Няня по контракту

— Для тебя я готов быть кем угодно, Ань. Только не убегай, ладно?

— Не хочу никакого завтра, — пыхтела я, не оставляя попыток вырваться. — Хочу сегодня, сейчас. Или ты всё объясняешь, или война, Иванов. Смертельный бой.

— Анечка, зайка моя, — кажется, он вознамерился мне все рёбра переломать, — я знаю, что ты у меня умная, красивая, спортивная, с поясом там каким-то — мне Мишка говорил. И что я проиграю — знаю. Но это… пусть уж лучше она сама, ладно? Не хочешь завтра, попробуем организовать сегодня великую встречу. Только мне отлучиться нужно. Дай слово, что не удерёшь. Ещё десять лет я не переживу в разлуке.

Во мне столько обиды, что деть её некуда. Разве что по карманам распихать. По своим и чужим — и всё равно останется. Но трепыхаться я прекращаю.

— Я вижу, как ты переживал, — киваю в сторону кухни.

Иванов вздыхает рвано и отпускает меня. Стоит передо мной во весь свой рост, смотрит. А в глазах его — мука и печаль вселенская.

— Я не умею отматывать время назад, Ань, — говорит он. — Изменить ничего не могу. Не под силу мне это. Одно знаю точно: о чём бы я ни жалел, за что бы себя ни корил, за пацанов — не буду. Они лучшее, что со мной случилось без тебя.

И мне становится стыдно. За то, что упрекнула его сыновьями. За то, что позволила себе истерить и обижаться. Мне даже всё равно становится, что за история связывает его с Кристиной. Пусто как-то в одно мгновение становится. Так пусто, что хоть в колокол бей и к эху прислушивайся.

— Ладно, Дим, всё хорошо. Ты… прости меня, — прячу глаза. — Нервы. Не готова я была с прошлым столкнуться, особенно с таким. Было и было, что теперь трясти и вытряхивать. Надо дальше идти и поменьше оглядываться.

— Поехали домой, Ань, — взгляд Иванова, кажется, под кожу залезает. А мне неуютно. Чувствую себя какой-то потеряшкой, как кошка бездомная.

— Да, поехали. Ромке давно спать пора. Весь режим поломали.

— Всё исправим и починим, — подмигивает Димка, а я думаю: было бы что исправлять. Наверное, не стоило мне соваться, играть во все эти игры с нянями и руководителями, а потом спать с Ивановым. Всё запуталось до невозможности. В тугой узел закрутилось.

Пока дети визжали, Иванов распоряжался, я грызла себя и навинчивала, как гайку на болт не по размеру.

— Ну ты чего, — зашипела Ирка и вцепилась в моё запястье. Не рассчитала и когтями по коже прошлась. И боль от царапины немного меня в чувства привела.

— Всё хорошо, — растянула я губы в улыбке. — Правда, всё нормально.

— Если не хочешь, не уезжай, — прозорливо зыркнула на меня Ирка. — Скажи, что голова болит.

— Мне ж не сексом заниматься, — фыркнула я. — Ромке спать давно пора. Так что я поеду. Уже отошла немного.

— А я нет, — хищно оскалилась сестра. — Я буду ждать подробностей. И если ты не позвонишь, я приеду с мелочью наперевес, и мы тебе вынесем остатки мозгов.

Ирка гордо посмотрела на Марка с Альбиной, а мне снова стало грустно. Если бы я десять лет назад не умчалась неведомо куда, у нас бы с Ивановым были дети. А не у Иванова с Алёной.

Короче, я запуталась, истерзалась, расстроилась. Молчала всю дорогу. Дети, почувствовав моё настроение, притихли. Ромка жался и в глаза заглядывал. Медведь мрачнел и молчал, будто в рот воды набрал.

— Ну наконец-то! — встретила нас на пороге баб Тоня. — Мы тут с Селеной вещи твои назад, Ань, занесли!

— Да не нужно было, — попыталась я возразить. — Дмитрий Александрович вернулся. Я теперь домой буду ездить ночевать.

— Нужно, не нужно, а вещам негоже валяться, где попало. А то шастают всякие, а потом добро пропадает! А вы что такие кислые-то, а?

— Нормальные мы, — буркнул Иванов, на меня поглядывая.

— Обедать будете? Мы с Селеной пельменей налепили, — из бабули так и прёт самодовольство.

— Будем, — отвечает за всех Иванов, и пока мы с детьми моем руки, я слышу, как баб Тоня Димке докладывает:

— Тут Кристина звонила. В гости хочет. А я ж без тебя не распоряжаюсь, ни-ни!

— Хочет, значит нужно ей доставить радость, как ты считаешь?

Баб Тоня что-то лопочет. Голос у неё радостный. А Димка, кажется, снова звонит.

Пельмени удались на славу. Мы баб Тоню захвалили, а она только смущалась и волосы поправляла небрежно рукой.

Ромку Иванов на руках в детскую нёс: ребёнок наконец-то наелся, успокоился, и засыпать начал. Поздновато, но что поделать. Придётся Димке подольше спать не ложится сегодня.

В детской Ромка меня за шею обнял.

— Полежи со мной! — потребовал. И мы Иванова выгнали. Легли рядышком.

— Бабуфка Кристина приедет, — хихикнул вдруг Ромашка. А я застыла. Вот так превращаются в соляные столбы.

— Бабушка Вера? — переспросила. Вдруг сонный малыш перепутал?

— Нет! — мотнул головой Ромка. — Только это секрет, ладно? Она терпеть не может, когда её так называют. Но ведь она ба-буф-ка, понимаешь?

И тут я поняла, что ничего не поняла. Бабушка? Кристина?.. Кажется, нужно кому-то психушку вызывать с санитарами. Ну, мне, например.

49.

Дмитрий

— Что за спешка, Дим? — спросила Кристина. — То не дождёшься, то в приказном тоне.

— Давай, приезжай уже, — я честно старался не рычать. Только перепадов Кристининого настроения мне для полного комплекта не хватало.

Я мечтал упасть и уснуть. Особенно после пельменей. Особенно в детской, где Ромка и Аня. Прижать бы их к себе и вырубиться.

Нервотрёпка, перелёт, договоры не подписаны остались, а тут своё кино. Сериалы из жаркой Мексики отдыхают. Но я жаждал завершить все незакрытые должки и наконец-то устремиться в светлое будущее.

Пунктом номер один — уломать Кристину, которая то без мыла во все отверстия лезла, то взбрыкнула, как кобыла необъезженная.

— Как-то я не готова, — бухтела она, — и Митя сейчас не в городе.

— Крис, — прервал я её сомнения. — У тебя есть шанс. Всё исправить. Повернуть реки вспять. Стать, наконец, тем, кто ты есть и обрести покой. Напомни, сколько тебе лет?

— На что ты намекаешь? — взвилась она в своей неповторимой манере. — Я ещё молодая!

— А дурь всё та же, понимаешь? Ты будто взяла и застряла в подростковом возрасте. Дай бог, чтобы твой сын любил тебя всегда и никогда не стеснялся. Не прятался. Не выдумывал басни, как дедушка Крылов. И не подбивал всех родственников ему подыгрывать.