Нуль

Потом судмедэксперт в резиновом фартуке и резиновых перчатках удалил всех из кухни и стал что-то делать с трупом. Наконец спустя часа два все процедуры были закончены, и группа удалилась.

Сергей посмотрел на часы и очень удивился. Было три часа ночи. Поскольку головная боль не отпускала ни на минуту, Сергей был уверен, что к этому времени он должен просто рухнуть, однако на ногах держался и даже отвечал на какие-то уже незначительные вопросы патрульных. Ибо патрульные опять были в квартире Василия – теперь они ждали труповозку.

Лена с Ниной остались в квартире Сергея – они, обнявшись, полулежали в кресле. Костик давно спал. Катя убиралась после нашествия милиционеров. Коля потерянно слонялся между двумя квартирами.

Еще с полчаса Сергей сидел в прихожей с патрульными. У одного из них постоянно включался уоки-токи, и Сергей невольно узнал много темного, что происходит в Москве посреди обычной будничной ночи. Совершен налет на коммерческую палатку у метро «Отрадное», продавец убит. Взлом магазина на проспекте Мира, сработала сигнализация. Перестрелка на Коптевской улице. Патрульная машина преследует «девятку» с четырьмя вооруженными людьми, объявлен план «Перехват». В подъезде на Новоалексеевской улице обнаружен труп бомжа. В гостинице «Восход» драка с применением оружия, есть жертвы. Сергей отметил, что все сообщения поступили в течение двадцати минут.

– Это что, рядовая ночь? – спросил он патрульного. – Или сегодня какой-то особенный всплеск?

Патрульный ответил, но совершенно невпопад:

– Всегда эту труповозку ждать приходится. Нам бы тоже надо в перехват включиться. А то сидишь тут, кровь нюхаешь.

И Сергей только сейчас понял, какой такой запах преследует его с первых минут пребывания в квартире Василия. То тяжелое, скользкое, псиное, что висело в воздухе, было запахом крови – не той, что сочится из пальца при порезе и запахом вроде бы не обладает, а той, что выливается из человека сквозь отверстие, проделанное свинцом или сталью. Кровь пахнет, когда ее МНОГО.

Лужа под стулом, на котором сидел Василий, когда ему взбрело в голову покончить счеты с жизнью, была огромной – метра два в диаметре. Когда Сергей оценил ее размер, он поразился, сколько крови содержится в человеке. Судмедэксперты это, наверное, хорошо знают, а вот обычные люди – нет.

И еще Сергей понял, что запах крови описать невозможно. У него явный дескриптивный характер. То есть про какой-нибудь другой запах можно сказать: так пахнет кровь. А запах самой крови сравнить не с чем. Кровь пахнет… кровью.

Он опять нашупал в кармане конволюту анальгина, выковырял две таблетки и незаметно для милиционера отправил в рот. Ему почему-то не хотелось, чтобы патрульный заметил, как он принимает лекарство. После этих действий конволюта осталась пустой. За вечер и начало ночи Сергей сожрал пачку обезболивающего. «И голову не вылечишь, и печень посадишь», – мысленно услышал он ворчание жены.

Когда приехавшие санитары унесли на носилках запакованный в специальный чехол труп и патрульные умчались – очевидно, еще надеясь поучаствовать в перехвате, – Сергей наконец остался один. Сил не было вовсе, тем не менее он решил вымыть кухню Василия, чтобы утром Лена с Ниночкой не наткнулись на лужу крови. Собираясь с духом, он походил по квартире, натыкаясь на стулья и журнальный столик. На столике стоял телефонный аппарат.

Сергей подошел к окну – тому самому, которое соседствовало с общественным балконом и к которому Сергей несколько часов назад совершал в воображении акробатический прыжок Теперь он понял, что тогда, на балконе, зрение его подвело. Окно было плотно закрыто.

Сергей попятился и опять наткнулся на журнальный столик За его спиной тенью возник Коля.

