Новый Мир ( № 12 2009)

В дневнике Лидии Корнеевны сохранилась запись о встрече с И. Берлином в марте 1988 года:

«Гость высокого ранга явился минута в минуту. Тяжелая шуба. Трость на руке. Что-то не совсем ладное с глазом (кажется). Но легок, быстр и свободен в движениях. От всякой еды отказался, согласился только на боржом.

Разговор был пустой, потому что я за все 21/2 часа не могла оправиться от удивления.

Когда он ушел, я кое-как записала некоторые реплики.

Об АА: — Она была трудная. Я не виноват, что она сочинила миф.

— Пастернак изо всех сил не хотел быть евреем, он хотел быть белокурым, голубоглазым новгородцем...

— Бродский плох здоровьем. Он не будет жить долго.

— Когда К. И. был у нас в Оксфорде, он, я заметил, очень хотел приобрести английский костюм. Я повел его к хорошему портному. Тот сказал, что для джентльмена такого высокого роста и с такими длинными руками у него костюма нет. Я предложил сшить. „Могу, но это займет 7 месяцев”, — был ответ. Я подумал, что после такого ответа и таких сроков К. И. навсегда разлюбит Англию.

Потом пересказал свою встречу с АА (ленинградскую). Очень смешно изобразил, как Черчиль (сын) орал под окном „Исайя! Исайя!”»

— Это было ужасно, он был пьян.

О себе: — Я тогда был personanongrata, а теперь nonnongrata.

Я его в начале разговора спросила, как мне называть его:

— Исай Менделевич.

Конечно, для романа с АА, для выслушиванья неистовых речей3 он недостаточно тяжел, он легок, а не тяжел.

Я его направила к Толе4, соединясь с ним по телефону — Толя ахнул! — и на следующий день они встретились».

Еще через год, в апреле 1989 года, я приезжала в Лондон и гостила у своей давней подруги СильвыРубашовой. Мы подружились с Сильвой еще в 1962 году в Ялте, потом она уехала в Израиль, оттуда переехала с мужем в Лондон, работала на Би-би-си, написала автобиографическую повесть «Воробей на снегу» (М., «Слово», 1992). По моей просьбе сэр Исайя согласился дать интервью советскому телевидению, и мы ездили к нему в Оксфорд вместе с Сильвой и тогдашним лондонским корреспондентом Гостелерадио Всеволодом Шишковским. Было записано большое интервью, которое показали в России, а Берлин надолго подружился с Сильвой, и его последние письма к Лидии Корнеевне написаны ее почерком под его диктовку. Сильва была переводчицей первого тома «Записок…», вышедшего по-английски в Лондоне и США, после 1989 года она часто упоминается на страницах этой переписки.

В 2009 году в России широко отмечалось 100-летие со дня рождения И. Берлина. К этому времени переведены и изданы по-русски многие его статьи и книги (см.: И. Берлин. История свободы. Россия. «Новое литературное обозрение», 2001; Философия свободы. Европа. Там же).

В архиве Л. К. Чуковской сохранилось 7 писем И. Берлина. Одно из этих писем (от 20 ноября 1975) теперь находится в ОР РНБ (ф. 1414). Остальные в начале 2009 года переданы мною в РГАЛИ. 13 писем Лидии Чуковской хранятся в Оксфорде, в «Bodleian Library», The Isaiah Berlin Literary Trust5. Письма Л. К. Чуковской печатаются по ксерокопиям, которые любезно предоставил попечитель фонда мистер Генри Харди (HenryHardy). В эту публикацию не вошло одно письмо Лидии Чуковской (повторение предыдущего письма, которое она сочла утраченным). Все остальные письма публикуются полностью.

Часто упоминаемые в письмах имена: АА — Анна Ахматова, КИ — Корней Иванович [Чуковский], Б. Л. или Б. П. — Борис Леонидович Пастернак — не всегда развернуты, а даны в сокращении (иногда даже без точек), как у авторов. Сохранено также авторское написание названий книг и журналов с прописной буквы.

Очевидные сокращения развернуты без квадратных скобок. Слова, подчеркнутые авторами, выделены курсивом.

Пользуюсь возможностью поблагодарить Л. Г. Беспалову, Н. И. Крайневу, С. Рубашову и Ж. О. Хавкину за помощь и замечания при подготовке этой публикации.

1 Во внимание к заслугам (лат.).

2 Воскрешение в памяти (англ.).

3 Скрытая цитата из стихотворения Анны Ахматовой «Чугунная ограда...»: «Теперь твой слух не ранит / Неистовая речь...»

