Ночь Серебра

Мысли в голове кружились невесёлые. Ардон не гнал коня, особенно торопиться было некуда. На Лейнгам, северную долину, постепенно опустилась ночь. Зимою темнело рано, всадник не успел добраться даже до гор и с неудовольствием подметил про себя, что до Халлы ещё добрых двое суток пути, и то — ежели не произойдёт непредвиденных задержек на перевале.

Ардону никогда ранее не приходилось путешествовать в одиночку. Когда он куда-то отлучался из Кейне, с ним всегда был кто-то из знакомых: отец, воины из десятка, которым он командовал, или тот же Йала, с которым, казалось, его свела сама судьба. Последнее время общество этого угрюмого, молчаливого сотника его весьма тяготило. Из-за того, что у них с Хольдом появилась тайна, причём такая, которая вполне могла стоить обоим жизни, Ардону казалось, что все, кто с ним заговаривает, может каким-то образом проведать про эту тайну, и тогда заговор будет раскрыт.

В дороге он провёл достаточно немало времени: день до этого, целую ночь и ещё день после, и заметно устал. Когда вторые сутки его пути начали склоняться к закату, он принял решение остановиться на одну ночь в селении, которое первым попадётся на дороге к горному хребту. Правда, местность он уже успел малость подзабыть, и поэтому был удивлён, когда времени уже было за полночь, а ни одна деревня на пути не повстречалась. Хольд забыл напомнить ему, что дороги к западу от Реславля в большинстве своём заболочены, а люди селятся по большей части к югу от этих мест. Уже добравшись до самого подножия перевала Ла-Рен, Ардон вспомнил, что примерно где-то недалеко отсюда должны быть земли Вестарда. Кит как-то сказывал, что существует народ, не поддерживающий Совет Кейне, и первые, кто решил существовать отдельно от обоих княжеств, обосновались где-то здесь, у самых горных склонов.

Оставаться и просить ночлега в Вестарде Ардон не решился: это будет слишком рискованно, особенно в том случае, ежели кто-то догадается, что он — посланник Совета. Конечно, в сон клонило невыносимо, но он для себя решил подняться на верхнее плато перевала и только тогда позволить себе отдых. Всё равно ведь до места в лучшем случае добираться ещё добрых два дня… На третьи сутки утром вдалеке показались очертания крепостного вала, окружавшего Йетан. Ардон пришпорил коня: ещё каких-нибудь полчаса езды, и он почти на месте.

У городских ворот его остановила стража.

— Пускать не велено, — угрюмо бросил один из ратников, преградив путь незнакомцу копьём.

— Я от Хольда, — ответил Ардон и показал заветную грамоту. — С личным поручением.

Дозорные переглянулись и раздвинули копья. Путь был открыт. Коротко кивнув им, Ардон проехал в город. До Вальберга конному вполне можно было бы добраться за день, и он подумал, что если поторопится, то прибудет ко двору ещё дотемна.

На подворье князя Велимира его пропустили, а вот чтобы попасть в сам дворец, пришлось достаточно долго ждать. Поначалу никто не хотел ему верить — оно и понятно, чужак, с земель врага, вооружённый, о каком доверии речь… Но после, когда Ардон в который раз объяснял цели своего приезда и показывал свиток, который, по словам Хольда, должен был стать ключом ко всем дверям, один из стражников согласился проводить его к князю.

На удивление Ардона, Велимир был достаточно молод. Судя по слухам, которые разлетались о нём далеко за пределы Западных земель, он казался Ардону гораздо старше. На вид князю было около сорока солнцеворотов. Он был высокий — на пару вершков выше самого гостя, статный, держал себя так, что Ардон с первых же минут понял: здесь положено смотреть на правителя снизу вверх, и тут же позавидовал: верно, Велимиру подчиняются и боятся, это не то, что Кит, с которым почти каждый житель Ренхольда знаком лично…

— Я жду, — спокойный, ледяной голос князя вернул молодого воина из мечтаний на землю. — Говори, что надобно, и ступай.

