О чем поет вереск

— Кого из нашей троицы вы подозреваете?

— Только не Фордгалла, — Мидир задумчиво прикидывал в уме, примеривая на каждого роль проводника злой воли. — Я обещал ему свою поддержку.

— Могу я узнать, в чем?

— Фордгалл — вересковый мальчик. Мама его красавица… И давно не живет со своим супругом, — Джаред, который всегда ловил намеки, скрестил руки на груди, замер тревожно, и Мидир решил договорить, что знал: — Фордгалл, без сомнений, сын короля. Было время, когда лесной лорд и принцесса не раз проводили Лугнасад вместе. И, видимо, оба сказали слова любви. Он — до брака, она — после. Ши редко любят, еще более редко любят дважды, но…

— О нет! — мгновенно просчитал все варианты советник. — Как все скверно. Куда хуже, чем я думал! Он ведь — о старые боги! — старше наследного принца! Если король признает его своим…

— Для передачи власти по старшинству нужно не так много. Да, трон может ему достаться, если его поддержат ярлы лесных кланов. Джаред, что ты так распереживался? Старый король крепок.

— Фордгалл из тех, кто накидает веток на все дорожки. Только Мэллин радовался, что этому сучку никогда не стать дубом! Даже каламбурил на сей счет, соединяя ветки боярышника и солнце во всевозможных сочетаниях, и довел-таки лесовика до бешенства! А ведь Форгдалла любят, очень любят! Он силен, храбр, обаятелен, умеет убеждать… — Джаред помялся, Мидир кивнул ему, подстегивая договорить. — Однако это тот редкий случай, когда я солидарен с нашим принцем. Фордгаллу недостает всего ничего, чтобы быть в моих глазах достойным претендентом на престол: он понятия не имеет, что такое честь, мой король!

— Тем более, Джаред! Держи друзей близко, а врагов — еще ближе!

— Иногда, мой король, мне больше нравится другая фраза вашего отца, — проронил советник, поняв, что его опасения не сочли важными.

— Твоего деда, Джаред, твоего деда! — Мидир не упустил возможность щелкнуть племянника по носу. — Какая именно фраза?

— Нет ши — нет беды, — молодой советник вздохнул так, будто и правда сожалел о том, что не может ей следовать. — Остаются Джилрой и Лианна.

— Несмотря на то, что я хотел бы обвинить принцессу — она не слишком-то любит волков! — я не стану этого делать, — Мидир задумчиво постучал пальцами по черной столешнице.

— Почему, мой король? — Джаред, как водится, не мог оставить ни одно решение не проясненным. В стремлении к ясности племянник очень напоминал Мэрвина, хотя выгодно отличался терпимостью к волкам и их диким выходкам.

— Она, даже стоя на лобном месте, плюнет в глаза своим врагам. Либо воткнет нож в сердце, — Мидир очень живо представил нож в груди Фордгалла и встряхнул головой, прогоняя глупое видение, — но не станет действовать исподтишка.

— Джилрой? — Мидир покачал головой на вопрос советника. — Кто же?

— Или никто. Или это ложный ход, чтобы поссорить нас. Мы могли подумать на любого в замке. Волки, особенно короли, славятся своим бурным нравом, — усмехнулся Мидир. — Только рвать и крушить мне сегодня что-то не хочется.

— Мой король. Я возьму Алана, и мы выжжем эту заразу, пока она не впиталась в камень.

— Позови Хранителя. Пора ему уже выбираться из своей башни, а то скоро мхом покроется.

Племянник скривился. Старый Хранитель абсолютно не замечал Алана, что не нравилось советнику.

— Тут помощь древнейшего мага бесценна, — добавил Мидир специально для упрямого волчонка. — Передай ему, что такова моя воля. Он не откажет.

— Как прикажете, мой король, — советник продолжил нарочито безмятежно: — Иначе придется сносить все стены, а сейчас не время для ремонта.

