Ночь Серебра
Шрифт:
Едва он закончил фразу, как двери главной залы Совета с грохотом распахнулись, и на пороге появился сам Ардон, немного встрёпанный и чем-то разозлённый. Проходя мимо застывшего на месте Йалы, он сделал вид, что не заметил его, и даже слегка толкнул.
— Прошу меня извинить, дома небольшие неурядицы, — отрывисто выдохнул он, поклонившись Совету. — Каковы требования? Когда отправляться?
Кит выразительно взглянул на Хольда, и тот, поднявшись, заговорил. Едва он начал, во всей зале наступила гробовая тишина, и только его голос, размеренный, глуховатый, гулко отдавался под высокими тёмными сводами.
— Велимир посторонних к себе не подпустит близко. Ты должен войти к нему в доверие, только будь осторожен и не забывай, что у него при дворе есть маги, которые могут увидеть тебя насквозь. Благодаря им
С этими словами Хольд вышел из-за стола, направился к Ардону и, приблизившись к нему вплотную, что-то начал говорить так тихо, что слышно было только им двоим. Кит молчал, тяжёлым взором глядя то на своего первого помощника, серьёзного, каким тот давно не был, то на остальных. В его душе шумела настоящая буря: хотелось отправить Йалу вместе с Ардоном, всё ж таки Ардон ещё молод, нет гарантии того, что он справится с возложенным на него заданием без проблем. В то же время не было желания портить отношения с другими членами старшего Совета, да и жена давеча сказывала, что у брата её не настолько всё в порядке, как он сам пытается доказать. В рядах Великой Рати он давно, присоединился к ним ещё до раскола, и частые стычки и нападения давали о себе знать: здоровье Йала подорвал основательно. Кит и сам был бы с ним, там, в полях, лесах, на границах и горных перевалах, с верным оружием в руках, на разгорячённом коне… Пора юности и лихих мечтаний уже давно прошла, однако втайне Кит всё ещё надеялся, что придёт и его пора показать себя. За семнадцать солнцеворотов, проведённых в зале за столом Совета, он успел превратиться почти в старика — хромого, седеющего, сурового старика, и ненавидел себя за это. Не имея более желания сидеть просто так, Кит поднялся, оглядел всех присутствующих. Оставаться в зале Совета более было незачем: в том, что Хольд расскажет Ардону о его задании, он не сомневался. Всё, что тот скажет, он знал почти наизусть.
— Позвольте вас ненадолго оставить. Выйдем, — коротко бросил он, тронув Йалу за плечо, и, прихрамывая, направился к дверям. Сверре и Лодин едва кивнули и вышли вслед за ним. Зал Совета почти опустел.
Оставшись наедине с Ардоном, Хольд первым делом огляделся по сторонам и, удостоверившись в том, что все ушли, понял, что теперь может говорить всё, что думает.
— Я рассчитываю на тебя, Ардон, — негромко промолвил он, заложив руки за спину и пройдясь вдоль стола взад-вперёд. — Ты молод, они куда как скорее поверят молодому, нежели нашему старику-Йале. К тому же… я говорил о тебе. Ты славный парень, я знаю.
При этих словах Ардон хотел было что-то возразить, но слова встали поперёк, и он только слегка улыбнулся, опустив взор, а Хольд тем временем продолжал, так же неторопливо прохаживаясь по зале.
— Всё, что от тебя требуется, — это напомнить на границе, что ты от меня. И показать это, — Хольд снова оглянулся на дверь и извлёк из-под складок мехового плаща свёрнутую в свиток и перевязанную бечёвкой грамоту. Ардон кивнул, принял послание из рук его, повертел перед глазами. — Да смотри, никому не показывай.
— Даже Киту? Или отцу?
— Им — особенно, — Хольд заговорщически подмигнул. У него это хорошо получалось: чем-то он отдалённо напоминал лиса, со своим хитрым прищуром, длинным, малость заострённым носом, тёмно-рыжей щетиной, видневшейся на давно не бритых щеках. Взяв молодого воина за плечи, он развернул его и подтолкнул к дверям. — Ну, ступай. И да сохранит тебя ветер.
Ардон растерянно взглянул на отданное ему послание, сунул его за пазуху, одёрнул рубаху и коротко кивнул.
— Прощай, — он поклонился Хольду, слегка щёлкнув каблуками сапог, и быстро вышел из залы Совета. Проводив его строгим взглядом, Хольд вернулся к столу и занял своё место.
…Когда длинные и узкие коридоры здания Совета остались позади, Кит, наконец, смог вздохнуть полной грудью. Нельзя сказать, чтобы он не любил дело своей жизни, — нет, а только вне этих стен он чувствовал себя куда вольготнее. По приказу кто-то из отроков, прислуги, подвёл ему коня и придержал стремя, помогая забраться в седло. Когда он выехал за ворота подворья,
Йала и Сверре уже ждали его.— Где Лодин?