Ардон судорожно начал подбирать слова: всю дорогу готовился, придумывал, что сказывать станет, а теперь оробел будто бы и позабыл…

— Меня послал Хольд, — начал Ардон и тут же заметил, как Велимир, приподняв тонкие тёмные брови, кивнул. — Я… я должен остаться здесь, в твоей рати. Хольд писал об этом и обо мне…

Почувствовав на себе тяжёлый, суровый взор князя, Ардон осёкся и умолк. Тёмные зелёные глаза, казалось, видят его насквозь.

— Мне всё равно, кем ты был до сегодняшнего вечера, — негромко промолвил Велимир, спускаясь с возвышения и подходя ближе к молодому ратнику. — Отныне ты, согласно воле твоего наставника и, надеюсь, в будущем — моей, остаёшься здесь и начинаешь новую жизнь. Забудь обо всём, что было и могло быть с тобою до той поры, пока ты не миновал верхнее плато перевала Ла-Рен.

С этими словами он вытащил меч из ножен и, указав остриём в сторону пола, бросил:

— На колени.

Ардон послушно опустился на каменный пол перед ним. Холодное лезвие плашмя коснулось его плеча, одного, затем другого.

— Сейчас ты поразмыслишь ещё раз, насколько серьёзны и правдивы твои намерения, а после принесёшь клятву. Помни, измена карается смертью. Ты уже изменил однажды, — Ардон в изумлении поднял глаза, но князь спокойно пожал плечами, — изменил своим, тем, кто доселе доверял тебе.

Он закрыл глаза на мгновение, ещё раз про себя повторив обещание, данное Хольду. Не приносить никаких присяг и клятв — это было сказано для Кита, чтобы тот оставался спокоен.

— Я уверен, княже. Я согласен, — Ардон склонил голову. — Только клятва мне неизвестна.

Велимир усмехнулся, но натянутой показалась его усмешка.

— Пустяки. Повторяй. Клянусь льдом и огнём…

Ардон кашлянул, прочищая горло, опустил глаза, не смея поднять взгляд на правителя.

— Клянусь льдом и огнём…

— … Что во веки веков останусь верен тому, под чьим мечом были произнесены сии слова…

— … Что во веки веков останусь верен тому, под чьим мечом были произнесены сии слова…

— … И боги свидетели моей клятве.

— … И боги свидетели моей клятве, — он с облегчением выдохнул, договорив, смахнул с виска влажную дорожку.

— Поднимайся. Можешь быть свободен. Маис проводит тебя к младшим ратникам. Завтрешним утром тебе выдадут оружие.

Ардон встал, молча поклонился в пояс и хотел было идти: у дверей уже дожидался послушный первому слову воин, тот самый, что встретился ему внизу, у главной лестницы дворца.

— Да постой, — вдруг окликнул его Велимир, сделав шаг к нему. — Отдай-ка мне грамоту, ту самую, послание от Хольда.

Ардон извлёк свиток из складок плаща и протянул ему. Велимир осторожно принял его, будто какое оружие или иную небезопасную вещь, и, быстро осмотрев, небрежно сунул за пояс.

— Ступай.

Он ещё раз поклонился и быстро пошёл к выходу. Маис отворил перед ним массивную железную дверь и, дождавшись, пока он пройдёт, вышел вслед сам.

Почти сразу за широким подворьем начиналось что-то вроде поселения. Несколько больших изб в один пол тянулись вдоль узкой, прямой, как стрела, улочки. Ардону приходилось быстро запоминать: понимал, что долго возиться с ним тут точно не станут, а заблудиться — дело нехитрое, особенно в новом незнакомом месте.

— С Северной земли? — поинтересовался Маис, мельком оглядев довольно потрёпанную и запылённую одёжу своего спутника.