– Ты чего не спишь? – глупо спросил Сергей.

– Какой уж тут сон? – сонно сказал Николай. – Вот ты ляжешь, тогда я и попробую поспать.

– Что мама делает?

– Сидит на кухне, тебя ждет.

– Ты сам как?

– В порядке.

– Что скажешь о нашей милиции? – Сергей не случайно задал этот вопрос. Патрульные были всего лишь чуть старше его сына.

– Менты – хорошие ребята, – одобрил Коля. – А вот остальные…

– Что – остальные?

– Помнишь бумажник Василия Андреевича? Тот, что лежал на полу?

– Я его сам не видел, но вопросы о нем помню.

– А я видел. Я ведь в ту комнату первым зашел, еще ДО приезда следователей. Бумажник, конечно, лежал на полу, все правильно. Только он не был пустым.

– А ты откуда знаешь? Ты что – брал его в руки?

– Окстись! Мне бы такое в голову не пришло. Охота была пальчики оставлять. Бумажник был распахнут, и оттуда высовывались бумажки. Вроде бы стотысячные.

– Точно?

– Точно.

– И куда же они делись?

– Это тебе лучше у следователей спросить. Или у судмедэксперта. Он все время шастал туда-сюда. Неприятный тип.

Сергей помолчал.

– Ладно, иди спать.

– Я тебя дождусь.

– Сейчас пол вымою и приду.

– Ты будешь мыть пол?! С ума сошел! Такую прорву крови убрать – тебя же наизнанку вывернет.

– Кто-то ведь должен это сделать…

Наверное, тысячи детективов, прочитанных и по долгу службы, и просто из любви к литературе, не могут исчезнуть из памяти без следа. И еще, наверное, каждый читающий мужчина – хоть немного да Шерлок Холмс в душе. Или по крайней мере доктор Ватсон.

Сергей смотрел на телефонный аппарат и думал, что если сейчас снимет трубку и нажмет на кнопку повтора набора, то узнает, с кем Василий говорил в последний раз в жизни. Конечно, доктор Ватсон и тем более Шерлок Холмс из Сергея был плевый, потому что в четыре часа утра звонить было некому и незачем. Вряд ли на том конце неизвестного провода мог сидеть неизвестный человек и гадать, позвонит Василий еще раз или нет. Тем не менее Сергей протянул руку к аппарату. Наверное, он просто оттягивал момент, когда нужно будет браться за тряпку и ведро.

Коля недоумевающе уставился на отца.

Сергей достал из кармана носовой платок, обернул им трубку и поднес к уху. Потом вытащил шариковую ручку и ее кончиком нажал на кнопку повтора. Линия была, разумеется, свободна – послышался длинный гудок.

И тут Сергей испытал шок. Трубку сняли мгновенно. Раздался испуганный женский голос:

– Алло! Алло! Слушаю вас! Говорите же! Вы обалдели – звонить в четыре часа ночи? Вас не слышно. Алло!

Сергей выронил трубку и сел на ближайший стул. Голос принадлежал его собственной жене Кате.

Это было непостижимо, это было чистым безумием, и это была реальность. Последний номер в жизни, который набирал Василий, оказался номером его, Сергея, квартиры. Притом что они с Василием вовсе не были близки и друг другу никогда не звонили. Сергей даже не был уверен, что в его телефонной книжке есть номер соседа. Он, скорее всего, и не записывал его никогда. Их контакты ограничивались дежурными «привет – привет» в лифте и на лестничной площадке.

Соседство на московской лестничной площадке, в московском многоквартирном доме – это не соседство в деревне или маленьком городке. Люди, живущие на разных этажах, чаще всего не знают имен друг друга и хорошо, если здороваются при встрече. Жёны Сергея и Василия общались больше, но и то на примитивно-бытовом уровне: соль кончилась; хлеб не успела купить, полбатончика не найдется? телефон не работает, можно от тебя позвонить?