Нова и Куинтон. Без сожалений

– Ничего. Дела с группой.

 - Какие?

Я открываю дверцу, и морозный воздух овевает меня.

– Леа хочет, чтобы я помогла ей в ее группе. Была их барабанщиком, пока они не найдут нового, - беру пакет с замороженной кукурузой и бросаю в тележку. Затем я отпускаю дверь, и она захлопывается.

– Она в группе?
– спрашивает он.
– С каких пор?

 - Недавно, я думаю

– Так вот почему она так странно себя ведет?
– спрашивает он, и я киваю.

Он размышляет над чем-то:

– И ты не хочешь помогать ей в группе, потому что она солгала тебе?
– озвучивает он свои мысли, поворачиваясь и толкая тележку вперед.

– Это не так, - возражаю я, останавливаясь для выбора замороженного пирога.

– Я не хочу помогать, потому что переживаю, что моя группа разозлится и выгонит меня.

– Потому что солист - бывший парень Леа?

– Да, и еще Спалдинг тоже относится ко всему очень серьезно.

– Это точно, - соглашается Тристан, открывая дверцу морозильной камеры, чтобы взять яблочный пирог.
– И я это заметил после встречи с ним, дважды.

– Итак, ты понимаешь, почему я волнуюсь, - оттесняю его руку и выбираю шоколадный пирог.

– Ага!
– практически кричит он, указывая пальцем на пирог в моей руке.
– Я сделал более здоровый выбор.

Я закатываю глаза на его ремарку.

– То, что в нем есть яблоки, еще не значит, что он полезнее.

– А вот и проверим, - он выхватывает пирог из моей руки, переворачивает его и начинает читать состав. Затем он кладет его в тележку и начинает читать состав яблочного пирога, его глупая уверенность рассеивается.
– Черт, яблоко чуть ли не хуже, чем шоколад.

– Я же говорила, - ухмыляюсь, когда он кладет другой пирог в тележку.

– И я говорю тебе, что с твоей группой все будет хорошо, - говорит он, кладя руку мне на плечо. Я напрягаюсь. Перестаю дышать. Мой разум ищет способ, чтобы отмахнуться от него, не будучи слишком очевидным.
– Ты не замечаешь, как люди относятся к тебе. Если они разозлятся, просто покажи им эту милую улыбку, и я уверен, что они тебя простят.

– Ты слишком переоцениваешь меня и мою улыбку, - притворяюсь, что делаю шаг вперед, чтобы еще раз посмотреть пироги.

– Ничего подобного, - он двигается со мной и касается моей нижней губы кончиком пальца, - ты не придаешь этому должного значения, - он смачивает губы, когда его глаза прикованы к моим.

Я с трудом сглатываю. Дерьмо. Этого не может быть. Этого не может быть.

Когда он смотрит на меня таким похотливым взглядом, я понимаю, что у меня может появиться проблема посерьезнее, чем та, что моя группа будет злиться на меня. Я вижу это в его глазах - он хочет поцеловать меня. Прямо здесь, в супермаркете. Мне следует убежать, бежать прямо по проходу, но я замираю на месте, опасаясь, что, если я его так отвергну, это может все испортить.

Мои мысли несутся в искаженном потоке, который не имеет смысла, и чем ближе губы Тристана к моим, тем размытее становится все вокруг меня. Я чувствую сдвиг, от которого я хочу сбежать, как от огня. Не только из магазина, но и во времена, когда жизнь не казалась такой сложной. Назад в прошлое, когда я был уверена во всем. И все же я продолжаю стоять на месте. Неподвижно. Чтобы все не испортить.

К счастью, Леа поворачивает из-за угла с двумя пакетами булочек в руке.

– Ладно, я не смогла решить, какие именно взять, - говорит она, бросая упаковки в тележку, - так что взяла и те, и другие, - она забавно смотрит на нас, когда Тристан отступает назад, засунув руки в карманы, и я начинаю рассматривать свои ногти.

