О чем поет вереск

Окно полыхнуло прямо перед волчьим королем, и в тем появилась темная фигура. С иссиня-черных волос неблагого на пол королевской залы слетел пепел, резкий высокий голос ввинтился Мидиру в уши:

— Нет, я всегда знал! Я знал-знал, что ты самая эгоистичная и необщительная звериная морда на свете, но чтобы настолько! Ты поразил меня в самое сердце, волчара!

Лорканн напоказ ужаснулся, приложил руку к груди, недоверчиво ощупал свои ребра с одной стороны, потом — с другой и оставил ладонь посредине.

— Завернуть вокруг себя наше общее время! Отделиться от приличных неблагих! Да ты просто превзошел сам себя!

Мидир выдохнул: Лорканн не знал. Лорканн не знал о том, что произошло за это время. Следовало бы предупредить, что до конца дней Светлого мира осталось немного, но грифон продолжал самозабвенно разглагольствовать:

— Мог бы прислать письмо или вызов! К чему такие сложности? — в желтых глазах кроме наносной ярости и обычной угрозы заплескалось беспокойство.

Лорканн пригляделся, принюхался и продолжил:

— За пару моих дней, я чувствую, у тебя прошли годы! И если бы только годы… Нет, не говори мне, что настолько изможденный вид у тебя от этого черного дыма. Убивать и выматывать тебя лишь моё, слышишь, моё священное право!

Против воли Мидир ухмыльнулся — вот уж точно, неблагой оставался неблагим, даже когда мир вновь собирался рушиться.

— И нечего там ухмыляться, — на узких длинных губах Лорканна тоже появилась полуулыбка-полуоскал. — Я вижу порождения мира теней в твоем доме. К тебе пришли истинно невежливые гости.

Мидир вдохнул, выдохнул и понял: он все еще не в силах говорить. Груз вины и боли еле давал дышать.

Лорканн в задумчивости разглядывал вихри в высоком окне за спиной волчьего короля.

— Все еще хуже, чем я думал… Я бы помог тебе, похоронив смерчи под живым хрусталем или засыпав песками забвения, но пока подойдут мои войска, от Светлых земель останется одно воспоминание. Или два!

Грифон привычно хихикнул, а затем нахмурился, словно злясь, что не дождался ответа.

— Но, знаешь, без Светлых земель мои станут не просто Темными, а Очень Темными. Да и гости твои вряд ли остановятся на полпути, — голова неблагого склонилась к плечу. — И все-таки в честь чего ты так вымотан? Если из тебя столько сил выпивает удовлетворение собственной же… — Мидир прикусив губу до крови, отвернулся. — О, фомор тебя подери! Так все правда! Что за белая прядь в твоей волчьей гриве?

Что именно «все правда», спрашивать не хотелось. Мидир выбрал меньшее из зол:

— Гулял по миру теней!

— Мир теней пришел к тебе, мой добрый недруг, а ты словно сам лишился разума. Одно ты преуменьшаешь, другое — преувеличиваешь. И, как обычно, торопишься. Вечно лезешь, куда не просят. И даже наоборот! Чем больше не просят, тем больше лезешь!

— Говори, что тебе надо, и уходи!.. Ты видишь, что у меня творится? Берегись теней. Не допускай друидов. Объединись с Айджианом, вместе вы должны выстоять. А выслушивать все твои неблагие мысли я не хочу!

— Манеры, как обычно, ни к фомору. Чтоб он был здоров, — хмыкнул неблагой. — Привет тебе от него. Я сам не смог прорваться к тебе: это Айджиан подкинул силы. И мне не нравится, что ты хоронишь себя и весь твой мир. Я не на поминки пришел, волчара!

— Именно что на поминки.

Слова хрустели, как вода из моря неблагих земель.

— Еще нет! Очнись, волчара! И не вздумай умирать! Если это не разгребешь ты, не разгребет никто. И Нижний утонет в этом мерзком дыму, который я вижу в твои благие окна! Весь Нижний! Это твой мир, помни, ты его создал. Шансов у тебя немного, но они есть!

Мидир шагнул к Окну, а ему навстречу вытянулись длиннопалые руки неблагого, прихватили за шею, уперлись под челюсть большими пальцами. Хищная улыбка исказила резкие черты.

— Не дергайся, волчара. Я покажу тебе свой сон о будущем.

И Лорканн коснулся своим лбом его лба.

***

Мидир видел себя со стороны — оборванного и едва живого. Ноги вязли в желтом песке, но он прямо шел к знакомой неровной гряде на окраине благих земель. Что-то гнало его вперед, тащило по обломкам двух королевств, туда, навстречу Лорканну.

Грифон появился неожиданно, слетев с самого верха. Хрипло каркнул и безо всякого предупреждения нацелил громадные когти в грудь Мидиру. Волчий король отшатнулся, грифон, промахнувшись, проскреб когтями по камням, и Мидир впечатал его в песок. Затем развернул и держал долго, пока золотая ярость в глазах грифона не утихла до бесцветной голубизны, а птицезверь не превратился в неблагого владыку.

Затем внезапно упала ночь. Горел костер, плечи грело одеяло. Мидир, несмотря на тепло, вздрагивал.

Сколько Лорканн провел на окраине своих владений? Миг, бесконечность? Он выглядел старым, очень старым.

— Черный замок мертв, — услышал Мидир свой собственный голос. — Я успел нырнуть в водоворот времени…

Лорканн устало вглядывался в огонь, не слушая, не понимая. Блики огня подсвечивали камни поодаль, которые появлялись из мрака, двигались хаотично и вновь пропадали. Неблагой рассмеялся.

— Я все-таки дожил до конца света!

— Еще можно все исправить! — разозлился волчий король. — Да куда ты смотришь, фоморов неблагой!

Зашуршало сильнее. Из песка показались три одинаковых валуна, и в один момент под небо вознеслась невероятных размеров статуя. Она вытянулась до небес в полном блеске величия трёх королей Нижнего мира…

Крик грифона резал уши:

— Мы должны были быть такими! Такими! А мы!..

Три каменных короля развалились на отдельные глыбы, с глухим ударом низверглись в песок и всколыхнули землю под ногами Мидира.

— Ты и я, две песчинки, — Лорканн захихикал. — И с кем я сейчас разговариваю?

— Я знал, что ты безумен, — произнес волчий король. — Не знал насколько.

— И я не знал, насколько могу быть безумен! — расхохотался грифон. — Это показало лишь время.

— Послушай, — вкрадчиво произнес Мидир. — Я тоже твержу тебе о времени. Его можно завести вновь, нужно лишь добраться до Парящей башни. Она — основа твоего ми…

— До Парящей башни?! — выкрикнул Лорканн и зашелся в кашле, очень похожем на плач. От того, что плачет ужасный грифон, озноб продрал Мидира еще сильнее. — Ты хочешь взглянуть на Парящую башню?! Она занесена песками безвременья, засыпана осколками Города Отражений, рухнувшего с небес! И только птицы Роака кружат над тем местом, что когда-то было столицей — моим! родным! городом! Мы исчезли, истреблены, канули в небытие!