Новогодние неприятности, или Семья напрокат
Шрифт:
— Здравствуй.
— Не угостишь даму кофе?
— Сама нальешь?
— Фи, Демьян. Как это не гостеприимно.
Изогнув тонкую бровь, укоряет меня Инесса, но к кофейному аппарату все-таки направляется. Уверенно вытаскивает из шкафчика любимую Алисину чашку с Эльзой и Олафом из «Холодного сердца» и тыкает в кнопку с надписью «американо».
Когда мы еще жили вместе, Инна не добавляла в напиток ни сахара, ни сливок, боясь лишних калорий. Тщательно следила за фигурой, позволяла себе десерт один раз в месяц и жутко завидовала, когда я мог встать в два часа ночи, пойти к холодильнику
— Да, я все так же пью кофе без сахара и молока.
Ответив на приклеившийся к моему языку вопрос, Инесса неторопливо движется в мою сторону, старается не расплескать горячую жидкость и попутно умудряется покачивать бедрами. В кожаное кресло, стоящее напротив меня, опускается со свойственной ее грацией, и томно выдыхает.
— По-моему, мы не с того начали разговор. Тогда. У тебя дома.
Люблю вас сильно. В комментарии приду завтра. Ваш сонный автор.
Глава 15.2
Удивляюсь. Настолько, что от компьютера отлипаю, чтобы препарировать бывшую супругу тяжелым взглядом. Не шутит. В глазах плещется решительность, которой раньше там отродясь не водилось, и даже пальцы ее изящные подрагивают.
Действительно, волнуется, или отыгрывает заранее прописанную роль?
— А с чего надо было начать?
Уточняю грубо. В разговорах с ней привык обороняться. Незадолго до развода она была настоящей мегерой. Упрекала, что поздно возвращаюсь домой. Обвиняла, что рушу семью. Требовала цацки, деньги, внимание.
Что изменилось? Стала пушистой покладистой кошкой? Не верю.
— За время, проведенное за границей, я много всего осознала.
Откашлявшись, Инна подносит чашку ко рту и неспешно делает глоток кофе. Мнется. Ноготком по снеговику водит и все-таки из себя выцарапывает.
— Я во многом была неправа. Злилась на тебя жутко. Не звонила. Пустила все на самотек. Я скучаю по дочери, Демьян.
Неожиданное признание. Падает на меня подобно гранитной плите. Сбивает дыхание.
— Да ладно?
Снова вытаскиваю жестко. Никак не могу перестроиться. Я вычеркнул Инессу из своей жизни, смирился с тем, что Алиска растет без матери, и что теперь прикажете делать?
— Не язви, Демьян. Не думай, что мне все это легко дается.
Резко вздергивает подбородок и выдерживает паузу. Наверное, чтобы я мог ее откровение переварить. Перевариваю. С трудом, конечно, со скрипом. Но послать ее не получается.
— И что ты предлагаешь?
— Мне нужен еще один шанс, — выпаливает скороговоркой и вскидывает вверх руки, опережая мои возможные возражения. — Я не претендую на многое. Позволь видеться с дочерью, проводить с ней время. Если хочешь — в твоем присутствии. В кино ходить вместе будем. На каток. Я помню, Алиса любит кататься.
Цепляется за те немногие знания, которые у нее остались, и умоляюще на меня смотрит. В эту секунду походит на обыкновенную отчаявшуюся женщину, а не на красавицу-модель, привыкшую к всеобщему поклонению и неиссякаемым восторгам.
Вот что ей ответить? Что мы прекрасно справлялись и без нее? Что кроха болезненно переживет, если она вдруг передумает и снова свинтит
в богемную Францию или на туманный Альбион?— Хорошо.
— Хорошо?
Изумляется. Едва не расплескивает американо на свое белоснежное платье и нервно сжимает пальцы в кулаки. Хрупкая, беззащитная, скромная. Никогда не видел ее такой.
— Хорошо, — повторяю твердо и немного раздраженно. — Я же не тиран какой-то. Дочери нужна мать. Оба родителя. И, если ты на самом деле все осознала, я дам тебе этот шанс. Последний шанс, Инна.
— Договорились, — выдыхает с плохо скрываемым облегчением и неловко пожимает плечами. — Раз мы все обсудили, может, пообедаем где-нибудь? Я с самого утра ничего не ела.
— Пойдем.
Соглашаюсь после недолгих раздумий. В голову все равно ничего не лезет. Слова из предвыборной речи, написанной Ленчиком, не укладываются. Цифры статистики и вовсе перед глазами мельтешат.
Выключив компьютер, я встаю и помогаю Инессе одеться. В новой серой шубе выглядит шикарно. Неудивительно, что мужики на улице шею сворачивают. А я, хоть и не испытываю к бывшей супруге огромного тепла, оцениваю ее внешний вид по достоинству. Одеваться Инна всегда умела.
Неподалеку от нашего штаба расположена тихая уютная кофейня, куда мы и забуриваемся. Выбираем небольшой столик в отдаленном углу и неторопливо листаем страницы меню. Заказываем салат, сэндвичи с лососем и творожным сыром и чайничек ягодного чая на двоих. Замолкаем.
Инесса первой нарушает вязкую тишину.
— Ностальгия такая, — улыбается мягко и окунает меня в потускневшие воспоминания. — А я не забыла, как ты за мной ухаживал в универе. Букеты роскошные дарил. Все девчонки тогда мне завидовали, когда ты после пар за мной заезжал на папином Вольво.
Глава 15.3
— Зачем это все, Инн? — невольно морщусь, потому что непрошеные картинки затапливают мозг.
Зачем ворошить былое? Вытаскивать скелеты из шкафов? Если уже отболело и не корябает больше по нервам, как раньше.
— Извини, я просто долго не была в России. Вернулась, а здесь все родное. Улочки, по которым мы гуляли по вечерам. Кафешки любимые. Парк Горького, где ели с тобой мороженое. Помнишь?
— Инесса!
— Прости…
Напоровшись на мой предупреждающий взгляд, она все-таки замолкает, вытаскивает салфетку из салфетницы и робко ее теребит. Пытается сгладить углы и огорошить неведомо откуда взявшейся ранимостью. А меня по-прежнему не покидает ощущение, что все это — один большой спектакль, в котором я единственный зритель в вип-ложе.
— Ваш заказ. Приятного аппетита.
Вышколенная официантка вовремя приносит нашу еду и развеивает неловкость момента. Сэндвичи на тарелке смотрятся аппетитно, и я вгрызаюсь в хрустящую корочку, но вкуса практически не чувствую. Как будто поглощаю бумагу, а не свежий лосось с нежнейшим творожным кремом.
Наверное, что-то не так с рецепторами.
В общем, удовольствия от трапезы не получаю. Благо, Инна больше не ступает на опасную почву и не перебарщивает с неуместной болтовней. Старательно притворяется пай-девочкой и изредка косится на меня из-под полуопущенных ресниц.