– Два пакета - это хорошо, - равнодушно говорит Тристан.
– Булочек не бывает слишком много.

Леа смотрит на него, словно он сумасшедший, но Тристан игнорирует ее и бродит по проходу, глядя на секцию крекеров и печенья, как будто это самая захватывающая вещь в мире.

– Вы, ребята, только что чуть не поцеловались?
– шипит Леа, когда я обвиваю пальцами ручку тележки.

Я быстро качаю головой:

– Нет.

Она поднимает брови:

– Не ври мне, Нова Рид.

– Я не вру, - тихо говорю я, подталкивая тележку вперед.

Но я лгу. Потому что я знаю, что я бы не ушла, если бы он поцеловал меня. Но по какой причине, я не уверена.

К тому времени, когда мы возвращаемся в квартиру, я чувствую себя ужасным человеком. Я ухожу в свою комнату, закрываю дверь, включаю погромче музыку и притворяюсь, что не слышу Тристана, когда он стучит, или Леа, когда она зовет посмотреть с ней фильм. Вместо этого я сижу на кровати и достаю свой фотоальбом, посвященный Лэндону. Я немного расслабляюсь, прислонившись к спинке кровати, и начинаю перелистывать страницы. Не могу не улыбнуться хорошим снимкам, на которых Лэндон выглядит действительно счастливым. Наши лучшие моменты. Их было не так много, и проще вспоминать грустные времена, потому что их было больше. Но то время, когда все было хорошо, было потрясающим.

Наконец, после того, как я на грани срыва, я решаю вытащить свою камеру и записать видео. Ставлю камеру на тумбочку и нацеливаю на себя, переворачивая страницы альбома.

– Когда-то жила девушка, которая очень любила смотреть на вещи с положительной стороны, -говорю я, глядя на фотографию, на которой я улыбаюсь перед камерой, на снимке, сделанном Лэндоном; его палец в итоге закрыл часть линзы, - в ней жила надежда, что все будет хорошо. Что, несмотря на трагедию с отцом, она вырастет и будет счастлива.
– Я переворачиваю страницу, а затем провожу пальцами по изображению Лэндона с опущенной головой, когда он смотрит на что-то на земле, на заднем дворе.

– Чего она не понимала, так это того, что ее снова поджидает трагедия, и ее «долго и счастливо» не существует. И она будет чувствовать себя потерянной очень долгое время, -переворачиваю страницу, чтобы увидеть фотографию Лэндона и меня вместе, где он целует мою щеку, и я смеюсь, потому что его волосы щекочут меня. Я думаю, что это одна из моих любимых.
– В конце концов, она все равно снова найдет путь к хорошей жизни, по большей части. Но когда дело дойдет до отношений, она будет смущена и все время будет анализировать, с кем она должна быть в этой жизни. Но ответ она так и не получит, и она в конце концов задается вопросом, может быть, она просто должна быть одна в этом мире.
– Я подтягиваю колени к груди, опершись подбородком на них, и смотрю на фото.
– Может быть, ее сердце всегда будет принадлежать призраку.
– Как только я это говорю, понимаю, что это неправда. Да, Лэндон забрал с собой кусочек моего сердца в тот день, когда умер, но не все. Я знаю, потому что я чувствую тягу к кому-то еще в данный момент.

Наклоняюсь к тумбочке, открываю ящик и вынимаю эскизы Куинтона, которые я взяла из его квартиры в Вегасе, чтобы он не исчез из моей жизни. Я разворачиваю их, а затем провожу пальцами по линиям и штрихам. На одном из них - Лекси, его девушка, которая погибла в автомобильной аварии. То, как он изобразил ее, темные линии, нарисованные с такой страстью, позволяет мне понять, насколько он заботился о ней. Второй рисунок самого себя, только половина его лица, как у скелета, и еще на одном я. Линии не такие темные и не полны страсти, как у Лекси. Они очень легкие, как будто он боялся нарисовать меня. Интересно, так ли это, или он до сих пор боится меня.