Нулевой потенциал

И тут до меня дошло.

— Ты мага смерти родить хочешь, что ли?

— Хочу, — жёстко сказала Дуня, разом посуровев. — И сына хочу. И дочку. На шею вешаться не стану, без надобности мне оно. Велишь замуж выйти за кого — выйду. Но рожать от тебя стану. Мы оба одной магии. Нельзя нам никак без потомства, граф.

— Ты за этим ко мне в койку полезла? — открытие отозвалось горечью. Раскатал губу на собственную неотразимость, а оно вон как.

Дуня кивнула.

— Что, не люба оказалась? Не хороша?

— Да хороша, — протянул я, хотя ни черта не помнил из общей ночи. Но тоска в девичьем взгляде легко подбивала на ложь. — Антип как на это посмотрит?

Разумеется, мне, по большому счёту, дела до мнения Антипа быть не должно. Но раздор в команде к добру не приведёт.

— Хорошо посмотрит, — ласково улыбнулась Дуняша. — Благостно. Он — маг смерти. И он ваш слуга, Ваше Сиятельство.

Ох и хитра лиса. На вид простая да полоумная, а котелок у бабёнки варит. Вон как мной крутить пытается. Хотя, пришлось признать, что логика в её словах есть. Заделать наследничка да с моей магией…

— Дуняша, расскажи про себя, — попросил я, усаживаясь на влажную траву. Хотелось вытянуть ноги и спину расслабить. А лучше лечь и продрыхнуть дня три, что медведь в спячке.

— Да что мне про себя рассказывать, граф, — она уселась рядом и осторожно примостила голову на плече. — Родились мы с Антипкой магами. Братец старшой у меня. И магия у него рано проявилась. В тринадцать лет его ПалЛяксаныч к себе забрал, обучать. К пятнадцати ЛяльСтепанна магию прочуяла. А у меня тремя годками после проявилась. Тут уж ЛяльСтепанна меня и схоронила.

— Зачем?!

— Чтобы не забрали, — слегка пожала плечами Дуняша и тут же прижалась крепче.

— Кто? Кто должен был тебя забрать, Дуня?

— Ну, те. Другие маги.

— Матвей Палыч! — окликнул от мобилей Антип. — Пора. Погрузили.

Я с сожалением отстранился от Дуняши и потрусил к мобилю. Нас ждала плотная работа по переброске грузов в ангар. Как бы ни хотелось продолжить разговор, но партия сырья для мотков сама себя не приготовит.

В имении я появился после обеда, сжевал поданную сочувственно причитавшей Прасковьей кашу, не ощутив ни вкуса, ни сытости, и вырубился в своей комнате мёртвым сном.

Разбудил меня Антип. За окном разгулялся ветер, сизые пухлые тучи ворчали, сталкиваясь боками. В воздухе висело ожидание дождя.

— Поднимайтесь, Матвей Павлович, — с жалостью произнёс Антип, хотя на самого смотреть страшно было. Лицо белое, как у покойника, и иссиня-чёрные тени под глазами. — Седьмой час уже. Смеркается. Хоть за тучами и лучика не видно. Но нам непогода только на руку была. А вы вставайте. Надо на людях показаться. С Тихоном переговорить. АнМихалне доложиться. И вот, забыли вы.

Кольцо! Тварево кольцо! Я не помнил, как вчера выдрался из грязного комбинезона, как наощупь влез в свою одежду и едва не ползком добрался до дома. А про кольцо забыл!

— Ванна готова. Прасковья через полчаса ужин подаст. Некогда нам отдыхать, Матвей Палыч, — развёл руки в извиняющемся жесте Антип.

— Сам хоть поспал? — подскочив в кровати, я обнаружил, что раздеться забыл. Шею сдавил ворот рубахи. Зудом отозвался тугой пояс брюк. Ну, хоть сюртук скинул.

— Три часа. «Сенцо» наше уже перебирают. Я всех, кого мог, переключил. Постараемся успеть. Ночью ещё потаскаю.

— Помню. Приду.

— Вы отоспитесь лучше. Нам вас выжимать досуха никак нельзя.

— Гришка где?

— Спит. В гараже. Измаялся парень. И мне нужно будет, чтоб он ночью подсобил снова. С «сеном». Позволите?

— Конечно. Не умори его только. И надо потом с Дуняшей потолковать насчет него. Как прикрыть.

— Сделаем завтрева.

Антип оглушительно зевнул, извинился и покинул комнату.

Посвежев после ванны, я оделся и первым делом направился к скорофону. Аннушка ответила так быстро, словно дневала и ночевала у аппарата.

— Где тебя носит?!

— Ты забыла «добрый вечер» и «ваше сиятельство», — улыбнулся я.

— И где Ваше Сиятельство шляется этим добрым вечером? — Аннушка на провокацию не поддалась.

— Так выполняю государственное дело, АнМихална. Готовлю партию сырья для моток. Маржинов торопил почти неблагозвучно.

— Сам ходил?

— Сам. Я же предупреждал.

АнМихална вздохнула.

— Хорошо. Я тоже кое-что накопала, Матвей. Но по скорофону не хочу. Срочности никакой, но, может, вдвоём что надумаем.

— АнМихална, я в Москве появлюсь не раньше понедельника. Постарайся придержать информацию до меня.

— Придержу. Береги себя, Матвей… я скучаю.

После скорого ужина я засел в кабинете, передав через Прасковью приказ горничным подготовить родительскую спальню. Мотаться между комнатами надоедало. За стеной раздались приглушенные голоса Акульки и Авдотьи, весёлые, жизнерадостные. А я уселся за родительский стол, приготовившись шагнуть во тьму. Настала пора разобраться с документами.

Что же такое узнали Охотниковы, чтобы поплатиться за знание жизнью? Если игра ведётся на таких высоких ставках, если у противника имеются маги смерти, то ценность Июневки как источника ресурсов падала до нуля. Отстроить ангар, организовать работу, собрать штаб изобретателей — сложно, но не слишком. Да, можно прийти на всё готовенькое. Если быть абсолютно уверенным, что люди Охотниковых станут работать на врага. Но, похоже, с мозгами в Российской Империи двадцатого века всё обстояло куда лучше, чем с Гнилью. Дирижабли, скорофоны, подземные поезда, перемещавшиеся на невероятной скорости. Нет, маловероятно, что враг стал бы рисковать ради кучки блестящих умов. Не то.

Я откинулся на стуле, не спеша погружаться в бумаги. Понять бы, что в них искать. Думай, Матвей, думай. Ты в Гнили выжил, тебе ли пасовать… Хм. Гниль. Вот оно. Точно. Враг имеет в своём распоряжении магов смерти. Но очаги закрывать не торопится. Значит, Гниль ему зачем-то нужна…

И тут же меня озарило вторым открытием. Бунт! АнМихална говорила о бунте. Ох, как бы сейчас Гришка пригодился. Он наверняка смог бы мне выдать полную информацию.

Стук в дверь перебил мои мысли.

— ВашБродь, можно?