Ностальгия по крови

– Ее звали Глория Сперони, – произнесла монахиня. – Ее судьба сложилась поистине трагически.

– Почему?

– Она была под таким сильным воздействием наркотиков, что даже не помнила, кто отец близнецов. Глория утверждала, что в доме ее постоянно насиловал один из родственников. Она осиротела совсем маленькой и росла среди дядь, теть и многочисленных кузенов. Глория никому была не нужна, и ее передавали с рук на руки, как игрушку.

– Почему она не сделала аборт?

– Она поняла, что беременна, только по прошествии трех месяцев: думала, что причина задержки – героин. Ей было всего семнадцать лет.

– В вашей книге записана дата рождения близнецов?

– Обычно я записывала дату. Для нас важно помнить, кто через нас прошел. Подождите минуточку, – монахиня снова принялась листать книгу. – Они родились в госпитале Бергамо 27 мая 1979 года.

– А имена?

Сестра Костанца помотала головой:

– Социальные службы сразу их забрали, им не успели дать имена.

16 января

Как только они вышли из машины, Илария достала из рюкзака планшет.

– Однояйцевые близнецы имеют идентичную ДНК, – сказал Безана.

– Совершенно верно, – отозвалась Илария.

Пьятти дышала тяжело, как и положено тому, кто хочет докопаться до истины, зная, что она здесь, под свитером, между очешником и бутылкой воды, стоит только руку протянуть.

– Напомни мне дату рождения Брешани, – попросила она. – Я не помню день.

Илария быстро вбила цифры. Минута ни на что не повлияет, но она чувствовала себя ответственной за каждую секунду, словно жизнь и смерть других зависели от резвости ее пальцев и мыслей.

– Нашла. Эрнесто Брешани, родился в Бергамо 27 мая 1979 года, все правильно.

Оба замолчали. Они снова переглянулись, совершенно обессиленные. Илария вдруг рассмеялась, и смех тоже получился усталый. Безана, насупившись, разглядывал очередной домик, похожий на все остальные. Потом стукнул кулаком по рулю:

– Мерзость какая, ну почему здесь все такое одинаковое?

Илария с сухим стуком захлопнула крышку планшета.

– Надо идти в адресный стол.

Безана согласно кивнул и завел машину, взглянув на приборную панель.

– Уже час, давай послушаем новости.

Он включил радио.

– Существует также и мир. Риск этой профессии в том, что ты закрываешься внутри нее. А между тем здесь происходит столько событий. Ты не поверишь, но я придумал правило, позволяющее держать дисциплину и не утонуть в этой грязи. Или не сойти с ума. Очень похоже на проповедь бенедиктинца: «Слушай каждый день все остальное». Помни об этом, Пьятти, иначе можешь сделаться пленницей одного дела. А нам, наоборот, принадлежит все дерьмо на свете, и даже то, что кажется очень далеким от нас. И чем дальше это дерьмо, тем ты осведомленнее.

– Ты всегда так поэтичен, – заметила Илария.

По радио сообщали о совете министров и пресс-конференции премьер-министра, встрече в верхах в Брюсселе, стресс-тесте в одном из банков и о начиненном взрывчаткой автомобиле в Турции. Потом рассказали об аресте серийного убийцы из Бергамаски, но ничего нового не было. В заключение сообщили о загадочной смерти в том же районе, на автостраде Милан – Брешия [103] . Ночью какой-то мужчина упал с эстакады в Сериате, недалеко от аэропорта Орио-аль-Серио. Видимо, его приняли за тушу зверя, выскочившего на дорогу, и тело мужчины несколько раз переехали легковые автомобили и грузовики. Неизвестно, было ли это самоубийство или убийство.

103

Брешия – второй по величине город в Ломбардии.

– Сделай погромче, – попросила Илария.

– Зачем?

– Бруно Цзини. Они сказали, Бруно Цзини.

– Я не слышал. Может, ты что-то не так поняла.

– Клянусь, – настаивала Илария.

– Посмотри в Интернете.

Илария быстро набрала имя и несколько ключевых слов.

– Да, это он. Об этом говорят в новостях. Уже ведется следствие в Боттануко.

– Хреново, – подытожил Безана.

– Хреново то, что нас это затрагивает достаточно близко, – ответила Илария.

Безана сразу позвонил Джорджо и перевел звонок на громкую связь.

– Это случилось ночью, – подтвердил Джорджо. – Мои люди поехали на место, чтобы собрать то немногое, что от него осталось. Несомненно, это самоубийство. Бруно был законченным параноиком. Вы же его видели, совершенно неуравновешенный тип.

– Да, но он утверждал, что знает, кто убийца.

– Да брось ты, его слова не заслуживают никакого доверия, Марко. Мы получаем сотни телефонных звонков и писем от тех, кто говорит то же самое. Мир полон сумасшедших.

– Но почему Бруно покончил с собой именно сейчас?

– Мы же не можем залезть к нему в голову. Пять лет назад у Бруно выявили легкую форму слабоумия. Может быть, он перестал принимать лекарства.

– Может, и так. Свяжемся, как только будут какие-нибудь новости.

– Хорошо, передай привет Пьятти.

Илария между тем осматривала все виадуки, под которыми они проезжали.

– Защитные решетки очень высокие. Посмотри, они все вогнуты внутрь, и по ним не так-то легко забраться наверх, – заметила она, – а точнее, просто невозможно.

– Сбросить человека вниз тоже невозможно.

– Здесь есть боковые улочки, если ты помнишь. Сюда можно заехать даже на машине. А если выбросить тело на автостраду ночью, никто не сможет определить, откуда оно упало.

– Скоро мы доедем до виадука на Сериате и посмотрим, как там все устроено.

Илария молча смотрела в окно. Она никак не могла смириться с мыслью, что этого парня бросили под машины, словно животное, а потом по нему проехались колесами, как по мыши или по какой-нибудь пластиковой бутылке. У нее было такое чувство, будто колесами прошлись по ней.

– Мы его не выслушали, мы его не выслушали, – бормотала она, когда они подъезжали к следующему виадуку.

– Не забывай, что ты испугалась до смерти.

– Он был сумасшедший.

– Не вини себя, Илария, с этого нельзя начинать.

– Может быть, Бруно действительно мог рассказать что-то полезное.

– Не думаю. Скорее всего, парень бредил.

Безана молча вел машину, внимательно вглядываясь в каждый виадук, словно тот бросал ему вызов. «Эй, поганый виадук, ну-ка выкладывай, как ты устроен».