4 Анатолий Генрихович Найман (р. 1936), поэт, переводчик, эссеист, прозаик, мемуарист. Последние годы жизни Анны Ахматовой исполнял обязанности ее секретаря. Автор «Рассказов об Анне Ахматовой» (М., «Художественная литература», 1989) и романа об Исайе Берлине «Сэр» (М., «Эксмо», 2001).

5 Библиотека «Бодлеана» в Оксфорде, Фонд литературного наследия Исайи Берлина (англ.). Указан № полки / № папки: 197/254; 198/140; 201/61; 203/93 — 8; 205/150 — 1; 210/137 — 40; 212/45; 216/43 — 4, 193; 217/40 — 3; 224/138 — 9, 159 — 62; 227/194 — 7; 229/263 — 4.

1. И. Берлин — Л. К. Чуковской

15 февраля 1972. Оксфорд1

15 февраля st1:metricconverter productid="1972 г" w:st="on" 1972 г /st1:metricconverter .

Дорогая Лидия Корнеевна,

Этим письмом я хочу только нижайше поблагодарить Вас за Вашу доброту и «чуткость» — (слово, для которого в английском языке нет эквивалента) — за посланные Вами труды Вашего отца — я никогда прежде не видел его эссе о Толстом2, очень интересное, книга о Некрасове у меня была в более раннем издании, однако получить ее из Ваших рук — невыразимое для меня удовольствие. Как Вы знаете, я любил и восхищался Корнеем Ивановичем и с превеликой грустью узнал о его кончине. Он очаровал здесь всех и оставил несравнимое ни с чем впечатление большой исключительности, интеллектуальной живости в сочетании с достоинством — не только в личном плане, в нем была некая проницательная критическая способность, широкая образованность и литературный дар (уж не говоря о его стихах для детей), оказавшие огромное влияние на чувство достоинства в деле, которому он посвятил свою долгую и исключительную жизнь. В этот момент я не собираюсь писать панегирик о нем: хочу только еще раз выразить свою глубокую благодарность за Вашу доброту. Если будет у Вас возможность послать мне другие труды К. И., я, конечно же, буду исключительно благодарен. Коли нет, я конечно же, отнесусь с пониманием.

Искренно Ваш Исайя Берлин

1 Письмо написано по-английски на пишущей машинке. Набланкесверху: «Wolfson College, Oxford. From the President. Temporary offices: 47 Banbury Road. Oxford. OX2 6NN. Telephone — 56711» («Вольфсон Колледж. От Президента. Временный офис: 47, ул. Банбури. Оксфорд») (перевод с англ. С. Рубашовой).

Приводим текст оригинала письма:

«15 February 1972.

DearLidiaKorneyevna.

This is only to thank you most profoundly for your kindness and „chutkost” (for which there is no English equivalent) in sen st1:personname w:st="on" din /st1:personname g me your father’s works. — I had never seen the essay on Tolstoy before — it is very fascinating — the book on Nekrasov I possessed in an earlier edition, but to have it from your hands is an inexpressible pleasure to me. As you know, I loved and admired Korney Ivanovich and greeted the news of his death with extreme sadness. He charmed everyone here, and left an impression which no one else could have done of immense distinction, intellectual gaiety, which went with dignity — not only personal but a certain marvelous combination of penetrating critical judgment, great learning, and literary genius (all this quite apart from his children’s verse), which did a great deal to the sense of the dignity of the subject itself to which he had devoted his long and unique life. But I do not wish to write an encomium to him at this stage only once again to say how very grateful and how deeply touched I am by your kindness. [If] it is possible to send me other works by him I shall, of course, be deeply grateful. If it is not, I shall quite understand. Yours sincerely, Isaiah Berlin.

Miss Lidia Chukovskaya, Moscow, Bakovka (Dachny Gorodok) Peredelkino, Ulitsa Serafimovicha 3, U.S.S.R.

2 Упомянута статья К. Чуковского «Толстой как художественный гений», впервые опубликованная в журнале «Ежемес. лит. и попул.-науч. прил. к журн. „Нива”» (1908, № 9, стб. 75 — 104) и переизданная лишь посмертно, через 62 года («Юность», 1971, № 9, стр. 87 — 94).

2. И. Берлин — Л. К. Чуковской

25 июля 1973. Оксфорд1

25. 7. 73

Многоуважаемая Лидия Корнеевна,

Прежде всего прошу извинения за то, что так долго не ответил — но я просто отучился писать: и почерк мой сделался неразбираемым — самые опытные палеографы остаются в состоянии полного отчаяния — это по-английски: а с русским еще хуже: диктовать некому; зачем же мне — какое я имею право — заплатить такой черной неблагодарностью за Ваше доброе и любезное письмо и «приложения», т. е. письма и статью КИ? Но ничего не поделаешь — Ichkannnicht anders2, как кто-то когда-то сказал, — и мне остается только вторично просить Вашего прощенья.