Новый Мир ( № 12 2008)
Шрифт:
Легко обнаружить, что эта сюжетная конструкция держится на нескольких стержнях. Один из них — монополия Жилина на горючее при остром его дефиците. Не будь дефицита бензина и солярки — зачем бы местным чеченцам заискивающе глядеть Сашику в глаза, выпрашивать горючее, зачем боевикам пропускать колонны за тройку бочек бензина?
Но тут вот какая осечка: единственное, в чем Чечня не испытывала недостатка ни в военное, ни в послевоенное время, — это горючее.
Чечня стоит на нефти очень высокого качества. Грозный был одним из главных центров переработки нефти в СССР. В годы правления Дудаева нефть разворовывали прямо из трубопровода.
“В Чечне бензин гнали и гонят так же свободно, как в Центральной России самогон” <http://www.prgazeta.ru/>. Количество таких нелегальных мини-заводов, возникших как раз в описываемое Маканиным время, по разным источникам, оценивалось от девяти до десяти тысяч, а в нефтяном бизнесе было занято количество людей, “сопоставимое с населением республики” <http://www.apn.ru>. А вот впечатления от кустарной нефтедобычи: “…маленькое чеченское село. Сто дворов. Почти в каждом вырыт колодец, из которого, как воду, черпают нефть. Рядом небольшой очаг для ее перегонки — „самовар””. “И такая картина почти везде” <http://www.seu.ru>.
Конечно, бензин этот низкого качества, но неприхотливые “Жигули” на нем ездили, а уж заправить трактор — и вовсе не было проблем. Так что вряд ли чеченские крестьяне будут часами ждать майора Жилина в Грозном и жалобно клянчить “ солярки мало-мало”, если именно в Грозном, по свидетельству журналиста, во время второй чеченской кампании было вырыто более 1000 ям, а бензин и солярка продавались на каждом шагу <http://www.zavtra.ru>. Вряд ли предприимчивому майору удалось бы заставить работать своим осведомителем “должника по мазуту”, если мазут в Чечне и вовсе за товар не считался: производители бензина его просто-напросто выливали на землю как отходы (что и привело в Чечне к экологическому бедствию).
Особая статья — отношения Жилина с боевиками, которым он несколькими бочками бензина или солярки оплачивал проезд колонны с топливом. Именно боевики и контролировали бензиновый бизнес: командирам помельче принадлежали многие кустарные заводы. Но действовали, даже во время войны, и вполне современные заводы, как правило, принадлежащие влиятельным полевым командирам. Шамиль Басаев, например, владел нефтеперегонным комплексом в Беное, оснащенным немецким оборудованием, и за время войны на него не упала ни одна бомба <http://www.kommersant.ru>.
Не прекращалась и добыча нефти из промышленных скважин: это был основной бизнес влиятельных полевых командиров. Широкую географию и имена владельцев этих скважин раскрывает, например, Санобар Шерматова (“Московские новости”, 2001, 7 апреля). Она же пишет, что “с приходом федеральных сил” во время второй чеченской кампании боевики не перестали контролировать нефтедобычу, только “теперь уже военные стали держать „крышу”, нередко занимаясь нелегальным бизнесом совместно со своими противниками — боевиками. Любое упоминание об этом роде „занятий” было под запретом”.
Так что у майора Жилина были мощные конкуренты званием гораздо выше, и обеспечивали они доставку горючего за пределы Чечни не бочками, как Жилин, а караванами бензовозов.
Другой фабульный стержень романа — мобильная связь. Когда дудаевцы забирают последнее оружие на вверенном Жилину складе, еще перед началом первой войны, Дудаев вынимает маленький мобильник и звонит кому-то: “Мы вышли”, — при этом поглядывая на майора Жилина, словно хочет сказать: “Вот теперь какая связь будет <…> связь в горах”.
Майор запомнил полученный от Дудаева урок и очень скоро сам обзавелся мобильником. По мобильнику звонят Жилину его “подельники” чеченец Руслан и штабной офицер Коля Гусарцев, по мобильнику Жилин связывается с вертолетчиком, обеспечивающим прикрытие груза, по мобильнику звонит каждую ночь жене, по мобильнику получает предупреждение об опасности. Но главное ноу-хау Жилина, связанное с мобильниками, — это покупка большой партии впрок. “Крестьянин за солярку, чтобы хоть как-то оживить в поле трактор <…> все отдаст, — рассказывает Жилин. — С соляркой вместе я предлагал такому крестьянину мобильник… Ему горючка — а мне позарез нужно знать про дорогу и про перекресток, что на подходе к его селу”. И потекла к Жилину информация. По этим же путям шли и звонки Жилина, отслеживающие перемещения пленных солдат.
Не всякий заметит неправдоподобность картины. А вот одного моего коллегу, знающего толк в технологии связи, она поразила: ведь мобильной связи в Чечне до 2002 года попросту не существовало. И первоначально она действовала с большими ограничениями. Лишь в 2004 году они были сняты.
О вводе мобильной связи в Чечне сообщили тогда все газеты.
Для горной войны, впрочем, мобильники и до сих пор малопригодны:
в горах связь очень ненадежна, а чаще всего ее вообще нет. Что же касается Дудаева, то у него, конечно, был не маленький мобильничек, а спутниковый телефон. Размером с нынешний портативный компьютер. В карман не сунешь. У боевиков тоже были, конечно, не мобильные телефоны, а портативные рации и спутниковые телефоны. Крестьянам их не раздашь: слишком дорого, слишком заметно для постороннего взгляда, да и пользоваться непросто.
Я плохо знаю реалии чеченской войны и самой Чечни, но чтобы обратить внимание на несоответствие ряда сюжетных ходов действительности, вовсе не надо быть в Чечне, достаточно изредка читать газеты. Из промахов помельче могу привести такой, который тоже не требует присутствия в Чечне, но лишь некоторого представления о ее географии.
Меня озадачил эпизод, в котором штабной офицер Коля Гусарцев, которому велено отвезти сотню автоматов “горцам, насмерть поссорившимся с Басаевым” и раздать их, продает оружие боевикам, а потом загоняет уазик, перевозивший автоматы, в болото возле дороги, предварительно загрузив машину с помощью боевиков лапшой арматуры и кусками рельсов. Нет, я вовсе не возражаю против такого способа уничтожения улик, как болотная топь. Я даже знаю роман, где лейтенант, продавший партию оружия чеченским террористам, имитирует дорожное происшествие: будто бы грузовик из-за растяпы-шофера съехал в болото. И пока несчастный солдат бежит за подмогой, чеченцы быстро разгружают грузовик, заменив оружие ящиками с металлоломом, после чего машину засасывает трясина.*
Но в том романе действие происходит на Дальнем Востоке, где болот полно, так что к иному поселку и дороги через них приходится прокладывать. На горной же дороге с болотами большая напряженка (а ведь Коля везет оружие горным чеченцам). Зато горы предоставляют куда более простой и правдоподобный способ избавиться от ненужной машины, ставшей уликой: столкнуть ее в ущелье и свалить все на боевиков. Во время войны никто и не полезет в пропасть проверять, чем она была нагружена.