— Ушёл к себе, — отозвался Сверре и пришпорил коня. — Эй, старики, не отставайте!
Кит переглянулся с Йалой и, коротко свистнув, помчался вслед за своим младшим товарищем. Йала поехал за ними неспешно: без особенной надобности быстрой езды он не любил.
Сверре и Лодин, ближайшие друзья Кита, были полною противоположностью. Сверре был молод и горяч, нравом обладал непостоянным, переменчивым, в старшие члены Совета выбился случайно, по протекции Кита: на последнем избрании Отец Совета внёс свою лепту в голосование, чтобы в рядах его первых помощников не затесался тот, кто был ему неприятен. Не раз Сверре и сам думал, что этот поступок был, откровенно говоря, не особенно честным, но жители Ренхольда и Валеха, впрочем, как и всего Кейне в целом, на него не жаловались, вражды с ним не имели. Отчасти Сверре брал не столько умом и опытом, как остальные члены старшего Совета, сколько своим природным обаянием. Кудрявый и черноволосый, с яркими голубыми глазами, невысокий, но ладно сложенный и статный, он умел держать себя так, что иной человек поневоле начинал смотреть на него снизу вверх. Сверре был из заморского рода, был убит в морском сражении у южных берегов Загорья, а когда пришёл в Кейне, не стал менять имя на то, которое было бы больше привычно слуху здешних жителей. Заносчивым он вовсе не был, но порою его обращение со старшими заставляло некоторых, и в том числе Йалу, призадуматься. Сверре держался одинаково легко как с Ардоном и другими юношами примерно его возраста, так и с Китом, и с Лодином, который в их кругах был уже почти стариком и вполне мог считаться его полной противоположностью.
Когда Лодин пришёл на Звёздный Путь и по итогам избирания стал одним из членов старшего Совета, ему минул уже пятый десяток — он был уже не молод, но и не совсем ещё стар. В Яви он был ранен остриём меча в лицо, отчего на щеке его, покрытой сетью морщин, остался широкий уродливый шрам, из-за которого казалось, что на лице Лодина застыла вечная непонятная усмешка. Он и в молодости не был красив, но любили его не за это. Райда, к которой он относился с теплотой и даже с некоторым трепетом, как к дочери, тоже почитала его, как отца, и как-то раз горячо доказывала супругу, что не отыскать во всём Кейне честнее человека, чем Лодин, сын воеводы Уилфреда.
Кит, Сверре и Йала в конце концов выехали на дорогу, ведущую к крепостной стене, и пустили коней шагом. Йала нагнал друзей, когда их задержали у ворот и попросили сложить оружие: привилегия носить мечи постоянно была только у воинов Великой Рати.
За Ренхольдом, в полях, соединяющих этот довольно-таки большой город с тихим и не таким многолюдным Валехом, казалось, начинается совершенно иная жизнь. Здесь было спокойно, ветер пригонял откуда-то тяжёлые, низко висящие свинцовые тучи, под его сухим и жарким дыханием волнами колыхались дикие травы, степной ковыль, невзрачные тонконогие цветы с хрупкими листьями. Кит даже чуть привстал в седле, огляделся кругом.
— Хорошо!.. — вздохнул он, смахивая с висков влажные горошины от быстрой езды. — Жить бы здесь, за стенами…
— И не сей день, так завтра стать добычей кочевников, — мрачно подметил Сверре. — Благодарю покорно.
Все трое рассмеялись, но смех получился каким-то вынужденным и не разрядил обстановку. Йала заехал чуть вперёд товарищей и на всякий случай дёрнул меч, вытащив его из ножен чуть посильнее.
— Отчего вы отказываете мне? — наконец задал он вопрос, давно мучивший его. — Безусловно, я доверяю Ардону и не сомневаюсь в нём, но… уже третья луна минула с тех пор, как ты впервые заговорил об этом, Кит, — Йала выразительно приподнял правую бровь, рассечённую шрамом. — С того дня я всё ждал возвращения Винда, даже посылал ему гонца, мальчишку…
— И чем это кончилось? — перебил его Кит. Насмешка промелькнула в его спокойном, невозмутимом голосе. — Твоего гонца убили на перевале. Ты ничего не добился. К тому же Райда говорила о твоих прежних боевых заслугах, о том, что тебе нужно взять небольшую передышку, и…
— И что? — Йала рванул поводья, лошадь остановилась, перебирая передними ногами. — Ты не веришь мне больше? Веришь моей сестрице, которая знает о войнах лишь понаслышке? По-твоему, я старый, ни на что не годный? А ну пошла!