтобы они красиво рассыпались по ее груди.

Проходили минуты, а Джей Би все не было. Она слышала знакомые скрипы и стоны проседающего дерева; "Серебряный колокол" был хорошо построен, но в каждом здании были свои приметы, когда кто-то вставал и уходил.

Были ли это голоса? Тихий разговор? Сэм иногда страдал от бессонницы, иногда сидел до полусвета, раскладывая пасьянс. Она повернула ухо. Неужели он там, внизу, болтает с Джей Би?

Она соскользнула с кровати и накинула халат, затем босиком подошла к двери, чтобы прислушаться. Как только она это сделала, голоса прекратились, и у нее возникло странное ощущение, что кто-то прислушивается к ней так же внимательно, как и она к нему. Как будто тот, кто был внизу, услышал ее мягкие шаги и замолчал в страхе быть обнаруженным.

Воображение бежит вместе с ней? С такими темпами она могла бы соперничать с миссис Маккол в драматическом мастерстве.

Укоряя себя, она вышла в коридор. На верху лестницы горела одинокая лампа, больше отбрасывая тени, чем давая свет. Но Лейси, работавшая в "Серебряном колоколе" с шестнадцати лет, знала дорогу с завязанными глазами.

У перил она остановилась, чтобы заглянуть внутрь. Пол в салуне был погружен в темноту, и можно было разглядеть длинный бар с полками бутылок, игровые столы и пианино.

С этого угла она не могла видеть заднюю дверь, где находились комнаты Сэма. Она двинулась к лестнице. И тут же в свете фонарей позади нее возникла ее собственная тень.

"Сэм?" - тихо сказала она, делая шаг вниз.

Внимательно вслушивающаяся тишина была единственным ответом.

"Сэм?"

Еще один шаг, и снова тишина.

"Мистер Харлоу? Вы не спите?"

Рука хватается за перила, подол халата колышется у лодыжек.

"ДЖЕЙ БИ?"

Когда она приблизилась к нескольким нижним ступеням, ее нога натолкнулась на что-то, не похожее на лестницу. Что-то более теплое и податливое, чем дерево.

Лейси оставалась абсолютно неподвижной. Часть ее хотела повернуться и помчаться вверх по лестнице, в свою комнату, где она захлопнет дверной замок и спрячется под кроватью. Часть ее хотела пригнуться и на ощупь изучить сгорбленную фигуру на ступеньках, подтвердить или опровергнуть страшное подозрение. Часть ее хотела перепрыгнуть через него и побежать к выходу, крича во все горло, когда она врывалась в колоколообразные двери.

"Джей Би?" - прошептала она.

Так медленно, так ужасно медленно, она наклонилась. Кончики ее пальцев встретились с плотью. Теплой, но инертной. Плоть и кожа. Кожа, которая, как она боялась, совсем недавно была прижата обнаженной к ее собственной.

"О, Джей Би, о нет..."

Грубые руки, невидимые из темноты, схватили ее. Даже когда ее рот открылся, чтобы закричать, ледяная линия прочертила по ее шее. Пронзила быстро и глубоко. На смену ледяному холоду пришел проливной влажный жар, разливающийся по ее груди.

Она почувствовала, как подкосились колени, почувствовала, что начинает падать, но так и не почувствовала приземления.

***

"Да, хотя яблоко может казаться нетронутым, но внутри скрываются жуткие черви гнили, так и белые стены Божьего дома могут скрывать самую гнусную гниль и разложение".

Стены действительно были белыми, свежевыбеленными. Шпиль возвышался высоко. Арочные окна были украшены разноцветными стеклами. Ступени были каменными, а дорожка к ним - аккуратно выложенной гравием.

"Какие грехи вы найдете здесь? Какие грехи Семи? Нет ли здесь излишней гордости за изящество строения? Зависть к церквям в соседних городах, к большим прихожанам или более изысканным атрибутам?"

Опрятность здания, ухоженность и хороший ремонт наводили на мысль об отсутствии лености... но это могло быть делом рук какого-нибудь тяжело работающего наемника, согнувшего спину в ежедневном труде за грошовую зарплату, в то время как сам особый Божий слуга выполнял лишь незначительную физическую работу.

"Живет ли жадность внутри, является ли тарелка для сбора пожертвований голодным ртом, чтобы пополнить казну, а не помочь нуждающимся и бедным? Что касается голодных ртов, то как насчет обжорства? Найдется ли в кладовой скромная еда или богатый пир?".

По опыту Джозефии, редко можно встретить худого священника. Действительно, редкость. Они были упитанными и мягкотелыми. Жили в достатке, в роскоши и комфорте, благодаря щедрости тех, кто надеялся подкупить их, чтобы получить прощение.

"Ибо они много говорят о гневе, чтобы возбудить огонь и ненависть в сердцах других, но сами не берут в руки меча. И в этом они получают незаслуженную выгоду, пребывая в мире и праведности, в то время как проливается кровь!"

Как быстро они заявили о защите своей должности! Пусть вешают воров, сжигают ведьм, пусть умирают дети и страдают невинные... но под угрозой и под страхом проклятия пусть не пострадает ни один волос на помазанной голове проповедника!

"А похоть? Есть ли у похоти дом в этом освященном доме? Разве взор пастыря блуждает с развратом над своими овцами, даже когда его уста осуждают прелюбодеяние и блуд?"

О, вероятно, Джозефия знал. Независимо от того, действовал он или нет, шепот змея щекотал слух многих благочестивых людей. Часто он дразнил даже не обычные похоти, а самые темные и извращенные. Неестественные. Развратные.

Если честно, в свое время ему довелось столкнуться с теми, кто действительно практиковал то, что проповедовал, кто был искренен в своей вере. Но большинство? Лицемеры. Лицемеры до мозга костей. Не то чтобы это имело большое значение. Он расправится с ними в любом случае.