— Джаред… — Тот замер, хотя уже собирался уходить. — Ты знаешь слова клятвы воинов Верхнего, уходящих на войну?

— Дословно нет. Но они почти те же, что и у волков: «Каждый воин хочет вернуться домой, но примет любой исход». Что тревожит вас, мой король?

— Я видел воспоминание Этайн, — нехотя признался Мидир. — Друиды убили младенца. Раньше они не трогали детей.

— Эта война не нужна ни ши, ни галатам. А кое-кто может получить все!

— При смерти высвобождается немыслимая энергия.

— Друиды, мой король. Темный, склизкий след друидов…

— Думаешь, они занялись откровенным воровством? Они не могут, не имеют права вредить людям!

— Не могут, — усмехнулся Джаред. — Но любую фразу можно истолковать двояко. За жизнь ребенка ответственность несут родители. Если земная мать скажет в сердцах «Чтоб ты провалился» или «Чтоб тебя демоны забрали», этого будет достаточно. Это можно трактовать как отказ от ребенка! Слово же воинов — отдать жизнь во имя долга и чести… Это, как и материнский отказ, вполне можно истолковать как…

— …жертвоприношение! — отозвалась в Мидире вся его сущность мага.

— То, что сами вы никогда не делали. Зато не гнушались использовать другие! Жертвоприношение, причем добровольное, а значит, усиленное многократно.

— Думаешь, Эохайд знает?

— Вряд ли.

Джаред не уходил и мялся, и Мидир поторопил его:

— Говори.

— Волки. Все за вас, мой король. Но, однако, есть те, кто думает, что вы играете с галатами в поддавки. Говорят о слове, что вы дали нашей королеве — беречь ее бывший народ. Но говорят и о том, что давно пора отогнать их от нашего замка. Да, мы с вами все продумали, наша тактика — защита, а наша цель — утомить и истощить галатов, но…

— Считай, что я услышал твои слова, — процедил волчий король. — Готовься к бою.

— Мой король, стоит ли сейчас? — с легкой укоризной произнес Джаред. — Пусть во сне, но вы прижали им хвост. Они вряд ли сунутся. А если сунутся, шуганем со стен.

— Они чуть не убили моего брата.

— Друиды, не галаты, — поправил Джаред, а Мидир поморщился, не собираясь разбираться.

— За подобную подлость они получат сдачи сегодня же. Тем более, вряд ли ждут.

— Как вам будет угодно, мой король. Я же…

— Ты же. И Алан. По-прежнему держите замок.

Мидир, отправив Джареда выжигать серую паутину, проверил мысленно, что творится в замке. Выхватил на мгновение розовый свет Этайн, погладил сознание спящей и услышал благодарно-радостный вздох. Нет, беспокоить королеву вовсе ни к чему.

И он отправился на башню.

Волчий король уже говорил с замком. Настал черед пообщаться с миром.

Мидир обратился к Заповедному лесу. К вечнозеленым елям, которые знали его самого, его отца — Джаретта-перворожденного и даже мага-прародителя, повстречавшего здесь волчицу, ставшую ему женой. Он говорил, что кровь у них разная, а душа, вылетевшая из огоньков предвечного пламени — одна. Он просил само сердце леса, которому когда-то отдал часть своей силы, помочь в трудный час.

Лес молчал, а когда Мидир уже отчаялся дождаться ответа, зашумел без ветра.

Вредить не будет, себя сбережет, чуждому колдовству не поддастся.

Мидир обратился к Черным горам. Тут было труднее, с камнем умели говорить немногие. Он переводил слова в медленный рост кристаллов, в зрелость пород, в скрежет обвалов, в гул ветров в расселинах, в вечность непоколебимых кряжей… Легкий ответный шум показал: камень врага не пропустит.

Из серого плотного тумана к лагерю галатов тянулись щупальца. Сверкали силой, насыщали мощью…