Нулевой потенциал

— А пусть хоть сожжёт, — зло выплюнул Антип. — Я хочу знать, кому служу.

Я грохнул кулаком по столу и поднялся. Товарищи отступили назад. Только Дуняша осталась стоять неподвижно.

— Охотников Матвей Павлович я. Сын Евлалии и Павла. И если ты, Антип, сомневаешься во мне, то руку сюда давай. Я клятву развяжу. Иди на все четыре стороны.

Дуня обошла меня и схватила за запястье, глядя в глаза.

— Я, Евдокия Макаровна Кузнецова, клянусь в вечной верности господину моему, Охотникову Матвею Павловичу…

— Дуняша! — одёрнул Антип.

— Клянусь не разглашать тайн рода. Призываю магию в свидетели и прошу...

— Дуня! — взревел Антип, кинувшись к сестре. Но руки наши уже намертво слились, оплетаемые потоками магии.

— …запечатать волю мою, чтобы не могла я слова преступить. Принимаешь ли ты, граф, мою клятву?

Я, не сводя глаз с Дуняши, кивнул и подхватил:

— Я, Охотников Матвей Павлович…

— Я следующий, — тихо, но отчётливо произнёс Михаил, придвигаясь ближе. — Мои кости тоже гролки бы глодали. Если уж служить, то тому, кто своих людей не бросает.

Прохор пожал плечами и встал за Михаилом. В очередь. Антип пробормотал: «дурь бабская мужика до могилы доведёт» и вышел вон.

Я не стал его окликать.

Пусть пар спустит.

Из ангара мы вышли с Дуняшей и Гришей вместе. Антип так и не появился, а Мишка с Прохором остались разбираться с подраненным мобилем.

Что в имении что-то неладно, я понял на подходе к чёрному ходу. Во дворе требовательно звенел голос Анны Михайловны. Фары освещали подъездную дорожку, и в их лучах сновали люди. Не мои. Мои такой формы не носят.

— Где Матвей Павлович?!

— Ох, гнилевы твари, — застонал я, хлопнув себя по лбу. — Кольцо! Следячка!

Моя магия без прикрытия сияла во всей красе…

Глава 29. Меж двух огней.

Моя магия без прикрытия сияла во всей красе…

— Гриша, — мгновенно сообразила Дуняша, — беги-ка в гараж, схоронись покуда. Если Антипа увидишь, попроси, чтобы тоже на глаза не попадался. Или ужо оба в ангар спуститесь.

Григорий без возражений исчез в темноте. Дуняша быстро передёрнула платье, небрежно оголив плечо, растрепала волосы, привела в беспорядок мои одежду и причёску. А после навалилась на меня всем телом, повиснув на руке.

— Пойдём, граф, гостей встретим.

И, едва мы вынырнули из-за угла имения, пьяно затянула песню. Споткнулась через три слова, хохотнула и уткнулась в моё плечо. Мне же и трудов прилагать не приходилось, чтобы изобразить опьянение. Ноги после тяжёлой ночки и так заплетались.

Шатаясь, мы добрели с Дуняшей до парадного входа, и только тогда я «обнаружил» присутствие посторонних. Нетрезво нахмурившись, я обвёл глазами замерших в изумлении людей, и начал преувеличенно бодро отпихивать Дуняшу. Та не подвела, повиснув ещё крепче.

— Что здесь… Вы кто такие? — я переводил взгляд с одного лица на другое.

— Нашлась пропажа, АнМихална, — хмыкнул ближайший к нам мужик, и я узнал голос одного из тех, кто меня на пристани спеленал. Ещё в первую с Аннушкой встречу.

— Матвей… Павлович?! — потрясённо выдохнула Анна.

Ну извини, милая, ничего лучше придумать мы не смогли.

— Аннуш… АнМихална? — я покачнулся и выдавил из себя придурковатую улыбку. — Счастлив вас видеть. Но занят сейчас. Семейные дела решаю.

Неопределённым жестом махнул в сторону Дуняши, глупо хихикнувшей, и повернул к крыльцу.

— Буду рад, если вы почтите меня вниманием… утром…

Один. Два. Три. Ноги неловко перебрали ступени, двери скрипнули, пропуская в дом под ошалелыми взглядами уже моей прислуги. Вот и лестница наверх. Восемь, девять…

На десятой секунде Аннушка ожидаемо взорвалась.

— Я тебя сейчас почту, Охотников!!! От и до почту, Ваше бессовестное Сиятельство!

— Бегом, — подтолкнул я Дуню, и мы, не размыкая рук, как два застигнутых на сеновале юнца, рванули в мою спальню. Новую. Бывшую родительскую.

Влетев в комнату, я плюхнулся на кровать, Дуня уселась рядом, преданно прижавшись. Сапоги АнМихалны пересчитывали ступени лестницы. Дверь спальни грохнула о стену так, что сотрясся дом.

— Охотников, тварев след тебе под пятки! Ты что делае…

Она остановилась, сузив глаза. Недобро изучая нас с Дуней многообещающим взглядом.

— Голубки, право слово, — с ненавистью процедила АнМихална и резко развернулась на каблуках.

— А ну стоять, — нормальным тоном произнёс я, и Аннушка замерла, не донеся ногу до пола. — Дверь закрой и сюда иди. Ваше Сиятельство.

— Одной тебе мало? — не повернувшись, уточнила АнМихална.

— Койка широкая, места всем хватит, — пошутил я и спохватился, увидев, как натянулся мундир на развернувшихся плечах Аннушки. — Аня, дверь закрой, пожалуйста. Поговорить надо. Очень. И, если сейчас Дуня меня из рук выпустит, при твоих людях, говорить нам станет некогда и не о чем. Положу их всех.

Угроза возымела действие, и АнМихална, подчёркнуто осторожно притворив дверь, вернулась к кровати. Садиться, однако, не стала. Замерла, скрестив руки и поджав гневно дрожащие губы.

— Я кольцо в Гнили потерял, — сразу сообщил я, — в бою. А потенциал у меня, после нескольких стычек, резко возрос. Хоть я и опустошён изрядно после боя, но… Дуня, при соприкосновении тела с телом, умеет магию прятать. Если она меня сейчас отпустит, самый дурной из твоих солдат поймёт, что «нулевой потенциал» — враньё. Я человек не злой, но свидетели мне ни к чему. Это ясно?

— Яснее некуда, Матвей, — сквозь зубы выплюнула АнМихална. — Что у тебя случилось? От кольца такой сигнал мощный пришёл, я думала, душу отдам. Чем по нему шарахнули?

— Ядром силы. Моей. Я и шарахнул. В спешке перепутал с монеткой, использовал как маяк для удара.

Аннушка отрыла рот, закрыла. Постояла миг и обессиленно опустилась в стоявшее в углу кресло. Потом вскочила, подтянула его ближе. Тяжёлые ножки проехались по полу с жутким скрипом. Интересно, что сейчас думает о нас прислуга?.. Как бы не вломились, посчитав, что я барышню убиваю. Двух.

Людей АнМихалны Прасковья разместит, я даже не сомневался. Причём разместит как можно дальше от дома. Если они согласятся. Следовало исходить из того, что они по-прежнему дежурят на подъездной дорожке.