Новый Мир ( № 8 2012)

— Я сюда ехал с другим, — спокойно отвечал Скиф.

— А нельзя ли как-нибудь убедить Стаса, что лучше никого не обманывать? — подала вдруг голос Света. — Антоша, ты же понимаешь, мы действительно не можем быть теми, кем мы не являемся. Это вранье, а так ничего не добьешься. Поговори с ними, ты же сможешь, ты убедительный.

— И что я ему скажу? — растерялся Антон. До этого ему не приходило в голову поговорить со Стасом. Он даже весь сжался от этой мысли. Куда как проще казалось ему убедить Митю, уломать его. Он никак не ожидал, что у него есть по этому поводу свое мнение, с которого он не сойдет. Не ожидал даже, что у Мити, который, казалось, вообще и не жил ни часа среди людей, — что у него вообще есть мнение. — Чего раньше не говорили с ним? Теперь-то когда… Прямо перед сценой?

— Все можно переиграть, — настаивала Света. — Объявить, что шаманы заболели. А вместо них проездом — московская группа. А, Тоша? Ну, ты же сумеешь? — Она просительно смотрела в глаза, и Антон понимал, что не знает, как возразить ей. Да и почему ему казалось легче переубедить их, почему он сам идет на поводу у Стаса, почему внутренне согласен с ними, что меняться, подстраиваться должны именно они?.. Антона поразила эта мысль, он смутился и не мог смотреть Светке в глаза.

— Хорошо, — кивнул он наконец. — Я попробую. Попробую.

Ночной клуб, в который их привезли, был в пяти шагах от вокзала. Уровень престижности этого заведения читался уже по его фасаду, выполненному из темного стекла и металлических конструкций. Красные неоновые буквы на крыше зазывно мерцали во вновь сгустившемся мраке над городом К.

Недра клуба оказались велики и запутанны. Главный зал был разделен на зоны ступеньками и оформлением стен. В одном углу был бар. Ближе к нему располагались столики. У стены были три блестящих полированных шеста. Там орала музыка и три девицы на каблуках, в бикини, хищные и загорелые, как львицы, с ленивой грацией крутились вокруг шестов. За ними наблюдал высокий парень с прилизанной прической и красным шейным платком.

— Эротичней, девочки, эротичней, — говорил он, морщась, как будто у него болело горло, и хлопал в ладоши. — Сначала поехали. Три, четыре…

Между столиками сновали официантки в белых пышных мини-юбках, миниатюрные, как фарфоровые статуэтки. Они разносили приборы. Бармены за стойкой, величественные, как служители древнего культа, звенели стеклом и переговаривались на немыслимом арго, состоящем преимущественно из названий алкогольных напитков, звучащих по-бразильски, и русского мата.

Музыкантов провели мимо всего этого в самую большую часть зала перед сценой. Там несколько рабочих расставляли аппаратуру, ими руководил Стас.

— А, приехали, — обернулся он к ребятам и пожал им руки. — Серый, проводи в гримерку. Раздевайтесь, вещи оставляйте и приходите. Звук послушаем. Поговорим еще…

Антона колотило. В квартире, дав обещание со Стасом поговорить, он как будто даже успокоился. Внутренне составил свой монолог, успел прокрутить его несколько раз, но, попав на место, оказавшись с Жалгаем лицом к лицу, он понял, что ничего не сможет сделать. Он не сможет противостоять всей этой машине, которая стояла за Жалгаем, которая работала в этом клубе и которая сейчас зажевывала их “Ante lucem”. Он не сможет противостоять, ничего не скажет хотя бы уже потому, что сам не уверен в позиции Скифа. Ну почему нельзя сделать то, что от тебя хотят, чего от тебя ждут?

Вне зависимости от его воли голова стала работать в другом направлении: как уйти от всей этой ситуации. Пока их вели в гримерку — каморку сразу за сценой, — он успел заметить, что она выходит в коридор, в котором за поворотом угадывался выход на улицу, — оттуда потянуло холодом, когда двое рабочих пронесли бухту с проводом. Вокзал здесь рядом, чего проще слинять? Но, остановил он себя, поезд у них только ночью. И Митя такого шага не поймет. Да и Светка — ей деньги нужны. После разговора в квартире они оба доверились ему, как дети. И если он ничего не сделает, он один будет во всем виноват. Антон закрыл глаза. Ему казалось, что его тащит под воду.

Они оставили вещи и вернулись в зал. Стас сидел за ближайшим к сцене столиком вместе с Женей и высоким парнем в цветастой пляжной рубахе.

— А, вот и наши музыканты, — сказал он. — Берите стулья, ребятушки. Девочки! — Он щелкнул пальцами над головой. — Еще три чашки. Познакомьтесь: Слава, наш диджей. Отличный парень. Ну как вы? Отдохнули? Все хорошенько продумали? Значит, идея такая: ваше выступление в девять. Перед вами буду я, у меня группа, ребята скоро соберутся. Так сказать, на разогреве. Мы отыграли, представили вас: группа из Кызыла, шаманская мистерия, встречаем…

— Может, не стоит из Кызыла, — сказал Антон, поперхнувшись чаем.

— На афишах сказано! — взвился Женя.

— Спокойно, не заводись, — поморщился Стас. — Вам что, в конце концов, не без разницы? В общем, когда я вас представляю, вы уже должны у сцены стоять, понято? Выходите сразу, чтобы без заминок. Играете пятнадцать минут. На пятнадцать минут селезенки хватит?

— У нас программа на час, — сказал Скиф спокойно.

— Часа вам дать не могу, — ответил Стас. — Сами понимать должны: у нас минута на сцене стоит дороже вас троих вместе взятых. Так что пятнадцать минут. Как хотите выкручивайтесь. А потом пускаем диджея. Слава, ты все слышал?

Бледный нездоровой бледностью парень склонил голову с тупой значительностью.

— Ну, молодцба. — Стас похлопал его по руке. — Я тебе доверяю. Все должно быть в темпе, ребятушки, запомните. Главное — поймать поток. И на нем уже, на нем… — Он снова закрутил руками у себя перед животом. — А, что, готово? — обернулся он на голос рабочих. — Ну, отлично. Пойдемте настроимся.

Он первым вскочил на сцену. Митя стал расчехлять лютню. Антон побледнел, увидев это. Стас еще не видел, он был к ним спиной, присев на корточки на краю сцены, разговаривал с подошедшим звукорежиссером. Скиф приготовил лютню, взял стул и пошел к центральному микрофону. Сел, положил инструмент на колени, стал наклонять стойку. В колонках пошел треск — микрофон оказался подключен.

— Эй, здесь вокальные у меня стоят, — замахал руками звукорежиссер. — Мне же сказали, у вас это будет — пьяу, пьяу. — Он изобразил пальцами, будто играет на варгане.

— Нам один только нужен вокальный. Для флейты, — сказал Скиф своим спокойным, ясным голосом.

— Какие флейты?! Это ты чего такое творишь, сученыш! — вдруг ринулся из глубины зала с истерическим криком Женя. — Ты нас всех угробить решил? Да я тебя сейчас порешу вместе с твоей балалайкой!

Он летел на Скифа, как разъяренный носорог, слепой и безжалостный. Спас его от увечий Стас.

— Же-ня! — крикнул он, преграждая дорогу. — Окстись! — И тычками стал спускать напарника со сцены: — Иди отдышись. Без тебя решим. Ребятушки, — обернулся к музыкантам. — Нельзя же так. Мы вроде как с вами договорились.